Стэн сделал короткую паузу для того, чтобы ритуально передернуть плечами. К нему присоединилось большинство присутствующих. Шерл заметила, что Джон-Эй смотрел на Стэна с интересом и внимательно слушал Рассказ.
— Клинкозуб появился после долгого сна, — продолжал старейшина. — На этот раз он прорвался в тоннели Сверху, что было не совсем обычно для него: из письменных источников известно, что чаще всего он приходил со стороны Громадных Залов, когда там звучал Голос. Мы просмотрели множество фильмов в библиотеке, пытаясь идентифицировать зверя, но наши труды были напрасными. И только недавно нам удалось увидеть его на одном из рисунков. Клинкозуб, известный нам, во много раз превосходит по размерам того, который был известен Старым Людям. Мы полагаем, что он стал таким, потому что живет Наверху и подвергается воздействию радиации.
Тут Стэн глянул на Шерл, и та согласно кивнула. Стэн продолжал:
— Надвигалась Великая Битва. В то время Зал, в котором мы находимся, имел только один выход и служил жилищем для одной большой семьи, членом которой был я. Это был тупик. Мы все — почти двадцать человек — собрались в этой комнате, и с нами был тот, кого сейчас называют Героем. Он пришел неожиданно, с мечом в руках. Мы были недовольны его появлением: он был известен как большой грубиян и драчун, а свой меч часто использовал не только для протыкания личинок, но и против тех, кто вставал на его пути. Однако мы терпели его, ведь он делил с нами кров и пищу. Раздавшиеся вдалеке вопли подняли всех на ноги. Это были жуткие вопли гибнущих людей, хуже которых мог быть только один звук. А потом мы услышали и этот звук — тонкий писк жрущего Клинкозуба. Он приближался по тоннелю к той комнате, где мы сидели и из которой не было другого выхода. Мы прикрыли светошары и притаились у стены. В страхе мы забыли про Героя. Мы были просто кучкой напуганных людей, готовящихся принять смерть. Внезапно во входном проеме появился Клинкозуб. Его ужасные челюсти испускали инфракрасное сияние, и казались висящими в воздухе. Только эта горящая пасть и была видна, но мы слышали, как зверь принюхивается, влезая в пещеру. И тут мы увидели, что Герой стоит перед Клинкозубом с мечом наготове, не испытывая ни малейшего страха. Мы едва могли в это поверить. А он стоял у входа в пещеру и молча ждал появления чудовища. Зверь дохнул на него, и мотнул головой так, что Герой упал. Но перед тем, как Клинкозуб схватил его своими ужасными зубами, смельчак успел нанести ему удар мечом, и продолжал наносить удары даже тогда, когда челюсти чудовища сомкнулись. Должно быть, зверь испугался, но не выпустил его. Мы закричали, думая, что герою пришел конец. Но в последнем предсмертном усилии тот вонзил в небо Клинкозуба свой острый меч, который проник в мозг чудовища. Раздался жуткий визг, и мы попадали наземь. Клинкозуб забился в агонии и через некоторое время затих. Когда все стихло, мы поднялись, вытащили Героя из пасти зверя и положили его, умирающего, у стены. Тушу Клинкозуба мы разделали на мясо и разделили между семьями, которым он нанес урон. Те, кто прятался, услышав звуки битвы, пришли сразу, как только зверь издох. Они хотели утилизировать и тело Героя, но мы, те, кто стал свидетелем его триумфа, не позволили этого сделать. Мы положили его в Гробницу, которую воздвигли на том самом месте, где он погиб.
Рассказ был окончен. Стэн преклонил колени перед Гробницей. Все остальные сделали то же самое и в молчании вышли из Зала Молитв.
— Я забираю Джон-Эя и поведу его смотреть на ВЭТ, — сказала Шерл. — Он должен знать окончание Рассказа. Ты пойдешь с нами, Стэн?
Старейшина вздохнул. Вид у него был очень усталый.
— Идите без меня, Шерл. Рассказ утомил меня. Картины прошлого и использование релиречи выбили меня из колеи. Мне пришлось думать о каждом слове перед тем, как его произнести. Я того и гляди засну.
— А зачем было обязательно использовать релиречь? — спросил Джон-Эй.
— Из уважения к Герою, конечно, — возмущенно произнесла Шерл.
Она здорово повзрослела и уже не была тем бунтующим вер-ребенком, который спрашивал у родителей о значении каждого слова. Стэн одобрительно улыбнулся.
— Это самое малое, что мы можем сделать для Героя, учитывая то, что он сделал для нас. Едва ли обычная речь уместна возле его Гробницы, не так ли?
Джон-Эя этот ответ не удовлетворил.
