– Спасибо, что сообщили, – сказал Лансинг. – Очень мило с вашей стороны.
– Проклятье, – сказала Мэри. – Все этот сломанный храповик. То есть, я думаю, что храповик. Если бы у нас была запасная деталь, нога работала бы не хуже новой.
– Очень грустно признаться, – сообщил печально Юргенс, – но у меня с собой нет такой детали. Кое-какие самые простые детали имеются, конечно, но ничего в этом роде. Я не могу нести в сумке все детали, которые мне могут понадобиться. Благодарю вас, леди, за ту работу, которую вы проделали с моей ногой. Мне было бы крайне затруднительно сделать ее самостоятельно, если вообще возможно.
– Для начала, – сказал Юргенс, – я прошу вас сказать одну вещь. Вы упоминали, что ваш друг выдвинул теорию… вернее, гипотезу… об альтернативных мирах, альтернативных культурах, расщепляющихся друг от друга в особых критических точках. Кажется, вы сказали, что именно это могло произойти с нами – что мы из параллельных альтернативных миров.
– Да. Несмотря на все безумие…
– И каждый из этих альтернативных миров будет следовать по своей мировой линии. Будут одновременно существовать во времени и пространстве. Должно ли это означать, что мы все – выходцы из одной временной плоскости?
– Я об этом не думал, – сказал Лансинг. – Даже не знаю. Вы ведь понимаете, что все это – только предположения. Но если эта гипотеза об альтернативных мирах верна и все мы в самом деле попали сюда из таких миров, то не вижу причины утверждать, что мы из одной временной плоскости. Та сила, что перенесла нас сюда, вполне может свободно оперировать и нашим перемещением во времени.
– Очень рад это услышать, потому что мысль эта не давала мне покоя. Должно быть, я прибыл из более позднего времени, чем все вы. Видите ли, я жил до сих пор на планете, покинутой человеком…
– Покинутой?
– Да. Все они отправились на планеты других звездных систем. В глубокий космос, понятия не имею, как далеко. Земля, та Земля, где я жил, истощила себя. Окружающая среда была разрушена, природные ресурсы исчерпаны. Последнее ушло на строительство космолетов, которые унесли человечество в космос. Земля осталась очищенной до последнего камешка полезной руды, последней капли нефти…
– Но люди остались. Совсем немного, как вы сказали.
– Да, небольшое количество людей осталось – вечные неудачники, те, кто не имел образования, специальности, всякого рода слабоумные. Те, кого не стоило брать на борт корабля, тратить на них место и энергию. Роботы тоже остались – безнадежно устаревшие, сломавшиеся, каким-то чудом избежавшие свалки. Человеческий и роботехнический балласт был оставлен на ограбленной Земле. В то время как остальные, умные и вышколенные, хваткие и сильные, вместе с ультрасовременными роботами отправились в великий поход к новым прекрасным мирам! Мы, отверженные тысячелетий эволюции и цивилизации, были брошены на произвол судьбы – теперь мы сами должны были заботиться о себе в меру наших сил. И мы, роботы, те, кто был брошен, старались в меру сил заботиться об оставшихся людях. Прошли века – и мы поняли, что проиграли. Потерпели поражение. За прошедшие века потомки тех жалких обломков человеческого рода, что остались на умирающей планете, нисколько не улучшились, и не повысили свои умственные способности; моральные показатели – тоже. Иногда, раз-два в поколение, вспыхивали искорки надежды, но всегда гасли в серой безысходности генетического болота. Я был вынужден признать, что люди постепенно вырождаются и что у них нет никакой надежды. Каждое поколение было более злобным, мерзким, жестоким, никчемным, чем предыдущее.
– Итак, вы попали в ловушку, – подвел итог Лансинг. – В ловушку собственной верности людям.
– Вы правильно поняли, – согласился Юргенс. – Вы правильно понимаете нас. Мы действительно попали в безвыходное положение. И все же мы чувствовали, что должны продолжать начатое, что этим существам мы должны отдать долг – нечто, чего мы дать им не могли. Все, что мы делали – этого было недостаточно.
– И теперь, вырвавшись из тех обстоятельств, вы почувствовали себя свободным?
– Да, свободным. И еще никогда таким свободным я себя не чувствовал. Теперь я сам себе хозяин. Это плохо.
– Не думаю, что это плохо. Неудачная работа пришла к концу.
– Мы очутились здесь, – сказал Юргенс. – Мы не знаем, что мы должны делать и где, собственно, очутились. Но при этом мы – в ситуации чистого опыта, и мы можем начать все сначала.
– Среди людей, которые рады вам.
– Не совсем в этом уверен. Пастор меня невзлюбил.
– К дьяволу Пастора, – решительно сказал Лансинг. – Я лично рад, что вы с нами. И все мы, за, вероятно, исключением Пастора, рады. Вы должны помнить, что именно Пастор пришел на помощь, не побоялся войти на песок и вынес вас на дорогу. Но факт остается фактом – он фанатик.
– Я докажу, что могу быть полезным, – сказал Юргенс. – И даже Пастор признает меня.
– Так вы этого и хотели добиться, когда помчались к кубу? Пытались утвердить себя?
– Я тогда так не думал. Просто нужно было это сделать – я так считал, я в самом деле пытался доказать…
– Юргенс, это было глупо. Обещайте, что больше таких глупостей делать не станете.
– Я попытаюсь не делать. Предупредите меня в следующий раз, когда на меня найдет затмение.
– Я вас чем-нибудь стукну, что под руку попадется.
Бригадир окликнул Лансинга:
– Идите сюда, ужин готов.
Лансинг поднялся.
– Может, пойдете со мной? К остальным? Я вам помогу, обопритесь на меня.
– Пожалуй, нет, – отказался Юргенс. – Мне нужно немного подумать.
Лансинг выстругал из ветки с вилообразным раздвоением на конце костыль для Юргенса.
Пастор поднялся со своего места и подбросил немного хвороста в огонь.
– А где Бригадир? – спросил он.
– Он пошел помочь Юргенсу перейти к костру.
– А зачем это нужно? Почему бы не оставить его на старом месте?
– Потому что это несправедливо, – сказала Мэри. – Юргенс должен быть там же, где и все мы.
Пастор ничего не ответил и сел на свое место.
Сандра обошла костер и остановилась рядом с Мэри.
– Кто-то бродит в темноте вокруг костра, – тревожно сказала она. – Я слышу сопение.
– Наверное, Бригадир возвращается. Он пошел за Юргенсом.
– Это не Бригадир. Это явно четырехногое существо. И Бригадир не нюхает воздух с таким шумом.
– Просто какая-нибудь зверушка, – успокоил Лансинг Сандру, поднимая голову и прекращая на секунду свою работу. – Ночью они всегда сходятся на свет костра, любопытствуют – хотят посмотреть, что происходит. А может, вынюхивает, не удастся ли поживиться чем-нибудь съедобным.
