Тем временем, очертания земных пределов - азиатского берега на востоке и возвышенностей острова Родос на севере и западе - стали постепенно таять и пропадать в сгущавшихся сумерках.
- Я не устану повторять, граф: вы удивительно прозорливы, усмехнувшись вновь, заметил Фульк де Вилларэ. - Однако неумолимое время стало нашим союзником. Гуго де Ту был убит при взятии Аламута и, возможно, был сражен стрелой того самого ассасина, возлюбленную которого он похитил из Флоренции. Но это был, так сказать первый Удар Истины. Второй пришелся прямо в сердце сына Гуго де Ту и госпожи Иоланды. Этот человек исправил все ошибки отца. Он оказал неоценимые услуги Ордену, хотя, как ни странно, предпочел окончить свои дни под знаменем своего отца. Этот рыцарь носил красивое имя. Его звали Милон.
- Всемогущий Боже! - прошептал я, а не будь рядом Фьямметты, воскликнул бы в полный голос. - Жиль де Морей и Милон Безродный были братьями и, погибая плечом к плечу в осажденной Акре, не знали, что они братья!
Мне уже начинало казаться, что все земные пределы вот-вот растают в моих глазах.
- Знали они об этом или нет, сказать трудно, - почти равнодушно пожал плечами Фульк де Вилларэ. - Во всяком случае у них появился повод скрывать друг от друга многое, когда они узнали, что с разницей всего в четыре года посещали один и тот же дом во Флоренции.
- Непостижимо! - только и выговорил я, ожидая от судьбы любого подвоха и любого совпадения, но уж не столь немыслимого, как это.
- Полагаю, граф, что вы уже догадались, кто ваш отец? - учтиво осведомился Великий Магистр иоаннитов.
- Но ведь у Милона Безродного родилась девочка! - теперь уже громко воскликнул я, не в силах сдержать своего смятения.
- Девочка? - искренне изумился Фульк де Вилларэ. - Еще и девочка? Неужели в Акре?
- Именно так, монсиньор, - подтвердил я, немного успокоенный ни чем иным, как изумлением Великого Магистра. - В Акре. За год или два до ее падения.
- Поздняя новость, - глубокомысленно изрек Великий Магистр, подняв взор в темнеющие небеса. - Что и говорить, рыцарь Милон был непредсказуемым человеком. Как, впрочем, и все вы - из рода Ту.
Я вдруг почувствовал сильную усталость. Ночь поглощала землю и море, и, хотя изящный замок, властвовавший над грозной скалой, был еще хорошо виден, мне вовсе не хотелось опираться - даже взглядом - на этот поздний пьедестал рода Ту.
- Итак, монсиньор, вам известно имя моего отца, но до сих пор не известно мое собственное имя, - подвел я очередной итог своего беспросветного дознания.
- Увы, граф, так оно и есть на самом деле, - развел руками Великий Магистр и в своем черном плаще стал еще больше похож на ночную птицу. - Это довольно странная история, граф, и не мы ее придумали. Во всяком случае Флоренция недаром показалась вам родным местом, граф.
- Сударыня! - тихо позвал я Фьямметту, учтиво отстранившуюся от разговора мужчин; она стояла немного поодаль, все еще любуясь замком, морем и темными небесами. - Сударыня! Перед вами стоит безымянный граф де Ту, сын Милона Безродного. Любопытное сочетание, не правда ли? Вроде как глухой сын немого.
Сделав шаг навстречу и посмотрев мне в глаза, Фьямметта протянула ко мне руку и, не стесняясь, погладила меня по щеке своими божественными пальчиками.
- Успокойтесь, мессер, - сказала она, - и не преувеличивайте.
Я поцеловал ее руку и, осторожно сжав ее пальцы в своей руке, снова обратился к Великому Магистру, ибо не мог больше медлить с ответом, которого он ожидал.
- Это действительно странная история, монсиньор, - согласился я с ним. - У меня с моим братом Тибальдо Сентильей одна мать, но разные отцы, которые погибли в один день и на одном и том же месте, в Акре. У меня с моим братом Эдом де Мореем одна бабка, но разные деды, которые, вероятно, тоже погибли в один день и на одном пятачке земной тверди, в Аламуте. Неужели еще можно сомневаться в существовании всевластного Ордена, столь искусно свивающего петли судеб?
- Как раз в этом-то сплетении судеб я и не вижу ничего странного, покачал головой Великий Магистр. - Оно - итог противоборства двух сил, соразмерных друг другу. Белого плаща и черного плаща. Несуществующего Ордена Соломонова Храма, который можно уподобить хаосу морских вод - хотя чередование волн прибоя и представляется одним из воплощений строгого порядка, - и Ордена Святого Иоанна Иерусалимского, подобного крепкому замку на скале, омываемой грозными волнами. Я имею желание сообщить вам, граф, кое-какие подробности, многие из которых могут быть подтверждены древними пергаментами, хранящимися там. - И с этими словами Великий Магистр указал перстом себе под ноги, намекая на подземелья Ордена, отдаленные от нас высотою, как бы увеличенной невидимым зеркалом вдвое.
И вот мое необыкновенное наследство пополнилось кое-какими подробностями, бережно хранившимися до того дня в тайниках Ордена иоаннитов.
Эти драгоценные - а может, и поддельные - сведения я собрал в отдельную небольшую "шкатулку".
РАССКАЗ ФУЛЬКА ДЕ ВИЛЛАРЭ,
ВЕЛИКОГО МАГИСТРА ОРДЕНА
СВЯТОГО ИОАННА ИЕРУСАЛИМСКОГО
Граф Робер де Ту тайно принял обеты и присягу нашего Ордена в году одна тысяча двести четвертом от Рождества Христова, незадолго до дня взятия Константинополя.
Нет сомнения, что на этот поступок его подвигли именно богохульные ритуалы и безобразия, насажденные среди тамплиеров их предводителями, среди которых к тому времени появилось немало ассасин-исмаилитов.
Мы убедили графа не менять плаща и оставаться, так сказать нашим "посланцем в земли проклятых".
Орден имел договор с властителями Рума: мы обещали им выкрасть и переправить в Конью сельджукскую принцессу, бывшую пленницей в Константинополе, а в качестве платы мы ожидали получить новую румскую крепость, расположенную на восточной границе государства, совсем недалеко от Палестины. Мы надеялись, что цитадель станет для нас важной ступенью к Святой Земле. Всемогущий Господь судил иначе, но это уже отдельная история.
Мы поручили графу Роберу похитить принцессу, и он блестяще исполнил наш замысел, к тому же прихватив из Константинополя кое-какие древние реликвии известные вам, граф, и целый отряд преданных ему воинов.
Дальнейшие обстоятельства оказались уже во власти не хладнокровного расчета и выгоды, а любви.
Да, граф Робер де Ту всем сердцем полюбил сельджукскую принцессу, и у них родился сын, который был назван франкским именем Гуго. Можете догадаться, граф, какие сложные переговоры нам пришлось вести с правителями Рума по этому деликатному поводу, и все же цитадель, которую возводили мы, нам удалось сохранить.
Спустя двадцать лет началась война, так сказать, война за "египетское наследство", потребовавшая от нас неимоверных усилий. В году одна тысяча двести сороковом мы надолго потеряли Жиля де Морея, а спустя четыре года нам изменил тот, на чью верность мы возлагали самые большие надежды.