— Я не понимаю, каким образом использование ритуального стиля речи может быть связано с уважением к Герою. Вы с таким же успехом можете сказать, что… — он мучительно подыскивал самое неподходящее предположение. — …что все люди, входя в Зал Молитв, должны накинуть на голову одежду. Или — для еще большей нелепости — женщины должны, а мужчины — нет. Когда ты делаешь что-либо необычное у Гробницы, кто может сказать, уважительно это или нет?
— Не будь глупцом, Джон-Эй! — резко сказала Шерл, а Стэн, который уже почти покинул Зал, остановился.
— Может быть, это не так уж и глупо, Шерл! — сказал он. — Джон-Эй в первый раз вошел в Зал Молитв, и ему непривычно все, что связано с культом Героя. Он смотрит на все свежим взглядом, хотя его заключения могут быть и неверными. Кстати, релиречь гораздо старше, чем Герой и Великая Битва. Начало ее употребления восходит к тем временам, когда люди жили Наверху. У них когда-то тоже был Герой, или кто-то в этом роде; Герой, который был намного старше тех, о которых тебе рассказывала Шерл. Более двух тысяч временных отрезков, которые Старые Люди называли годами, отделяют его от нас. Год, по моему мнению, равняется приблизительно нашему долгому сну. Все эти годы их Герой был жив, пока его не убило Бомбой. Его почитатели для разговора о нем, вероятно, использовали релиречь, так что мы только возродили эту традицию. У релиречи долгая история, Джон-Эй.
— По-моему, это бред. Никто не может жить две тысячи долгих снов, — возразил андроид.
— И, кроме того, есть еще одно важное обстоятельство, — продолжал старик, не обращая внимания на возражения. — Мы не знаем точно, сколько времени отделяет Героя Старых Людей от нашего Героя, но Герой, то есть человек, которого обожают и почитают, необходим. В прошлом, когда Героя еще не было, в Нижниземье царили темные времена, о которых ничего не известно, так как тогда не велось никаких записей. Библиотека фильмов существовала, но не использовалась. Даже умение писать превратилось в угасающее искусство. С появлением Героя появилась цель и пришло возрождение. И да будет славный Герой, о подвиге которого будет сложено еще много легенд!
— Я в этом не сомневаюсь, — иронически прокомментировал Джон-Эй.
Стэн помолчал.
— А еще может случиться так, что легенды будут рассказывать о тебе, Джон-Эй.
— Что ты имеешь в виду?
— Ты — прямой потомок Героя.
Глаза Джон-Эя расширились от изумления.
— Ты хочешь сказать, что он мой вер-отец? Этот человек, о котором говорилось в твоем Рассказе?
В его голосе звучала дрожь, а глаза говорили о том, что ему очень хотелось бы поверить в это.
Шерл подумала, что Рассказ все-таки произвел на него впечатление.
— Нет, не вер-отец, Джон-Эй. Ты состоишь с ним в еще более близком родстве, потому что его отвагу, которая вместе с кровью течет в твоих жилах, не разбавила кровь слабой женщины! — глаза Стэна засверкали.
— Ты — ВЭТ-ребенок, — объяснила Шерл и, когда он недоуменно уставился на нее, она, обращаясь к Стэну, сказала: — Я пойду и покажу ему все, Стэн.
Они дошли до места, где работал резчик Ботт, и Джон-Эй остановился посмотреть на труд полоумного, который, что-то бормоча себе под нос, ловко орудовал ножом. Он врезался им в мякоть необычно большого светошара, выступавшего из стены. Светящиеся кусочки гриба, подобно звездочкам, усыпали весь пол вокруг, а сам светошар принимал знакомые очертания прекрасного лица.
— У этого человека талант, — громко заметил Джон-Эй.
На звук его голоса резчик быстро обернулся. Лицо его было искажено от страха.
— Не волнуйся, Ботт! — успокоила его Шерл. — Мы ничего не скажем Стэну. — Она обратилась к Джон-Эю: — Это единственное, что он умеет делать, не считая кое-какой помощи Пото, который, как мне кажется, дает ему работу только по доброте душевной. Лицо, которое он вырезает, всегда одно и то же. Вероятно, это изображение кого-то, кто был ему близок, но потом умер.
Ботт оторвался от своей работы и указал на лицо.
— Прекрасная Леди! — сказал он, улыбнувшись, и продолжил вырезать.
— Кажется, никто не знает имени этой Прекрасной Леди. У меня есть предположение, что однажды Ботт нашел ее мертвое тело и вырезал подобие из светошара, создав что-то вроде памятника. А потом это стало привычкой. Но это всего лишь мое предположение.
Джон-Эй сделал шаг вперед, отодвинул Ботта в сторону и пальцами начал ощупывать контуры лица.
— Когда-то здесь была пещерка, — сказал Джон-Эй. — Потом в нее посадили светошар, который целиком ее заполнил, и лицо это на месте выхода. Очень интересно… такой гигантский светошар, как этот, нуждается в огромном количестве пищи в виде разлагающейся материи.
