- Наверное, конференц-зал...
Они вошли и огляделись. Откидные сидения, покрытые дорогим ковром ступени, окна без стекол. Тени летающих снаружи ворон то и дело проносятся сквозь яркий свет солнца...
Ена умолкла.
Очень яркий свет, теплый и нежный, сквозь жалюзи освещает круглую площадку внизу. Кружатся, кружатся пылинки. Там каталка, с одной стороны стойки с колесиками выломаны, этот края держится на широком стоматологическом кресле. Видны лишь торс и ноги того, кто лежит на каталке, верхняя часть тела скрыта подлокотниками. Ноги дергаются. Вокруг кресла семеро голых казусов, на головах белые колпаки с красными крестами. Над креслом склонился казус-толстяк, он завернут в белоснежную простыню. В стороне - чучело из простыней и подушек на треноге, которая когда-то была капельницей. Правая "рука" - скрученный пододеяльник - держит изогнутый стержень, в левой "руке" - пучок стоматологических насадок-буравчиков. На "шее" висит ожерелье - пластиковые черепа из анатомического кабинета - у "ног" железная медицинская утка. Почему-то она дымится.
Толстяк поднял руку, в которой что-то блеснуло, и опустил. Ноги на каталке дернулись. Простыня толстяка перестала быть белоснежной.
- Бааааа... - звук полился по залу, семеро казусов склонились, выпрямились, опять склонились. - Бааабаааабааааабаааааа...
Рука со скальпелем опустилась снова, толстяк начал двигать плечом. Тонкий надрывный визг выплеснулся из кресла, почти заглушив напевный речитатив.
- Бааальным-запрещается-покидать-палаты...
Визг перешел в хрип, ноги согнулись в коленях. Хрип смолк, одна ступня соскользнула с края каталки и закачалась, шаркая пяткой по полу. Толстяк выпрямился, протягивая к окну руку, в которой сжимал что-то бесформенное. Пузырящийся комок засверкал в лучах солнца, вокруг него взвихрились пылинки.
- ...после-отбоя!
Снули завизжал, повернулся и толкнул Цепа. Тот, чтобы не упасть, схватился за спинку сидения, выпустив Ену - она покатилась по ступеням. Небесные казусы что-то забубнили, глядя на фигурку в пальто, которая очутилась у их ног. Толстяк положил сочащийся розовым ком в медицинскую утку и наклонился над Еной со скальпелем в руках.
- Придут-санитары...
Младший увидел, как Снули бежит вниз, а Манок на четвереньках поднимается вверх.
-...придут-санитары...
Цеп стоял, остервенело колотя ногтями по зубам.
-...придутсанитары-придутсанитары-придутсанитары!
Десадо поднял разрядник. Снули визжа проскользнул между ног голых казусов, которые бежали вверх по лестнице, схватил Ену за воротник и потянул.
- Нарушение-режима-карается...
Младший выстрелил. Один из казусов повалился навзничь, остальные бросились на Десадо, тот упал. Его стали пинать ногами и сталкивать вниз по ступеням. Толстяк кольнул Снули скальпелем в лоб и схватил за плечо. Снули укусил его за руку, и увидел человека, выскочившего на круглую площадку из скрытого простыней проема.
Висотла был безоружен, а у жреца шакалоголовых в руках сверкал длинный ритуальный нож. Но Висотла был в ярости: шакалоголовые не только убили всех теночков империи, они еще и надругались над храмом, осквернив ритуал жертвоприношения Богу Войны и Солнца. Испуганный жрец в испачканной кровью белой тоге попытался ударить противника ножом к лицо, но Висотла перехватил волосатую лапу.
Чина взбежал по лестнице, грудью распахнул дверь и ввалился в кабинет. Визг Снули все еще стоял в его ушах.
Обычный кабинет. Над письменным столом большой портрет, наверное - хозяина кабинета. Обвислые щеки, богатая седая шевелюра, мясистый нос и разделенный глубокой складкой подбородок: Бруло Десадо Старший. Чина обошел стол и начал один за другим выворачивать на пол ящики. Пачки пластибумаги, счетные машинки, пистолет, авторучки, карандаши, чернильный прибор... Пистолет? Чина поднял его, оглядел и положил на стол.
В ящиках не было того, что он искал. Он выпрямился, глядя по сторонам. Да, это явно кабинет Десадо Старшего. Чина увидел узкую дверь в углу за книжным шкафом и открыл ее.
Там было полутемно - свет падал только через дверь. Комнатка небольшая, под стеной мягкий диван, рядом треугольный столик, чуть дальше - тумбочка. Стены задрапированы толстыми коврами, ковёр и на полу. Никотин лежал на треугольном столике.
Цеп вышел из ступора. Решив, что с семью казусами ему не справиться, он побежал, таща за собой Манка. Они скатились по лестнице, прошмыгнули через какой-то коридор и попали в просторную, залитую солнцем палату. Клиника ожила - со всех сторон слышались голоса, шелест простыней, шарканье ног. Цеп волочил Манка за собой, не глядя на небесных казусов в простынях и бинтах, которые корчились вокруг, мычали и хрипели. Кто-то ухватил его за плечо, Цеп вывернулся, его попытались сбить с ног, но он, взревев, растолкал всех и вместе с Манком достиг дверей на другом конце палаты. Они очутились в тупике, перед широченным окном. Стекло было разбито, но жалюзи целы. Из двери палаты появилась семерка голых казусов в колпаках.
Манок заорал:
- Ты куда завёл?!
Путаясь в жалюзи, Цеп взобрался на подоконник, коленом выбил торчащие из рамы остатки стекла и глянул наружу. Стена отвесно тянулась вверх и вниз, а по бокам закруглялась. Под окном была бетонная полка, на ней сидела ворона.
Пуганув ее, Цеп спрыгнул. Манок, шелестя жалюзи, полез в окно. Слыша приближающийся топот казусов, Цеп подождал, пока он встанет рядом, подтолкнул в спину и зашагал следом, не обращая внимания на то, что постройки Нижнего и река кажутся отсюда очень маленькими. Но Манок обратил - он прошел немного и зашатался. Цеп схватил его за плечо, развернул лицом к стене и сказал:
- Иди так.
Манок стал двигаться боком, зажмурив глаза. Цеп пошел за ним. То окно, из которого они вылезли, уже скрылось из виду за изгибом стены, но показались казусы - они быстро семенили друг за другом и что-то хором выкрикивали.
Разделавшись со жрецом, теночка встал на колени перед богом Войны и Солнца. Огромная статуя, в правой руке которой был лук, а в левой - пучок стрел, возвышалась до потолка. На шее висело ожерелье из черепов жертв, у ног стоял священный сосуд, в нем дымилось сердце. Льдистая нить больше не появлялась - Висотла видел то, что видел, слышал то, что слышал, был тем, кем был.
Солнцу нужна энергия крови, а где ее взять теперь, когда все до единого теночки исчезли? Он выпрямился и посмотрел на детей у своих ног. Тот, что помладше, неподвижно лежал, завернутый в серое одеяние, второй что-то бормотал, трогая его. Луч солнца упал на лицо теночки, он оглянулся - свет проникал сюда через нишу в стене. Яркий свет, нежно-желтый. В нем клубились пылинки. Что это там сияет?
