– Хорошо, маэстро.
Черт возьми, подумал он. Этот бесенок – само послушание.
– Приступим? – спросила она.
Черт возьми, повторил он. Это была моя реплика. Она сняла ее у меня буквально с языка. Туше́, хитрая девчонка. Второй удар за тобой. Теперь моя очередь.
– Как вам будет угодно, – он еще раз поклонился.
Его миролюбие – верней, ответ, достойный слуги или поклонника, но никак не сурового маэстро – достигло цели. Во взгляде доньи Энкарны мелькнуло сомнение; впрочем, оно быстро сменилось прежним блеском.
– Одну минутку, маэстро. Я сейчас буду готова.
Она нырнула за ширмы, которыми был отгорожен дальний угол зала. Камеристка, подобрав юбки, последовала за хозяйкой. Прежде чем скрыться, камеристка обернулась и подмигнула Диего – так, словно сговорилась с маэстро заранее, и сейчас их заговор близился к успешному завершению.
За ширмами возник шорох одежды. Плохо понимая, что происходит, Диего уставился на ширмы – укрепленные на рамах атласные полотнища, расписанные в восточном стиле: черти с высунутыми языками, голые по пояс, с увлечением били в барабаны. В просвете между ширмами мелькнуло голое плечо, и маэстро отвернулся быстрей, чем следовало бы отставному мастер-сержанту, имевшему обширные знакомства среди обозных шлюх.
Он встал к ширмам спиной.
– Все, маэстро. Я готова.
Перед ним стоял молоденький гусарский корнет. Лосины из белоснежной замши плотно облегали стройные ноги. Диего не сомневался, что лосины натянули еще влажными, и сейчас они высыхали прямо у него на глазах, превращаясь во вторую кожу. Красный доломан – короткий, до пояса – был украшен пятнадцатью рядами шнуровых петель с золочеными пуговицами. На левое плечо гусар накинул ментик, обшитый понизу и по краям бортов черным бобром. Голову корнета венчал фетровый кивер с султаном из заячьего меха.
Лишь сейчас Диего сообразил, что разглядывает донью Энкарну, как последний мерзавец – снизу доверху. Он видел женщин в разных нарядах, видел без нарядов – и даже без ночных сорочек – но женщину в мужском костюме он видел впервые. Зрелище потрясло Диего больше, чем он мог предположить. Похоже, это стало ясней ясного не только для маэстро – камеристка отчетливо хихикнула. Смешок нахалки вернул Диего самообладание. Ничто так не отрезвляет актера и бойца, говаривал Луис Пераль, как чужая насмешка. А если отрезвления не произошло, значит, братец, ты вряд ли боец и уж точно не актер.
Диего мысленно поблагодарил отца за науку.
– Лосины, – сказал он. – Ни в коем случае.
– Вам не нравится? – донья Энкарна сделала круглые глаза. – В этом костюме я буду играть «Девицу-гусара».
– Не будете, – возразил Диего.
– Отчего же, маэстро?
– Вы раньше примеряли гусарскую форму?
– Нет. Это важно?
– Во время занятия лосины высохнут. Позже вам придется их снимать. Вы когда-нибудь снимали подсохшие гусарские лосины? Извините за смелые подробности, но от них остаются жуткие потертости. После парадов кое-кто из моих знакомых кавалеристов по три дня сидел дома, не в силах дойти до туалета.
– Господи! – испугалась донья Энкарна. – Какой ужас!
Она сделала непроизвольное движение, как если бы хотела сбросить лосины прямо сейчас – и замерла, не зная, как поступить.
– Надеюсь, что мы обойдемся без ужасов. Тем более, без пикантных ужасов. У нас не парад, вам не придется сидеть в седле. Первое занятие я сделаю кратким. На втором занятии, если вам так уж хочется опробовать сценический костюм, я жду вас в чакчирах.
– Что это?
– Штаны. Прямой крой, внизу штрипки.
– Какая пошлость! Меня освистают!
– Зато чакчиры удобны и безопасны для вашей чувствительной кожи. Спросите знакомых офицеров, они подскажут, чем украсить чакчиры. И хватит об этом. Я – не ваша модистка, у меня другие задачи.
– Я спрошу у дона Васко, – девушка в раздумьях закусила нижнюю губку. – Вы знакомы с доном Васко? Это мой жених. Он – капитан артиллерии, но, думаю, он знает толк и в приличных гусарских штанах. Начнем, маэстро?
Со всех ног она кинулась к ближайшей стойке с оружием – и, выхватив саблю, отсалютовала Диего.
– Поставьте на место, – велел Диего.
– Почему? Это же гусарская сабля!
– Вы будете использовать шпагу. Легкую граненую шпагу.
– Невозможно! Гусары дуэлируют на саблях.
– Гусары – да.
– Так написано в пьесе вашего отца!
– Мой отец скверно разбирается в фехтовании. Он знает, что гусары дуэлируют на саблях. Но гусары – мужчины, им хватает силы для таких поединков. Для вас сабля тяжеловата.
– Откуда вы знаете? – обиделась донья Энкарна. – Я сильная!
– Я видел, как вы салютуете. Поставьте саблю, я сам подберу вам клинок.
С видимым огорчением дочь маркиза приняла из рук маэстро шпагу – короткую, шестигранную, с ажурной гардой, похожей на ювелирное украшение. Судя по лицу доньи Энкарны, такая шпага унижала ее достоинство.
– Встаньте в меру, – велел Диего, обнажая рапиру.
– Куда?
– Встаньте на таком расстоянии от меня, чтобы концом своего клинка достать мой клинок. Это и будет значить «встать в меру». Я жду!
Со вздохом она подчинилась.
Это будет труднее, чем я полагал, сказал себе Диего Пераль.
– Мой брат, – заметила донья Энкарна. Клинок в ее руке едва заметно покачивался, звякая о рапиру Диего. – Он предупредил меня, что вы невыносимы. В его устах, маэстро, это комплимент.
– Если так, – Диего легонько ударил рапирой о шпагу ученицы, желая проверить крепость запястья доньи Энкарны. Результат его удовлетворил, – почему он сам не взялся учить вас? Уверен, дон Фернан стократ обходительней такого грубияна, как я. Манеры графа – предмет всеобщей зависти.
Девушка пожала плечами:
– Он не хочет. Его уроки слишком дорого стоят.
V– Мар Фриш сказал, что вы торопитесь. Это так?
– Да.
– Когда вам нужно быть в космопорте?
Диего достал серебряный хронометр, щелкнул крышкой. Врач-гематр ждал. Он походил на дьявола, вырядившегося ангелом. Сияющий девственной белизной халат. Бледное лицо, горбатый нос, жесткие смоляные кудри; блеск глаз-льдинок из-под кустистых бровей. Не хватало только рогов и маскировочного нимба.
В Сан-Федрате, подумал Диего, мне нужно быть не позднее половины четвертого. Мигель перезвонит! Что-то со связью, будь она неладна… Ибарра говорил: «Успеем». Челнок должен сесть недалеко от космопорта.
На всякий случай он набросил еще десять минут.
– В двадцать минут четвертого.
– Аэромоб доставит вас за десять минут. У нас есть время на экспресс-терапию. Раздевайтесь.
Зная пунктуальность гематров, Пераль не стал корчить из себя героя. Раз врач сказал: время есть – значит, есть. Отказаться от бесплатной медицинской помощи высшего уровня – это надо быть круглым идиотом!
