Оказалось, что надо всего-навсего продавить лбом некую незримую стену – и станет интересно. Новые наставники мало напоминали прежних. Спецшкола походила на вуз, в ней читали лекции специально приглашенные ученые и уделялось меньше внимания муштре. Экипаж и без того имел достаточное количество надежных исполнителей – требовались мозги. Впрочем, порядки и здесь не отличались мягкостью. Розги не применялись, но был карцер – и порой не пустовал. Главной же страшилкой оставалась угроза отчисления с разжалованием в рядовые второго ранга.
Кто такой второранговый рядовой? Просто рабочая сила. Она необходима. На большом корабле всегда найдется дело уборщику, матросу причальной команды и третьему помощнику механика. Космический корабль «Земля» прекрасно обошелся бы без балласта, но он не мог функционировать без второранговых рядовых.
Их обширный клан был отстойником лишь для ленивых и неспособных. Кто желал выбиться наверх, тот, как правило, выбивался. Но время! Потерянное зря бесценное время! Годы, которые не вернуть.
Не каждому же везет вспомнить свое прошлое воплощение и, по сути, прожить две жизни! Мироздание терпит локальные сбои, пока они единичны.
Бешеное самолюбие, доставшееся Фролу в наследство, скоро вывело его в лучшие ученики, но оно же постоянно впутывало его в глупейшие истории. Отсидев в очередной раз в карцере, Фрол признавал со вздохом: насмешка однокашника была скорее просто шуткой, за нее не стоило без слов бить по морде. И уж совсем не следовало дерзить наставнику, человеку, во-первых, неплохому, во-вторых, заслуженному, а в-третьих, обязанному вмешаться. Вздыхая, Фрол давал себе обещание научиться считать до десяти всякий раз, как зачешется кулак.
Легко давать обещания, в особенности самому себе. А попробуй-ка исполнить!
Фрол считал себя на голову умнее любого другого перспективного резервиста и не собирался скрывать это. Во время очередной отсидки в карцере он придумал новый способ обмануть следящую систему и, выйдя на свободу, продемонстрировал, как это делается. Кое-кто начал признавать его интеллект. Это сделали и офицеры-наставники, разобравшись недели через две со странностями в работе всех без исключения скрытых камер. Фрол получил сутки карцера и благодарность в приказе за техническую смекалку – совсем как тот спартанский юноша, увенчанный венком за храбрость и выпоротый за то, что сражался нагишом, не прикрыв доспехами ценный для отечества организм. В школе чтили античный опыт.
Собственно, чтили любой, был бы полезен.
Наука всегда оказывается неправа. Она никогда не решит вопроса, не поставив при этом десяток новых.
Бернард ШоуПочва была еще теплой – склоны кратера не успели полностью остыть за три дня. Сквозь толстые подошвы ботинок тепло не чувствовалось, но приложи ладонь – и гадай, к чему приложил: к грунту или ко лбу тифозного больного. Наверное, где-то там, глубоко под моими ногами, понемногу остывала корка спекшейся породы, грея осевший на нее из атмосферы обломочно-пылевой материал. В кратере царило настоящее жаркое лето. Я зачерпнул горсть теплого серого песка, выбрал из нее тектит покрупнее. Слезинка. Плач камня, обиженного ни за что ни про что. Там и сям, припорошенные песком и пылью, валялись каменные обломки, и некоторые из них могли быть фрагментами астероида. Магазинер прихватил оплавленный булыжник размером в кулак – в коллекцию, наверное. Я не стал. Кого сейчас удивишь коллекцией камней из космоса?
Ниже и выше нас трудились научники – несколько групп копателей с лопатами и мешками, дозиметрист, геодезист, фотограф и даже маленькая буровая. Километрах в трех, ближе к центру кратера, уже скопилось озерко дождевой воды, пока еще маленькое. Быть тут со временем большому озеру. Как на месте бывшей Москвы и еще много где. Чай, не пустыня, вода найдется. Вздыбленный кольцевой вал мало-помалу оплывет под дождями, и не станет Магазинер отдуваться, карабкаясь сначала вверх, потом вниз и ругая пилота, что не посадил машину прямо в кратере. Водоросли разведутся, рыба появится. Круговорот экосистем в природе. Земле этот удар – слону дробина. Наша планета, в сущности, очень неплохой космический корабль, ему все равно. Это нам, Экипажу, не все равно.
Потому что завтра такой же астероид может упасть на Тверь, на Лондон, на Токио. И очень возможно, что опять без предупреждения – сами сообразите, мол, на то вам природа мозги дала.
А мы сообразим?
Если нет, то кому мы будем кричать в следующий раз: «Это несоразмерно! Мы так не договаривались!» А кто с нами вообще договаривался? И не нам решать, что в отношении нас соразмерно, а что нет. Не доросли пока. То ли умом не вышли, то ли рылом.
