- Зоя Павловна.
Остальные двое пассажиров, пожилая семейная пара, расположенные напротив нас, занимающие верхнюю и нижнюю полки соответственно, ни как не вмешивалась в наш разговор, и вообще старательно делали вид, что им все равно, кто этот мужчина и кто эта женщина. Действительно, чего им еще надо в таком возрасте, только тишины и покоя, ну чтобы их никто не трогал.
- Вы не хотите перекусить? А то я смотрю, у вас как-то пусто было на столе, - да это он правильно заметил. Я спешила и кроме двух газет и одной исторической книжки больше покупать ничего не стала. На вокзале перекусила, а тут думала в вагон ресторан сходить, если он будет, или подождать разносчика с тележкой. Есть мне пока правда не хотелось. Но вот попила я бы с удовольствием, и лучше бы водки.
- Не откажусь, но если вы не против, то только минералки, пожалуйста, - ответила я улыбнувшись. Интересно, на сколько я сейчас выгляжу? Подруги всегда говорили, что моложе своих пятидесяти лет.
Я присела ближе к окну, мужчина - рядам. Дотянулся до минералки, открыл ее и налил в оба стакана. Хотел еще развернуть газету, но передумал.
- Вы далеко едете, - спросил он меня, после того как я выпила половину стакана, и поставила его обратно.
- В Краснодар.
- О-о-о, - протянул он, - прекрасный город. Когда-то я в нем жил лет пять. Потом вот в Рязань переехал.
- А сейчас куда едите?
- Новороссийск, дела у меня там.
Мы разговорились, и не заметили, как прошло два часа. Скоро в вагонах должны были отключить свет, экономят электроэнергию. У нас сейчас на всем экономят. На чем можно и на чем нельзя.
Мужчина пожелал мне спокойной ночи и полез на вторую полку. Я расправила простыню, поправила подушку и тоже легла спать. Сейчас ведь уже почти двенадцать ночи, подумала я, проваливаясь в сон...
* * * * * *
- Мама, мама, где ты!? - раздался крик плачущего ребенка - девочки лет десяти, стоявшей у большого продуктового магазина рядом с большой, тяжелой на первый взгляд, сумкой.
- Я здесь родная. Что случилось? - молодая красивая женщина лет тридцати выскочила из магазина и подбежала к дочке. - Почему ты плачешь? Тебя кто-то обидел?
- Мам, я думала, ты меня бросила, - девчушка протерла глаза кулачками и грустно посмотрела на мать.
- Ну что ты, прекрасная моя, - женщина наклонилась к девочке и погладила ее по голове. - Я никогда тебя не брошу. Я всегда буду с тобой. Ты знаешь, как я тебя люблю!
- А папа? Он любит меня?
- Конечно.
- Тогда... где он?
Женщина глубоко вздохнула, ей не хотелось вспоминать те мгновения своей жизни, когда год назад муж позвонил ей из Англии и сказал, что навернется, вообще навернется!...
Задребезжал звонок телефона, женщина не спеша подошла к нему и сняла трубку.
- Але, Марина Капрова слушает.
- Марин, - это был голос ее мужа - Анатолия Горкунина, - здравствуй...
Марина не стала брать его фамилию, оставила свою девичью, так было принято в их роду. Мама ей рассказывала, что женщины их семьи ни когда, ни при каких условиях не меняли свою фамилию.
Марина, скучает по матери, ей очень ее не хватает. Она, так же как и ее младший брат, остались без родителей в тот злополучный день, седьмого сентября тысяча девятьсот сорок второго года. С утра вручили письмо, в котором говорилось о смерти отца, а к вечеру мама пропала без вести. Она так и не забрала их из школы. Началась бомбежка, потом срочная эвакуация, детдом, переезд в другой город. Теперь она и брат живут здесь, в этом небольшом городке...
- Ма-ари-и-ин!? - снова позвал муж, зачем-то отрывая ее от грустных воспоминаний. - Ты слушаешь?
- Да-да, Анатолий, - женщина торопливо согласилась, - ты только повтори еще раз, а то что-то связь барахлит, тебя плохо слышно.
- Еще бы я ведь из Англии звоню, - совершенно не удивился словам жены Анатолий. - Ты помнишь, почему я уехал в Лондон?
- Да, помню. Тебе предложили работать в одном из инженерных самолетостроительных институтов. Или как там у них это правильно называется?
- Ну, неважно. Дело в том, что... - Анатолий задумался, пытаясь правильно подобрать слова, - я не смогу тебя взять с собой тебя и даже дочку, понимаешь...
- Тогда возвращайся из этого чертового Лондона! - с негодованием прервала его Марина. - Ты нужен мне здесь! Ты нужен своей дочери! Она плачет по ночам, спрашивает, где ты? Мне приходится ей врать! - женщина сорвалась на крик.
- Марина, дорогая, любимая. Я не вернусь, никогда не вернусь, - тихо прошептал муж, но женщина его услышала, и на ее глазах начали выступать слезы. - Мне предложи место главного инженера, при условии, что я буду без семьи и приму их гражданство, отказавшись от гражданства Советского Союза. Понимаешь, им понравились мои идеи насчет некоторых изменений в конструкции самолетов, ты же знаешь, наши меня даже слушать не стали, не то, что англичане... - Анатолий все говорил и говорил, оправдывался, обещал присылать деньги, но Марина его уже не слышала. Она упала на кресло, бессильно опустила руки, и уставилась бессознательным взглядом на телефон. Время замерло. Трубка валялась на краю стола и вскоре из нее начали раздаваться короткие гудки - на том конце провода нажали на сброс...
- Лен, ты же знаешь, папа уехал по делам. На очень, очень долго, - медленно произнесла Марина последнее предложение, и, подхватив в одну руку тяжеленную сумку, а другой взяв дочь за ладонь, пошла прочь от магазина. Сегодня она больше ничего так и не купила...
* * * * * *
Зоя мгновенно открыла глаза, на них еще блестели слезы грусти и одиночества. Женщина очень часто дышала, грудь вздымалась, гоняя туда-сюда воздух. Такие сны ей уже месяц как не снились. На душе еще теплились те чувства, которые она пережила там, где-то там далеко, в неизвестной жизни, в неизвестном городе. Женщина попыталась вспомнить имена, прозвучавшие во сне, но ничего не получилось. Хотя она чувствовала, что та молодая девушка кем-то ей приходится. Кем-то очень и очень близким. Дочь? Внучка? Кто она мне? С этими вопросами Зоя встала с полки, и, шагая в такт движению вагона, за окнами которого наступал рассвет, направилась в туалет...
На верхней полке, заворочался Стас. Подождав немного, когда стихнут шаги женщины, он медленно, стараясь не шуметь, спустился, осторожно поднял нижнюю полку, достал одну и своих сумок, вынул из нее нечто напоминающее небольшой чемоданчик и направился в противоположную, от той в которую пошла Зоя, сторону.
Зайдя в тамбур, он закрыл за собой дверь на замок, достав из кармана брюк ключ, точно такой же, как и у проводника в поезде, подергал дверь напротив. Кивнув каким-то своим мыслям, он раскрыл чемоданчик. Внутри оказалась небольшая рация с тремя красными и двумя зелеными кнопками на внутренней стороне и рядом прибор с кучей ручек и тумблеров. Стас достал ее, приложил к уху, другой рукой начал что-то настраивать на приборе. Вскоре из рации раздались частые щелчки и тихий шум, мужчина торопливо нажал одну из трех кранных кнопочек на ней и услышал приятный женский голос оператора.
