Александр Шалимов - Тайна «Тускароры» (авторский сборник)

— Великих дел без великих препятствий не бывает… Разумеется, такие работы проще было бы начинать в эпоху, когда на земле перестанут существовать политические границы. Однако эта эпоха наступит еще не завтра… Мы населяем одну планету, и наша главная задача — труд. Совместный труд… Человечеству не хватает очень многого. А многое из того, в чем люди испытывают недостаток, совсем рядом. Стоит лишь протянуть руку…

— Знаете, какую я предвижу главную трудность? — задумчиво заметил Шекли. — Границы… Политические границы там, на дне Мирового океана. Коль скоро дно станет доступным, политики обязательно захотят поделить его… Значит, еще один повод для конфликтов и столкновений на суше?

— Поэтому особенно важно развивать детальные исследования и освоение дна как международные мероприятия. Паутина политических границ не должна проникнуть на дно. Пусть океаны остаются международными — собственностью ничейной и всего человечества. А реальные дары дна надо распределять пропорционально вкладу участников первых усилий…

— Вы идеализируете человека, коллега! И забываете о благословенной и проклятой частной инициативе. Как только мы откроем широкий путь на дно морей и океанов, туда хлынет такой поток рыцарей наживы, что его не остановят никакие соглашения и кордоны. Конфликты неминуемы… Они возникнут обязательно, если только… — Шекли замялся.

— Люди не поумнеют, — подсказал Том Брайтон.

— Нет, на это не надеюсь, — усмехнулся Шекли. — Люди долго не поумнеют. Я имел в виду другое… однако вернемся к теме нашего разговора. Если рассуждать логично, мы — инициаторы наступления на океаническое дно — находимся ничуть не в худшем положении, чем любая иная группа первооткрывателей. Исследователь почти никогда не думает о том, чем может обернуться его открытие. Печальных примеров много… Более того, если даже ученый и догадывается о возможных последствиях, все равно он продолжает работу. Он не может иначе… Так и мы: мы попытаемся реализовать задуманное, хотя уже сейчас знаем, к чему это может привести… Вы, безусловно, правы, коллега, такие исследования лучше начинать совместно — на международной основе. Это дает кое-какие шансы на будущее…

— Значит, в принципе вы готовы поддержать идею создания международного океанологического центра? — спросил Волин.

— Да… Хотя кое-что придется предварительно согласовать с правительством и военными… Давайте вернемся к этому вопросу… зимой на Всемирном океанологическом конгрессе… А сейчас — обедать!

После обеда, за кофе, который экономка подала в кабинет, разговор о работах на дне возобновился.

— Наша официальная программа, как вы знаете, пока весьма скромна, — говорил Шекли, потягивая маленькими глотками густой душистый напиток. — В 1962 году начали осваивать глубину в шестьдесят метров. В 1964 году построили подводную лабораторию у Бермудских островов. Глубина пятьдесят восемь метров. Люди работали там одиннадцать дней. Сейчас пытаемся освоить сто восемьдесят метров и рассчитываем выйти на континентальный склон лет через десять. Вы с вашей «Тускаророй» обогнали нас, по моим расчетам, лет на пять. Кстати, «Тускарора»… удалось ли разгадать загадку летней аварии?

— Пока нет…

— Но станция продолжает нормально работать?

— В течение трех месяцев, прошедших с момента ликвидации аварии, работы ведутся непрерывно.

— И без происшествий?

— Пока без особых происшествий.

— Что же все-таки случилось с наблюдателями? — спросил Том Брайтон. — Официальная версия гибели при встрече с гигантским кальмаром меня лично не убедила. Спруты совсем не так агрессивны, как многие считают… И потом, должны были сохраниться следы борьбы, остатки металлических частей скафандра.

— Никаких следов, — покачал головой Волин. — Ни следов борьбы, ни остатков скафандров, абсолютно ничего… Знаем только, что наблюдатели покинули станцию один за другим и исчезли…

— Нервное расстройство, воздействие глубины… — предположил Шекли.

— Не исключено и это…

— Океаническое дно преподнесет нам еще не одну такую загадку, — заметил Шекли. — Мы очень плохо знаем животный мир больших глубин. Среди существ, наделенных природными излучателями и локаторами разного рода, там могут оказаться и такие, которые способны оказывать целенаправленное воздействие на психику… На человеческую психику. Вспомните легенды о сиренах… В каждой легенде есть рациональное зерно. Я отнюдь не утверждаю, — продолжал Шекли, заметив улыбку Волина, — что это обязательно должны быть зеленоволосые красавицы с рыбьими хвостами… Подобными свойствами могут быть наделены даже некоторые виды глубоководных кальмаров, которые таким путем приманивают добычу. Или какие-то другие твари, о существовании которых мы еще и не подозреваем. Ваша «Тускарора» находится у края глубочайшей впадины Мирового океана. Безусловно, в этой впадине имеются свои специфические обитатели… Кстати, Том, показывали нашему гостю фотографию дна, сделанную в августе у края Филиппинского желоба?

— Вы имеете в виду тот загадочный крестообразный след?

— Именно его.

— Вероятно, не показывали. Эти фотографии еще изучаются.

— Откройте левый верхний ящик моего стола, Том. Там лежит копия фотографии. Передайте ее, пожалуйста, коллеге Волину.

Том порылся в столе и протянул Волину большую фотографию. На темной бугристой поверхности дна по диагонали тянулся отчетливый след — линия крупных глубоко вдавленных плоских крестов.

— Ну как? — спросил Шекли у Волина, который долго и внимательно рассматривал фотографию.

— Странный отпечаток. Не встречал подобного… Хотя впрочем… Нет, то выглядело иначе…

— Поразительно, что эти кресты огромные, — заметил Том. — Каждый размером около метра. А длина следа более шести метров. Фотография сделана широкоугольным объективом с большим углом зрения и охватила значительную площадь.

— Какая там глубина? — поинтересовался Волин.

— Три тысячи шестьсот метров. Это у восточного побережья острова Минданао, точнее, в тридцати километрах к востоку от рифа Баганга.

— Значит, как раз напротив средней части Филиппинского желоба, — кивнул Волин. — Знаю эти места… Континентальный склон там очень крутой и обрывается прямо к наиболее глубокой части желоба. А протяженность следа?

— Неизвестна, — покачал головой Шекли. — Это отдельная случайная фотография. Точная ее привязка была затруднена сильным волнением на поверхности. А в поле зрения телевизионной установки след не попал. Наше исследовательское судно «Метеор-3» дрейфовало в этом районе больше месяца. Поймать след второй раз не удалось.