— Так точно.
— Ошибаешься, подполковник. Их никогда и в заводе не было. А ведь нужны! Очень нужны… Разве что среди ментов поискать?
— Себе дороже, товарищ адмирал.
— Верно. Сохраним тем не менее здоровый оптимизм. Чудаков на букву «ме» у нас сколько угодно. Размножаются, как кролики. Важно не растеряться от изобилия, а выбрать самого нужного, хоть из налоговой полиции, хоть из той же прокуратуры. Услуга-то пустяковая: взял и передал товарищу, а уж мы долго не задержим, мы с законом в ладу. Согласен?
— Ситуация не простая, — замялся Изюмов.
— А у нас их и не бывает, простых. Ладно, это моя забота. Сперва выверни на лицо.[80] Может, мы с ним полюбовно договоримся? Дружеский визит всегда лучше. Заодно и пару жучков не грех присобачить.
— Понятно, товарищ адмирал.
— Как ведет себя журналюга?
— Ситуация под контролем. Копает, но пока далеко. «Холодно», как говорится. Они на спецназ вышли, месяца два провозятся, не менее.
— Тем лучше, — Шевцов задержал шаг и, круто развернувшись, склонился к монитору. В электронном варианте «Комсомольца столицы» — вот уже год как беспокойная газета была заявлена во Всемирной сети — адмирал не углядел продолжения горячего материала.
«Кость» вела журналистское расследование взрыва, унесшего жизни двоих редакционных сотрудников. Пластит повышенной мощности содержался в конверте, пришедшем по почте. Искать виновника могли хоть до пупковой грыжи, если бы обозреватель Собеляк не связал убийство военного комментатора и его секретарши с опасной темой компьютерного воздействия. На самом деле непосредственной связи тут не было, но, чтобы отвести от дичи, за которой охотился, и не без успеха, сам адмирал, пришлось подбросить толику дезы. Процедуру провели по-армейски грубо, отчего пострадала честь мундира и вообще все безнадежно запуталось. Врали все: генералы, министры, прокуроры, тележурналисты, газетчики, но каждый по-своему.
— Сегодня ничего такого нет, — подсказал Изюмов. — Я с утра просмотрел. Первым делом ее хватаю, проклятую.
— Но-но! На то и щука, чтоб карась не дремал. Пора научиться управлять ситуацией. Тогда и вредное обернется полезным. Думаешь, журналюги из другого теста слеплены? Все любят сладенькое, всем ласка требуется. Надо бы прикормить подлеца?
— Из каких средств? У этих тариф высокий. Парой лимонов не отделаешься.
— А честь? Она, брат, дороже подмазки. «Береги честь смолоду», — пошутил адмирал. — Окажи ему почет, подполковник. Вместо того чтобы уходить в глухую оборону, пойди навстречу.
— Каким образом? — ожидая подвоха, насторожился Изюмов. Вылезать на линию огня никак не входило в его намерения. Пусть «Канарис» сам отдувается или поищет другого чудака на любимую букву.
— Пора перенимать соседский опыт. Они давно работают с пишущей братией. На «Звездочку» надежда плоха. Кто ее видит, «Звездочку»?
— Лично я для связи с прессой не очень-то подхожу.
— А ты мне и не нужен для связи. Важен первый шаг, понимаешь? Для начала возьми его на операцию, обозревателя долбаного. Электронное воздействие? Да, вы были правы, мэтр! Имеет место. Манипулирование поведением через подсознание? Возможно! Массированная обработка электората? Какой ужас! Будем искать! Давайте разбираться вместе… Уяснил?
— В общих чертах, — Изюмов мысленно перебрал варианты подхода. — А взрыв? А эти черепа с дырками, что нам приписывают?
— При чем тут?
— Неизбежно возникнет.
— Пожимай плечами, мети пургу: не в моей, мол, компетенции. Не спорь, не отрицай, но и не соглашайся… А «Хонду» обязательно покажи ненароком, словно сам только что внимание обратил. Разыграй сцену, короче.
— И дать понять, откуда ноги растут?
— Ни в коем случае! Пусть ковыряется. Он дошлый… Разве самую малость помочь, чтоб продвинулся в правильном направлении? Но не сразу! По тоненькой, понял?
— Попробую. Водителя придется вовлечь в комедию.
— Он парень сообразительный, подыграет… От черепов уводи, хоть и не мы наследили.
— Не совсем понимаю. На машину с подслушкой навести, а тут прикрывать? Чужого дядю?
— Вот именно. Пока это единственная психа, отмычка то есть, к ихним замкам.
Шевцов отлично владел литературным языком, но мог, спотыкаясь на каждом слове, изъясняться на канцелярском дубовом жаргоне, а то и по фене ботать. В отделе он придерживался золотой середины, играя роль не то отца-командира, не то пахана. Словом, премия «Типун на язык», учрежденная любителями русской словесности, ему не светила, хотя, будь на то необходимость, он мог бы поспорить и с первыми ее лауреатами: премьером и мэром Москвы.
— Как мне на него выйти? — поразмыслив, спросил подполковник.
— А вот этого не надо, алмазный[81]. Он сам на тебя выйдет. Кентоваться[82] не обязательно. Наоборот: делай вид, что тебе его навязали чуть ли не силой. Не проколешься?
— Приложу все силы, — заверил не без вызова Изюмов. Ему претила манера шефа изображать из себя маза — наставника начинающих воришек. И без того грязи по самые уши.
Описав плавную дугу, катер закачался в двух кабельтовых от яхты. Блекмен бросил за борт четырехпалый чугунный якорь и принялся прилаживать к спиннингу ставку с блестящими крючками и крашеными перышками, хорошо известную в России как самодур.
Протяжное дыхание моря, сопровождаемое легкими всплесками, сливалось в мерный рокот, навевающий ощущение тишины, сравнимой разве что с величавым безмолвием заоблачных пиков.
— Парни, побывавшие во Вьетнаме, рассказывали, что после боя стрекот цикад бьет по нервам почище разрывов, — Блекмен блаженно потянулся и стащил прилипшую к телу майку. — До чего здорово! — приладив грузило, он ленивым движением закинул снасть. — То, что кажется нам абсолютным молчанием, больше похоже на песню или молитву. Бах, непревзойденный мастер гармонии, использовал в Токкате ре минор гениальный аккорд тишины. Пауза, вознесенная в кульминацию…
Ласковый ветерок покачивал лодку, заставляя туго натянутый пропиленовый трос издавать мелодичные скрипы.
На восходе морская стихия овевает сушу дыханием бриза, чтобы с наступлением темноты всласть надышаться ароматами полей и лесов. Когда в суточном ритме ветров наступает промежуточная пора, море как бы переводит дыхание, впадая в ленивую дрему. Дня рыбалки это самое гиблое время. Сколько ни дергал Джерри, играя упругим удилищем, но так не дождался поклевки.
Климовицкий успел облачиться в облегающий гидрокостюм из губчатого эластомера, надел акваланг и всю необходимую амуницию, включая свинцовый пояс, глубиномер и нож под коленом, но даже самая завалящая малявка так и не соблазнилась навязчивым мельканием петушиных перьев — хотя бы одна для наживки.