Каменная слезинка выпала из моей руки. Опять начал накрапывать дождь. Что мы тут делаем? Импакт как импакт, кратер как кратер, можно сказать, стандартный. Почерк чужих ни с чем не спутаешь, и я расхохочусь в лицо тому, кто вздумает предположить, будто этот астероид столкнулся с Землей закономерно, в точном соответствии с формулами небесной механики. Не было нужды лететь сюда, чтобы убедиться в очевидном. Что до деталей, то нам их доложат.
– Не пора ли нам? – спросил я.
Магазинер кивнул и запыхтел вслед за мною вверх по склону кратера.
– Вы далеко? – догнал меня неприятный скрипучий голос Сорокина. Пришлось оглянуться.
– Туда. – Я ткнул пальцем в направлении гребня. – А что?
– Вернитесь, лейтенант! Мы еще не закончили.
Интересно знать, что он тут еще не закончил? Не закончил набираться впечатлений, как простодушный турист? Все, что нужно, научники поднесут нам на блюдечке.
– Правда? А я закончил.
Краем глаза я поймал Магазинера. Моше Хаимович стоял неподвижно, как каменная скифская баба, раззявя рот от моей наглости, но, по-моему, втихую уже наслаждался. А может, радовался тому, что не он, а Сорокин назначен руководителем группы. Тот сухопарый, а толстяка Магазинера на его месте, чего доброго, хватил бы инфаркт. От груза ответственности и своеволия молодых нахалов.
– Немедленно вернитесь, лейтенант! – повысил голос Сорокин. – Вы слышите?
– Я и возвращаюсь, – буркнул я через плечо. – В вертолет.
– Стойте! У вас что, есть гипотеза?
– Будет.
Как же, гипотезу ему вынь да положь – вот так, сразу! Тогда наглому мальчишке враз простятся и наглость, и мальчишество. За мозги. Гипотез и так навалом, ему что, нужны еще? Будут ему еще, раз он так хочет. А мне – мне надо понять суть, а не измышлять гипотезы.
Любопытно было то, что Магазинер не остался на дне кратера, а двинулся за мной – я даже помог ему карабкаться на вал. Экономя авторитет, Сорокин не приказал ему вернуться, он приказывал только мне, а значит, толстяк майор был в своем праве. Отдуваясь, он дошагал за мной до вертолета, заполнил собой жалобно пискнувшее сиденье и принялся утирать платочком лицо, шею и углы рта. Не прерывая этого занятия, он подмигнул мне.
– Есть соображения, а?
Вместо ответа я достал из глубин рюкзачка плоскую фляжку коньяка и стаканчики. Магазинер удивился.
– Я о других соображениях…
– Значит, не составите компанию?
– Э-э… – заколебался он, – пожалуй. Лимончика у вас нет?
– К моему сожалению.
– К взаимному. Ладно, валидол у меня свой, вот здесь. – Он похлопал по нагрудному карману. – Плесните мне чуть-чуть.
Я плеснул.
– Ну а насчет других соображений… – Магазинер поводил толстым носом над коньяком и вряд ли остался доволен, но выпил. – Не поделитесь?
– Пожалуйста. Астероид без послания. Наказание без указания. Что это значит?
– Что нам пора научиться догадываться самим, за что последовало наказание. Это-то ясно. Доколе нам будут все разжевывать, ровно детям?
– Возможно. Но есть и другая возможность: нас с самого начала проверяли на тонкость кишки, а мы этого и не поняли. Делали то, что надо чужим. Чуть-чуть покобенились – и подчинились. Подняли лапки.
– Как вы сказали? – заинтересовался Моше Хаимович. – Проверка на тонкость кишки?
– Ну да. Или на вшивость. На слабо́, если хотите. Гипотеза галактической войны никогда мне не нравилась. Если принять ее, то становится неясно, кого чужие из нас воспитывают – боеспособный резерв или толпу неврастеников?
– Резерв, резерв.
– В самом деле? Запугивая нас? Хорош будет резерв, однако!
– Значит, никакой галактической войны нет? – спросил Магазинер.
По-моему, он подкалывал меня. Или тонко издевался.
– Я этого не говорил. Допустим, чужим нужны союзники… для войны или для каких-то других галактических дел, больших и важных, не суть. Или даже не союзники, а преданные подчиненные. Вассалы. Но обязательно храбрые, целеустремленные и с некоторым чувством собственного достоинства. Такие не предадут хорошего сеньора. И что же чужие наблюдают на Земле? Мы подняли лапки. Мы старательно делаем все, что нам укажут. Мы не достойны уважения. Ну так нате вам – подарочек без указки. Ломайте головы – за что? А ни за что. Раба иногда полезно щелкнуть бичом по спине. Просто так, для профилактики. Раб же. На что мы еще годны?
