— Не слишком поздно, чтобы позвонить на Цереру?
— Напрямую можно. Она через некоторое время будет за Троянцами.
— Тартов! Позвони на Фебу и скажи, что все три корабля прошли Уран и движутся к Нептуну примерно на одинаковой скорости. Мне нужно расчетное время прибытия каждого из них.
— Я тебя понял, Лев.
Флотилия из пяти кораблей выглядела как небольшой рой светлячков. Они разошлись друг от друга на несколько тысяч миль и сохраняли эту дистанцию, чтобы избежать раздражающей задержки сообщений. Расстояние делало их безвредными друг для друга на тот случай, если бы пришлось применять химическое топливо или ионные реактивные двигатели, но пылающий свет термоядерных двигателей был ярче любой из окружающих звезд.
— Лев?
— На приеме.
— Я уверен, что один из кораблей — новобрачное судно. В его спектре сильная кислородная линия.
— Да? Силы очень основательны, им можно верить.
Тартов сказал:
— Наверное они ищут что-то большое. Что-то огромное.
Никто не отозвался. Возможно, все приберегали свои оценки. За роем, отставая все больше с каждой секундой, продолжал погоню одинокий светлячок.
Что-то пронеслось, словно упавшая комета, если бы здесь таковая могла оказаться.
— Прошли Гринберга, — сообщил Андерсон, улыбаясь.
Сине-белое пламя медленно блекло на фоне звезд.
— "Золотое Кольцо" должно появиться через несколько минут, — добавил он. — Корабль Гринберга движется чуть быстрее.
Гарнер не отвечал.
Андерсон повернулся, чтобы посмотреть на него.
— Вас что-то беспокоит? — приветливо спросил он.
Гарнер кивнул:
— Я думаю об этом несколько дней. Но только теперь понял, что у меня нет хорошего решения. Это похоже на попытку удержать телебашню в тюрьме.
— А это еще что?
— Попытаться помешать этим типам завладеть усилителем.
Он рассеянно пошлепал кресло там, где была сигаретная кнопка, поймал себя на этом и нахмурился:
— Понимаешь, мы не можем лететь туда первыми. Мы не знаем, как они сами планируют искать его. Возможно, они помнят, где он находится. А мы даже не знаем, насколько он велик! Мы не можем арестовать их — по крайней мере, не можем арестовать инопланетянина, иначе он превратит нас в запасных дворецких. К тому же у нас наверняка будут трудности и с Гринбергом, поскольку он находится на боевом корабле, и Месней может применить оружие. А это он сделает лучше тебя, сынок. — Гарнер выглядел ужасно, напоминая греческую трагическую маску, но его голос был голосом очень озабоченного человека. — Мне кажется, единственное, что мы можем сделать, так это стрелять, едва их увидим.
— Вы не сделаете этого! — запротестовал Андерсон. — Вы убьете и Гринберга и Меснея!
— Мне бы не хотелось убивать никого. Но дай мне другой выбор!
— Ладно, позвольте мне рискнуть! Я попробую обойтись и без этого! — Он придвинул свое молодое лицо к гладкой маске Гарнера. — Эгей! — воскликнул он внезапно. — У меня кое-что есть. Нам не придется стрелять, как только мы их увидим. Мы можем подождать и разузнать обо всем. Но это в том случае, если то, что они ищут, действительно находится на Нептуне.
— Давай подробнее!
— Они могут остановиться на одной из лун или на орбите. Но если та вещь на Нептуне, им не удастся сесть на него. Ни один из этих кораблей не развивает больше одной единицы ускорения. Притяжение Нептуна гораздо больше. Они не могут приземляться.
— Ну и что. Инопланетянин владеет крылатым судном. Но все равно, это хорошая мысль, сынок.
— Можете быть уверены! — сердито ответил Андерсон. — Как, черт возьми, они будут возвращаться?
Люк Гарнер выглядел так, словно увидел привидение. Через секунду он спросил:
— Сынок, ты когда-нибудь думал перейти в Силы?
— Ну почему… — скромно начал Андерсон.
— Кто вы?
Они посмотрели друг на друга.
КТО ВЫ???
— Лукас Ланселот Гарнер. Силы ООН.
— Лерой. Сын Джорджа Андерсона. Астронавт.
Я НЕ ХОЧУ, ЧТОБЫ ВЫ СЛЕДОВАЛИ ЗА МНОЙ.Мозги взрывались от гнева. Даже когда он просто "думал вслух", это вызывало у Гарнера и Андерсона физический и психический паралич. Затем пришло время действий. Андерсон потянулся к панели управления. Его ногти слегка ударились о пластик. Он начал нащупывать защелки на защитной панели.
Гарнер треснул его по спине рукой.
Это действие поглотило его. Гарнер почувствовал, что сердце останавливается, и он с ужасом начал задыхаться. Прямо сейчас? — удивился он. Вокруг все стало красным и исчезло.
Когда он вернулся к жизни, в голове звенело. Андерсон выглядел страшно измученным. В его руке был пульверизатор с гипосульфитом.
— Слава богу! — выпалил он. — А я подумал, что вы скончались.
— Сердце остановилось, — просипел Гарнер. — Это со мной впервые. Что ты использовал?
— Адреналин в сердце. С вами все в порядке?
— Уверен, что да, с учетом происшедшего.
Молодой пилот был по-прежнему бледен.
— Вы знаете, что он приказал мне сделать? Я был бы вынужден отключить термоядерный щит! Это увидели бы даже на Земле. — Он содрогнулся. — Это увидели бы даже при дневном свете! Очень удачно, что вы остановили меня. Но как вы узнали?
— Я узнал, чего он хочет, по твоим действиям. Без всякого ума. Но как ты догадался, что это сердце?
— Я почувствовал, что это оно. Ладно, не будем беспокоиться об этом, пока не долетим до Нептуна. Он стал вне закона после того, как остановил ваше сердце.
— Нам бы первыми выстрелить по этой птичке!
— Это доставит мне удовольствие! — с яростью ответил Андерсон.
Кзанол напрягся, посылая приказ в умы врагов, но Сила не действовала. И не только расстояние было против него; различие в скорости было еще большим барьером. Легкое релятивистское отклонение в темпах времени делало невозможным общение даже между двумя тринтанинами.
Он перевел свое внимание на карты. Пилот-англичанин назвал эту игру пасьянсом или Терпением. Хорошее название. Кзанол упорно учился терпению. Пол каюты был устелен клочьями разорванного пластика, но эта колода выдержала десять предыдущих раскладов. Она была последней колодой на корабле.
В глубине горла клокотал рев плотоядного животного. Кзанол собрал карты в кучу и перетасовал их. Он уже научился координировать движения. И он кое-что узнал о себе. Нельзя позволять рабу смотреть на теб-1, когда шельмуешь в карты. Он словчил однажды, и пилот как-то догадался об этом. Не стоит ловчить в такой игре.
Кзанол подпрыгнул. Еще один! Этот был еще слишком далеко, чтобы управлять им, но достаточно близко, чтобы почувствовать. И все же… образ имел неясность. Однако не из-за расстояния. Словно этот раб спал. Но… как-то иначе.
