Мальчишка умирал. И вместе с ним умирали все его песни, его чудесный голос, веселый нрав, коротенькая память длиной в неполные тринадцать лет…
…Так просто было повернуться и уйти. Пожать плечами: "безнадежный случай", повернуться и уйти. Никто не осудил бы ее… Джейни стиснула зубы. Нет. Она не уйдет. И неодобрение инфосферы ей не помеха.
Миг – вспыхнули яркими огнями ауры всех находившихся вокруг людей. Клочья серого сырого тумана – застывшие в дверях Чужие. Джейни вскользь отметила их присутствие и тут же об этом забыла. Жемчужно-серый огонь – спящий мужчина. Каким-то невероятным образом мальчишка все-таки спас его от неминуемой смерти! Но на удивление времени не оставалось. Мальчик… Целительница потянулась к нему, возводя защиту, восстанавливая распадающуюся ткань его ауры, заставляя вновь забиться умолкнувшее было сердце…
И ударил со всех сторон громадный, беспощадный, не выносимый для живых свет, с легкостью термоядерного синтеза плавящий сознание и волю. Инфосфера отступила, крохотной точкой сжалась где-то в самом дальнем углу разума, в любой момент готовая исчезнуть совсем. И Джейни осталась один на один с ослепляющей запредельной болью.
Кажется, она закричала…
…Она не сразу осознала себя снова.
Тонким ручейком заботливого тепла вливалась в сознание радуга инфосферы. Уходила, отступала в забвение рвущая тело жестокая боль. Достигли слуха чьи-то давящиеся истерические рыдания. Она не сразу поняла, что это рыдает она сама.
Чья-то сильная рука поддержала, не дала упасть. Знакомый рисунок фитоаур растений и деревянная лавочка, на которую ее усадили, словно куклу, вызвали в памяти ассоциацию с ночным парком госпиталя.
– Двести сорок семь!- выдохнула Джейни, зло размазывая по щекам неиссякающие слезы.- Двести сорок семь смертей за последние четыре месяца! Ну, не могу я больше, не могу, не могу, не могу, не могу, не могу!- каждое "не могу" сопровождалось ударом кулаков о деревянное сиденье, стремительно покрывавшееся сетью толстых трещин.- Недалек тот день, когда я заработаю пожизненную дисквалификацию с ментокоррекцией на подавление целительской паранормы! Инфосфера безжалостна в вопросах такого рода. И что мне тогда останется? Голый ранг и ничего больше!
– Вторая ступень первого ранга,- напомнили ей.- Не так уж и мало, если подумать.
Джейни внезапно узнала своего собеседника – Ми-Грайон!
– Да вам…- задохнулась она от возмущения,- вам-то какое дело?!- она поспешно отодвинулась назад, едва не свалившись за край лавочки.
– Я никогда раньше не видел транс исцеления,- извиняющимся голосом произнес Ми-Грайон.- Я даже представить не мог, что это для вас… такое самопожертвование. Мальчик болел алой лихорадкой?
– Да!
– Он будет жить?
– Не знаю! Не знаю я ничего!- Джейни закрыла лицо руками, но пришедшее помимо воли гиперзнание целителя отчетливо и ясно подсказало ей: Фредди в коме и неизбежно умрет на четвертые сутки…
– Он умрет,- устало сказала она чуть погодя.- На четвертые сутки.
– Значит, сегодня ваше самопожертвование оказалось напрасным,- задумчиво проговорил Чужой.
Джейни подняла голову и стала смотреть в темное небо. Звезды мерцали сквозь прозрачную пелену слез, холодно и тревожно. Тягучее вязкое безразличие пришло на место недавней истерике, холодное, серое, отвратительное. Надо было бороться… например, встать, выпить горячего кофе, принять душ… но сама мысль о том, что придется вставать, порождала лишь глухое бессилие.
– Вы ведь и сами могли умереть, не так ли?
Целительница промолчала. Отстанешь ты когда-нибудь от меня или нет?
– А она здесь что потеряла?- с неподдельным удивлением воскликнул вдруг Ми-Грайон.
Джейни с трудом заставила себя посмотреть в ту же сторону. На ярко освещенной площадке через две аллеи дальше стояли и мирно разговаривали друг с другом Ян и Лэркен Тойвальшен. Вот же идиоты окаянные! Нашли время.
– Ян, вас засекли.
– Проклятье! Придумай что-нибудь!
– Что придумать-то?
– Что-нибудь! Поубедительнее! Быстро!
– А чему вы удивляетесь?- равнодушно сказала Джейни.- Он – мужчина, она – женщина… Вполне подходящий повод для встреч, как мне кажется.
– Что-о?!
Лицо Ми-Грайона приняло неописуемый вид. Джейни слабо улыбнулась. Некоторые Чужие в так называемых интимных вопросах проявляли куда больше ханжества, чем самый последний пуританин Марсианской Республики.
– А умнее ты ничего не могла придумать?- Ян не просто пришел в ярость, он осатанел.- Ты что несешь?!
– Впрочем, не исключено, что Лэркен барлума пришла ко мне,- попыталась исправить положение Джейни.
– Замолчи, несчастная, немедленно же!- свирепея с каждым словом завопил Ян.- Ты что творишь?!
– Ах, да оставьте же вы все меня в покое!- не сдержалась Джейни, резко поднимаясь с лавочки.
Это было непростительной ошибкой. Сильно закружилась голова. Джейни почувствовала, как земля неудержимо несется к лицу. И наступила темнота.
Очнулась она в тишине и полумраке больничной палаты. Зашевелилась, пытаясь встать, и с удивлением осознала, насколько слабым оказалось тело. Каждое движение отдавалось мучительной болью в висках. По-прежнему пылало над сознанием солнце инфосферы, доброжелательное, любящее, сочувствующее, но острота телепатической паранормы странным образом притупилась, утратила привычные яркость и резкость.
Так, из-за плотно прикрытой двери доносились голоса, сияли разноцветными переливами эм-фоны говоривших, но опознать их или хотя бы определить, сколько человек ведут беседу, оказалось невозможно.
Все же она нашла в себе мужество встать, добраться до двери и открыть ее. Резкий переход от приятного полумрака палаты к ослепительному освещению коридор-холла вызвал очередной приступ тошноты и головокружения. Она вцепилась в стенку, чтобы не упасть.
– Джейни!
Сложным многоликим паролем прозвучало ее имя, отозвалось таким же паролем имя обратившегося.
– Тебе нельзя вставать!
– Оставь, Ян,- отмахнулась она мысленно.- Я в порядке!
– Вижу я, в каком ты порядке!- ядовито заметил Ян, осторожно усаживая ее в кресло.- Кофе?
– С удовольствием!
Она пила кофе маленькими глотками, грея руки о горячие бока чашечки и остро сожалея, что кофейные чашечки не делают размером с ведро литров на пять, не меньше.
– Джейни,- Лэркен Тойвальшен взяла ее за руку.- Не вздумайте умирать, Джейни, вы слышите?
Она удивилась. Сперва тому, что не узнала барлуму сразу, ведь имела та характерный для всех Чужих эм-фон, окрашиваемый генератором пси-помех в сырые стылые цвета болотного тумана. Затем – ее словам. Тем эмоциям, что были в них вложены. Похоже, восприняла Лэркен Тойвальшен случившееся с целительницей слишком близко к сердцу. Спрашивается, с какой стати?
