— Кто это будет читать? — удивился Гацунаев — Ну, про самку птеродактиля, и про культурного марсианина, и про химикаты и успехи агрикультуры?
— Не торопись, — предупредил я. — Сейчас мы коснемся патриотической темы.
Международная обстановка в конце 30-х складывалась так, что любой непредубежденный человек понимал — война неизбежна. В Германии к власти пришел фашизм, итальянцы хозяйничали в Северной Африке, японцы приглядывались к Юго-Восточной Азии. В СССР после гражданской войны, нэпа, коллективизации, массовых чисток постепенно угасла надежда на Мировую революцию. Последней, может быть, попыткой напомнить о великой цели явилась повесть А.Палея «Гольфштрем», опубликованная в библиотечке «Огонька» в 1928 году.
Сюжет повести прост. К королю свиных туш (так у А.Палея) приходит военный инженер Том Хиггинс. «Я предлагаю акционерское общество, — сказал он. — Цель — постройка плотины для изменения направления Гольфштрема. Климат Северной Америки изменится в сторону потепления. Расходы окупятся, самое большее, в 3—4 года. Европа, конечно, погибнет.
— Плевать.
Свиной король был прав: Европа уже десять лет ничего не покупала. Она представляла собой союз социалистических государств…»
Союз Советских Республик Старого Света, естественно, озабочен агрессивными планами короля свиных туш. А поскольку недавно к советским республикам присоединилась Япония, решено было дать простой и решительный ответ зарвавшимся жирным американцам. В Женеве собирается заседание ЦИК, там же в рабочем порядке создается Реввоенсовет Старого Света.
Итак, война.
Как всегда в подобного рода произведениях — последняя.
«Необходимо напрячь всю энергию, чтобы уничтожить постройку (плотину, воздвигнутую поперек Гольфштрема. — Г.П.) и раз навсегда сломать военные силы Америки».
Союзником Реввоенсовета Старого Света становится в этом нелегком деле сознательный пролетариат Америки, а победу воздушному флоту приносит некий оранжевый луч, изобретенный неким Владимиром Полевым. Подозреваю, что этот луч несколько раньше изобрел инженер Гарин, но в данном случае это не имело значения. «Страшная злоба против угнетателей выросла в сердцах рабочих за тяжелые годы порабощения. Уже раздавались возгласы проклятия и мести. Надо было найти русло, в которое можно было бы направить гнев трудящихся».
Такое русло было найдено — Гольфштрем. Плотина, поставленная поперек знаменитого теплого течения, была взорвана. Конечно, не «Фауст» Гете, но проблема хладотехники поставлена хорошо.
Одна за другой выходят в 30-х годах книги рассказов, пьес, повестей, романов, посвященных будущей войне.
В.Курочкин — «Мои товарищи», В.Киршон — «Большой день», Я.Кальницкий — «Ипсилон», С.Диковский — «Подсудимые, встаньте!», Н.Борисов — «Четверги мистера Дройда», С.Беляев — «Истребитель 22», наконец, знаменитый роман Н.Шпанова «Первый удар», в одном только 1939 году выдержавший чуть не десяток изданий — от массовых до «Библиотечки красного командира». Всеми способами — лучами смерти и жизни, электроорудиями, суперскоростными штурмовиками, шаровыми молниями и потрясающими воображение танками — враги Советского государства уничтожались в первые часы войны, разумеется, на собственной территории.
Известный фантаст Г.Адамов переход фантастической подводной лодки «Пионер» («Тайна двух океанов») из Балтийского моря в Тихий океан обосновал реальной необходимостью устрашить японцев, слишком к тому времени активизировавшихся. Подразумевалось: появление «Пионера» приведет агрессивных япошек в трепет. Переход, понятно, оказался непростым — диверсанты, шпионы. Не случайно критики не уставали повторять: «Книга должна учить бдительности!»
Душную патриотическую атмосферу тех лет хорошо передает небольшая заметка, служившая как бы вступлением к фантастическому рассказу А.Россихина «Неронит», опубликованному в журнале «Вокруг света». «От неронита нет спасения? — говорит профессор Энрико Марти. — Неправда. Любой член Осоавиахима (а их у нас миллионы) знает, как спастись от удушливого газа. Осоавиахим зорко следит за успехами военной химии за границей. На каждый новый газ мы отвечаем новым противогазом, новым противоядием. И, наконец, исход войны будущего решит не одна только блестяще поставленная техника вооружения. Если нас вызовут на новую бойню, мы противопоставим бронированному кулаку капитализма — стальную солидарность трудящихся всего мира!»
— Сергей Беляев! — сказали мы в голос. — Какая Антология советской фантастики без Сергея Беляева? Александра Беляева все помнят, Сергей Беляев незаслуженно забыт.
Из детских лет — «Властелин молний».
На обложке — лицо, странно озаренное отсветом шаровых молний, выкатывающихся прямо на читателя.
О самом С.Беляеве я узнал гораздо позже.
Москвич, родился в 1883 году в семье священника. Перепробовал массу занятий, пел на клиросе, служил в театре. Сотрудничал в РОСТА, окончил Юрьевский университет, никогда не оставляя профессии врача, даже ради литературы. До обращения к фантастике написал в соавторстве с Б. Пильняком документальный роман о бойнях — «Мясо», до революции издал «Семинарские очерки», после революции — «Записки советского врача», сборник рассказов, кажется, «Пожар», и повесть под интригующим названием «Как Иван Иванович от большевиков бегал».
Известность С.Беляеву принес роман «Радио-мозг», изданный в 1928 году тиражом в 5000 экземпляров. Послесловие написал инженер Б.Кажинский, тот самый Кажинский, что проводил с известным дрессировщиком В.Дуровым опыты над изменением психики животных, тот самый, что послужил прототипом инженера Качинского в романе другого Беляева (Александра) «Властелин мира». Всегда склонный к игре, жаждавший успеха, автор кое-где переигрывал, но следует отдать должное — роман С. Беляева читался.
Более того, «Радио-мозг» читается и сейчас.
При этом он — дитя своей эпохи, которая чувствуется во всем: в языке (все эти — наркомздравовец, лекпом, самоук…), в героях (весьма типичный для тех лет энергичный и преданный коллективному делу инженер Гэз, интеллигентный, а значит, не всегда готовый к конкретным действиям доктор Тах, весьма решительный, все понимающий, умеющий разрешить любой конфликт главный начальник химической промышленности Союза Глаголев, наконец, Мишутка, рубаха-парень, самоучка, самостоятельно написавший пролетарскую симфонию для домр), в интонации, в тональности, в каждой фразе.
«Тах смотрел на залу, заполненную рабочими и работницами. Перед ним колыхался цветущий луг живой рабочей массы». Тем не менее доктор Тах, совершивший великое открытие, не торопился сообщать о нем людям. Ему хотелось все досконально обдумать, ведь в конце концов его открытие не так уж безопасно, его открытием могли воспользоваться внешние и внутренние враги. «И тогда… проснувшись, он (радио-мозг. — Г.П.) начнет думать… Он начнет прислушиваться к Парижу, Берлину, Копенгагену, все складывать в себе, все, что жалкие дипломаты пытаются утаивать друг от друга. И потом радио-мозг величественно по всему земному шару даст очередную порцию це-волн, которые вопьются в мозги людей, заразят их мыслями… и люди сойдут с ума, истребляя друг друга в последней войне».
