Он нахмурился, почувствовав что-то на груди, и пощупал рукой подкладку. Там был пришит маленький мешочек. Из него киммериец вынул серебряную коробочку с крышкой, украшенной синими камнями. Сапфиры низкого качества, оценил он опытным глазом. Конан открыл коробочку и презрительно скривил губы, увидев там зеленоватый порошок. Пыльца зеленого лотоса из Вендии. Похоже, что Баратсес любил вызывать сны тогда, когда хотел. Небольшое количество этого зелья может принести десять золотых. Перевернув коробочку, Конан постучал по донцу ладонью, чтобы вся пыльца высыпалась на пол. Этим он не занимается.
Он быстро оглядел остальные свои вещи. Здесь не было ничего ценного. Почти два года занятия воровством, и это все, что он приобрел. Такой придурок, как Баратсес, может выбросить на сны столько, сколько он может заработать ночью, рискуя жизнью. Распахнув дверь, Конан, безрадостно рассмеявшись, похлопал потертую кожу на рукояти меча.
- Все равно мне нужно только это, - сказал он себе.
Абулет медленно подошел к стойке, заметив жест Конана.
- Мне нужна лошадь,- сказал киммериец, когда хозяин таверны наконец приблизился. - Хорошая лошадь. А не такая, что годится только на мыло.
Черные глаза Абулета, глубоко сидящие на измазанном сажей лице, глядели то на накидку на плечах Конана, то на лестницу.
- Тебе нужно быстро покинуть Шадизар, киммериец?
- Тела здесь не найдут, - успокоил его Конан. - Просто разногласия с человеком, к словам которого может прислушаться городская охрана.
- Очень плохо, - проворчал Абулет. - Дешевле избавиться от тела, чем купить лошадь. Но я знаю одного человека... - Вдруг он бросил гневный взгляд через плечо Конана. - Эй ты! Вон отсюда! Я не пускаю сюда грязных воришек!
Конан оглянулся. В дверях стояла Лаэта, яростно глядя на хозяина таверны.
- Она пришла ко мне, - сказал киммериец.
- Она? - произнес недоверчиво Абулет, но разговаривал он за спиной Конана.
- У тебя есть сведения о Тамире? - спросил Конан, подойдя к девочке. Похоже, к нему снова возвращается сопутствовавшая ему последнее время удача, подумал он: сведения он получает тогда, когда не может ими воспользоваться.
Лаэта кивнула, но промолчала. Конан выудил из кошелька два серебряных, но, когда она протянула за ними руку, он поднял их так, чтобы Лаэта не дотянулась, и взглянул вопросительно.
- Ладно, большой человек, - вздохнула она. - Но тебе лучше дать мне деньги. Вчера утром твоя воровка пошла во дворец княжны Йондры.
- Йондры! - Значит, она подбирается к ожерелью с тиарой. А ему надо выметаться из города. Скрипя зубами, он бросил монеты Лаэте. - Почему ты не сказала об этом тогда?
Она спрятала серебро под рваной рубахой.
- Потому что она снова оттуда вышла. И, - прибавила Лаэта неохотно, мы потеряли ее след на Катара-базаре. Но этим утром я послала Урию следить за дворцом Йондры, и он снова ее видел. На этот раз она появилась одетая как служанка, и она ехала на телеге с провизией следом за охотниками Йондры. Все они вышли из города через Львиные ворота. Песочные часы передернулись уже больше шести раз. Урия не спешил рассказывать мне, и я уменьшила за это его долю серебра.
Конан внимательно посмотрел на девочку, размышляя, не выдумала ли она эту историю. Она казалась слишком фантастической. Если только... если только Тамира не обнаружила, что Йондра берет свои знаменитые ожерелье и тиару с собой. Но на охоту? Не важно. Он все равно должен покинуть Шадизар. Так что может поскакать на север и сам посмотреть, что задумала Тамира.
Он уже было отвернулся, но вдруг остановился, посмотрев на измазанное грязью лицо Лаэты и большие внимательные глаза, впервые разглядев ее по-настоящему.
- Подожди здесь, - сказал он ей. Она бросила на него вопросительный взгляд, но осталась стоять на месте, когда он отошел.
Он нашел Семирамиду в дальнем конце зала, где она стояла, прислонившись к стене и скрестив ноги. Киммериец быстро отделил половину монет из бывших у него в кошельке и сунул их в руку Семирамиде.
- Конан, - начала протестовать она, - ты же знаешь, что я не возьму денег...
- Это для нее, - сказал он, кивнув головой в сторону Лаэты, которая подозрительно следила за ним. Семирамида недоуменно подняла брови.Через год она уже не сможет изображать мальчика,- объяснил он.- Уже сейчас ей приходится мазать лицо грязью, чтобы скрыть, что она симпатична. Я подумал, что, может быть, ты...- Он неловко пожал плечами, не зная сам, что хочет сказать.
Семирамида привстала на цыпочки и коснулась губами его щеки.
- Это не поцелуй, - рассмеялся он. - Если ты хочешь проститься...
Она приложила палец к губам:
- Ты на самом деле лучше, чем пытаешься притвориться, киммериец. - С этими словами она выскользнула из его объятий.
Думая о том, были ли женщины сотворены теми же богами, что и мужчины, он смотрел, как Семирамида подходит к Лаэте. Обе тихо заговорили, посмотрели на него, а затем вместе отправились к свободному столу. Когда они ели, Конан вдруг вспомнил о собственных делах. Он подошел к стойке и поймал за рукав проходившего мимо хозяина.
- Насчет лошади, Абулет...
Глава 6
Темнота беззвучно висела над Шадизаром, по крайней мере в той его части, где находился дворец Перашанидов. Мужчина с грубыми чертами лица, с бородой, разделенной на три косички, одетый в грязный тюрбан и испачканную кожаную жилетку, вышел из тени и замер, когда ночную тишину нарушил лай собаки. Затем снова стало тихо.
- Фаруз, - позвал тихо бородатый. - Джхаль, Тирджас.
Трое названных вышли из темноты, каждый в сопровождении десятка кезанкийских горцев.
- Истинные боги направляют наши сабли, Джинар, - тихо сказал один из горцев, когда они проходили мимо бородатого.
Сапоги глухо стучали по мостовой, каждая из колонн спешила к назначенной ей цели. Фаруз проведет своих людей через западную стену сада, Джхаль - через северную. Тирджас должен наблюдать за воротами дворца и сделать так, чтобы никто из них не вышел... живой.
- Давай, - скомандовал Джинар, и десять угрюмых горцев поспешили за ним к восточной стене сада.
У основания стены два горца согнулись, подставив руки, чтобы на них могли стать сапоги Джинара. Джинар ухватился за верхний край стены, вскарабкался на нее и спрыгнул с другой стороны. Он удивился тому, сколько здесь было затрачено труда. Сколько пота ради каких-то растений. Воистину люди городов безумны.
Тихий звук прыжков возвестил о том, что к нему присоединились его люди. С шорохом металла о кожу ножен были выхвачены сабли, и один горец яростно проговорил:
- Смерть неверным!
Джинар зашипел, требуя соблюдать тишину, не желая говорить, чтобы не показать своим людям чувства, возникшие у него оттого, что он находится в городе. Столько народу собрано в одном месте. Столько домов. Столько стен давит вокруг. Джинар дал горцам знак, чтобы они следовали за ним.
