– То, что мы совершили, имеет название: «затягивание», – сказал Давид. – Мы не решили проблему полностью, но выиграли время, чтобы попытаться соблюсти противоречивые интересы: интересы Геи и интересы человечества.
– Уверена, решение мы найдем позже. Если не мы, так наши дети, – кивнула королева. – Допустить оплодотворение планеты слишком опасно, а вызвать ее недовольство – чересчур рискованно, – напомнила она. – Если мы хотим выжить, иного выхода у нас попросту нет.
Они не отводили глаз от астероида на геостационарной орбите.
– С учетом достигнутых вами успехов, профессор, предлагаю вам взять на себя налаживание моста между нашими двумя сообществами. Вы станете послом Великих в стране микролюдей?
– Послом? Согласен. Мне уже доводилось быть вашим министром, так почему бы не поработать послом.
– Что касается вас, Гипатия Ким, то, принимая во внимание ваши заслуги в лечении планеты, я считаю вполне нормальным возложить на вас обязанности представлять интересы людей в диалоге с Геей.
Польщенная студентка залилась краской.
– Нужно еще, чтобы Гея одобрила наше решение оставить «и волков целыми, и овец сытыми», – скривилась министр обороны.
– Земные средства массовой информации сейчас вовсю комментируют это событие. Перехватив наши радио– и телепередачи, Гея, надеюсь, поймет причины такого выбора.
– Мне кажется, Гея удивится тому, что произошло, – выразила свое мнение Гипатия. – Поскольку мы немного знакомы, могу сказать следующее. Сначала она почувствует облегчение от того, что астероид, в полном соответствии с миссией НДАНЖ, целым и невредимым доставлен на ее орбиту, но потом «девушку» охватит разочарование.
– Но она не выполнит свою угрозу и не станет заливать нас потоками лавы, ведь тогда у нас не будет возможности помочь ей слиться с «Тейей-14», – прагматично заметил Давид Уэллс.
– Когда вернетесь на Землю, вам придется обстоятельно поговорить с ней, успокоить и попросить немного подождать, – сказала Эмма-666. – Дипломатия для того и существует, не так ли?
– Разумеется, но с планетами дело обстоит немного иначе, чем с президентами… – голос Гипатии дрогнул.
– Не волнуйтесь, мы не торопимся. Профессор Уэллс и вы, Гипатия, мне бы хотелось, чтобы вы еще немного пожили у нас, на Луне. До тех пор пока Гея не справится с раздражением, которое, вероятно, ее сейчас охватит. Если партнер разочарован, все разговоры с ним лучше отложить на потом и вести их, когда он успокоится.
Она кивнула на схему, заканчивавшуюся тремя ветвями – человеком летающим, человеком подземным и человеком водным.
– Мы приложим все усилия, чтобы воплотить этот сценарий в жизнь.
Микролюди надели скафандры и покинули резиденцию. Великие остались стоять у окна, созерцая Землю.
– Отсюда не видно войны, – сказал Давид.
– Отсюда не видно нищеты, – подхватила Гипатия.
– Отсюда не видно ни экономических ухищрений, ни политических битв.
– Отсюда даже границ не видно.
Оба улыбнулись.
– Мы видим только ее.
– Как же она… прекрасна, – сказал Давид Уэллс.
– Отсюда лучше видно, какая она хрупкая.
– Гея…
– Сам факт ее существования – уже чудо.
– Вполне возможно, что она является единственной во Вселенной планетой, на которой есть разумная жизнь. Но если так, на нас возложена поистине колоссальная ответственность.
Гипатия Ким указала на маленький шар, вращающийся на орбите. Раньше его не было.
– С Земли, вероятно, теперь видны две Луны.
– Главное в том, что нам удалось избежать худшего, – сказал Давид.
Они не могли отвести зачарованных взглядов от зрелища нового спутника.
– Давид, а как вам в голову пришла мысль оставить и волков сытыми, и овец целыми?
На его лице отразилось сомнение, но потом он все-таки признался:
– Наверное, анализируя наши отношения. С учетом установившейся между нами дистанции, мы оба не чувствуем себя ни хорошо, ни плохо. Когда мужчина оказывается рядом с женщиной, всегда возникает соблазн либо сблизиться, либо расстаться, поэтому дистанция, которую условно можно сравнить с геостационарной орбитой, представляется мне идеальным вариантом. Мама когда-то говорила мне, что, если бы ежи или дикобразы могли разговаривать, они бы наверняка сказали: «В одиночку холодно, но, если кто-то подходит слишком близко, начинают досаждать его колючки».
Гипатию его слова удивили и тронули. Она отвела прядь черных волос с глаз.
– Знаете, Давид, я, пожалуй, предложу вам кое-что.
– Хотите вернуться со мной в древнюю Атлантиду посредством медитации?
Девушка открыла сумку и вытащила из нее пузырек с таблетками.
– Нет, нечто более тривиальное. Вы помните все изобретения, победившие в нашем конкурсе? Ниссим Амзаллаг предложил создать лунный город – в нем мы сейчас находимся. Я предложила наладить диалог с Землей с помощью пирамид – это мы успешно опробовали. А Жан-Клод Дюньяш изобрел эмпатическую таблетку.
Она протянула Давиду розовую пилюлю.
– Эмфатиазин? Я думал, его продажа запрещена.
– Дюньяш подарил мне несколько таблеток в первый же день, когда решил за мной приударить, но я к ним даже не прикасалась. А теперь мне хочется принять такую таблетку вместе с вами. По сути, из нас троих, как мне кажется, самое значительное открытие сделал именно Жан-Клод. Понимание другого человека неизбежно ведет к открытости сознания.
Давид на мгновение застыл в нерешительности, посмотрел на голубой шар за окном, перевел взгляд на черные глаза Гипатии, а затем с силой сжал таблетку и бросил на пол то, что от нее осталось.
– У меня есть одна подруга, которую зовут Гипатия Ким. Как-то она сказала, что нам не нужны никакие химические препараты, потому как всю фармакопею самым естественным образом вырабатывают мозг, печень, поджелудочная и щитовидная железы. Достаточно лишь знать, что это возможно, и сознательно обращаться к организму за помощью. Думаю, в достижении понимания мы сможем обойтись без всякого эмфатиазина.
Ученый взял девушку за руку, глубоко вздохнул и закрыл глаза.
Сначала он ничего не почувствовал, но какое-то время спустя ему показалось, что его мысли слились с мыслями девушки.
– Я в некотором роде становлюсь вами, потому что чувствую – мне это позволено. Я вижу вашими глазами. Я понимаю, почему вы раньше меня оттолкнули, – сказал он.
– Теперь все изменилось.
Она прильнула к нему и прошептала:
– Обними меня, Давид.
Их губы соприкоснулись, а потом слились в поцелуе.
– Я хочу заняться с тобой любовью, – заявила она.
– Я думал, кореянки никогда не ложатся в постель с мужчинами до свадьбы.
Она одарила его озорной улыбкой.
