Ну, конечно же, я слышал подобные речи и раньше. В моей памяти тут же всплыл знакомый облик, который ускользал от меня так долго.
– Простите, – проговорил я, – вы, случайно, не прославленный профессор Думкопф?
– Он самый! Точнее – был им, – с достоинством ответил он.
– И раньше вы жили в Бостоне, где проводили научные эксперименты поразительной оригинальности. Это именно вы первый сумели сфотографировать запах, закупорить в бутылку музыку и заморозить полярное сияние. Это вы первым начали делать спектральный анализ Разума.
– Да, это мои сравнительно небольшие достижения, – произнесла Голова, печально кивнув собой. – Небольшие в сравнении с моим заключительным изобретением. С тем грандиозным открытием, которое одновременно стало для меня и величайшим триумфом, и величайшим поражением. В этом эксперименте я потерял свое тело.
– Как это случилось? – спросил я. – Я ничего не слышал.
– Увы, – произнесла Голова. – Я был совершенно один, без друзей, и мое исчезновение прошло незамеченным. Я расскажу вам об этом.
На лестнице послышался какой-то шум.
– Осторожно! – воскликнула Голова. – Кто-то идет. Никто не должен ничего узнать. Скорее закройте меня!
Я торопливо запер стеклянный ящик, едва успев управиться до прихода бдительного смотрителя, и сделал вид, что с огромным интересом осматриваю расположенные рядом экспонаты.
В следующий День попечителя я снова зашел в музей и дал хранителю Головы доллар, объяснив, что хотел бы удовлетворить свою любознательность, получив информацию из его уст. Он обошел со мною весь зал, беспрерывно обо всем рассказывая.
– А вот это, сэр, – произнес он, когда мы подошли к Голове, – свидетельство былых нравов, подаренное музею пятнадцать месяцев назад. Голова знаменитого убийцы, которого гильотинировали в Париже в прошлом веке.
Мне показалось, что у профессора Думкопфа чуть дрогнуло левое веко и дернулся уголок рта, но в целом он держался великолепно. Я искренне поблагодарил своего гида за полученные сведения, и он тотчас же удалился, горя желанием потратить так легко заработанный доллар на свой любимый пенный напиток. Мы же с профессором продолжили наш разговор.
– Подумать только! – возмущенно произнесла Голова, после того как я открыл дверцу его стеклянной тюрьмы. – Какого-то дубоголового идиота назначили хранителем части, пусть и небольшой, человека науки, изобретателя Телепомпы!.. Париж! Убийца! Прошлое столетие! Какая чепуха! – и профессор так расхохотался, что я испугался, как бы он не свалился с полки.
– Вы заговорили о своем открытии, о Телепомпе, – подсказал я.
– Да, конечно, – сказала Голова, одновременно обретя серьезность и равновесие. – Я обещал рассказать, как стал человеком без тела. Видите ли, года три или четыре назад я открыл принцип передачи звука с помощью электричества. Мой телефон, как я его назвал, мог бы найти самое широкое применение на практике, если бы мне удалось представить его публично. Увы…
– Извините, что прерываю, – сказал я, – но должен сообщить вам, что кто-то другой недавно создал такую вещь. Телефон – это реальный факт.
– А сумели они пойти дальше? – заинтересованно спросил профессор. – Удалось ли им открыть великую тайну передачи атомов? Другими словами, удалось ли им создать Телепомпу?
– Я ни о чем подобном не слышал, – поспешил я его заверить. – А что вы имеете в виду?
– Послушайте, – произнес он. – В ходе экспериментов с телефоном я убедился, что тот же принцип годится для передачи самых разных вещей. Материя состоит из молекул, а молекулы, в свою очередь, из атомов. Атом, как вам известно, это единица всего сущего. Молекулы различаются между собой в зависимости от количества и расположения атомов, их составляющих. С помощью химической реакции мы можем разъединить атомы и перегруппировать их, создав молекулу другого вида. Такое расщепление молекулы можно произвести не только с помощью химических реактивов, но и путем воздействия на молекулы достаточно сильным электрическим током. Вы успеваете следить за моей мыслью?
– Вполне.
– Тогда я продолжаю. Когда я размышлял над этим феноменом, меня осенила великая идея. Нет причин, почему материю нельзя телеграфировать, или, если выражаться этимологически точно, перекачивать по телеграфу. То есть фактически телепомпировать. Для этого необходимо всего лишь на одном конце линии расщепить молекулы на атомы и с помощью электричества передать колебания, возникшие при разложении, к другому полюсу, где производится соответствующее воссоздание переданной материи из совершенно других атомов. Поскольку атомы одних и и тех же элементов одинаковы, их можно соединить в молекулы в том же порядке, а затем восстановить такие же молекулы, как и у оригинальной материи. Таким путем мы практически получим репродукцию оригинала. По сути, это будет материализация… Но не в спиритическом смысле, а по законам строгой науки. Вы по-прежнему следите за моей мыслью?
– Все это немного туманно, – признался я, – но полагаю, что основная идея мне ясна. Вы телеграфируете Идею материи… Слово Идея я употребляю в платоновском смысле.
– Абсолютно верно. Пламя свечи всегда то же самое пламя свечи, хотя само горючее все время меняется. Волна на поверхности воды остается той же волной, хотя составляющая ее вода при перемещении становится другой. Человек остается тем же человеком, хотя в его теле не осталось ни одного атома из тех, которые составляли его пять лет назад. Важна только форма, порядок, Идея, в конце концов. Колебания, придающие материи индивидуальность, могут быть переданы по проводам так же успешно, как и те колебания, которые передают неповторимость звука. Вот я и сконструировал прибор, который позволяет, так сказать, разбирать материю на аноде, а затем собирать ее в прежнем порядке на катоде. Это и есть моя Телепомпа.
– А практически… как эта Телепомпа работает?
– Великолепно! В Бостоне, в помещении на Джой-стрит, у меня было около пяти миль проводов. И я безо всяких затруднений пересылал разные вещества вроде кварца, крахмала или воды из одной комнаты в другую с помощью этой пятимильной спирали. Никогда не забуду, как радовался, когда мне удалось разложить трехцентовую почтовую марку и тут же получить ее репродукцию в приемном устройстве. Такой успех с неорганической материей вдохновил меня попытаться перекачать живой организм. Я схватил своего кота, черного с желтыми полосками, и подверг его воздействию сильнейшего тока с помощью батареи из двухсот элементов. Не успел я и глазом моргнуть, как кот исчез. Я поспешил в другую комнату и к своему величайшему удивлению обнаружил там живого и мяукающего, хотя и слегка ошарашенного Томаса. Мой прибор работал не хуже волшебной палочки!
