— Мне ничего не видно! — запротестовал осёл, который всё это время безуспешно подпрыгивал возле куба, пытаясь заглянуть в бумаги.
— Тебе-то зачем, Цицерон? — спросила Инга. — Ты всё это должен знать.
— Кто?.. — спросил старенький Культяпкин, заглядывая с края куба вниз — на осла.
— Это Цицерон. — представил своего Спутника Заннат.
— Ци… Цицерон?.. — слабым голосом проговорил архивариус и вдруг повалился на чертежи.
— Что с ним? — спросил снизу осёл.
— Ты убил его. — сурово отвечал ему Заннат.
— Умоляю, валерьянки. — вдруг открыл глаза Культяпкин. — Там, возле дверцы, справа пузырёчек с валерьянкой.
Моррис пошарил и нашёл не только пузырёчек, но и стаканчик. Старичок тяпнул рюмочку и ожил.
— Простите, мне показалось в какой-то миг, что это тот самый Цицерон. — извинился он перед гостями.
— Он самый. — усмехнулся Моррис.
— Вы шутите! — не поверил Культяпкин. Он вытянул тощую шею над краем куба и воззрился на осла.
— Да, это я. — признался тот. — Я был котом, когда мы с Максютой творили Скарсиду. И вот я снова тут.
— Тогда настал великий исторический момент. — торжественно произнёс архивариус, оторопело глядя поверх очков на молчаливые и неподвижные звёзды. — Пророчество сбывается. Это будет грандиозное сражение. Мне валерьяночки, пожалуйста.
Моррис слегка покашлял, напоминая о своём вопросе.
— Да-да, я помню. — пришёл в себя Культяпкин.
— Я ничего не вижу!! — завопил осёл.
Пришлось пригнать мотоцикл, чтобы Цицерон мог взобраться на него.
Культяпкин раскатил перед гостями чертёж, на котором были изображены два солнца — с волнистыми протуберанцами-волосами и улыбчивыми кошачьими лицами. Вокруг двух солнц по восьмёрочной орбите двигались две планеты — одна с кошачьей головой, другая с собачьей. Стрелки указывали направление движения — планеты шли навстречу друг дружке. Они обходили разные солнца и были разными в размерах — Псякерня была явно меньше Скарсиды. Она могла бы сойти за оторвавшийся спутник планеты, но сама манера выполнения рисунка не позволяла думать, что детали его соответствуют реальности — скорее всего это мог быть художественный приём, чтобы показать превосходство квази-котов над собакоидами. Тему дополняли весьма выразительные картинки по углам — картины творения мира, где был изображён сам Максюта Мудрый со своим спутником Цицероном — маленьким гладким котиком с тёмной спинкой.
— А что это за круг такой вокруг точки фокуса? — заинтересовался Моррис, который в отличие от Занната в воспоминания не впадал и не отвлекался на всякие там завитушки.
— А это и есть то, о чём вы спрашивали. — ответил Культяпкин. — При своём сближении, которое происходит раз в пять лет, планеты прихватывают друг дружку тяготением и начинают кружить вокруг фокуса. Этого времени хватает для военных действий. Сделав пять витков вокруг этой точки, они расходятся. Скарсида отправляется в путешествие вокруг Джарвуса-2, и на ней наступает долгий день. А Псякерня уходит по орбите вокруг Джарвуса-1.
— Но это же невозможно! — изумился Моррис. — Это противоречит физике! По всем законам планеты не должны кружить вокруг фокуса да ещё точное число витков!
— Почему же невозможно, когда так оно и происходит? — возразил архивариус. — Так оно и бывает все те годы, что длится война. Иначе просто времени не хватило бы на перелёт туда и обратно и на военные действия. Прошлый раз с Псякерни к нам прилетали, теперь же мы отправимся в полёт. О, нынче ожидается большая драка! По древнему пророчеству возвращение Цицерона сулит поистине грандиозную войну и полную победу наших. Я буду последним архивариусом, который закончит статистические таблицы и подведёт итог.
Люди были в сомнении, они смотрели на рисунок и не находили, что сказать старичку, который явно был горд своей неприметной, но великой миссией.
Между тем кот-архивариус собирал свои бумаги, складывал чертежи, сворачивал свитки — всё это он засунул в футляр, который достал, сбегав в свой подземный бункер. Засунул в пенальчик стёртые карандаши, линейку, ластик и точилку. Застегнул крышечку и повесил пенальчик на свою худую шею. Наконец, Культяпкин перекинул лямку длинной торбы через плечо, поправил очёчки и, сидя на заду, приставил переднюю лапу с оставшимися двумя пальцами к высокому лбу.
— Я готов. — просто сказал он.
Мотоциклы снова со сдержанным гудением прорывались сквозь ночную тьму. По дороге они попали на широкую полосу, по которой не столь давно проходила миграция яйценосных животных. Вытоптанная трава ещё не поднялась — по ней были размазаны тонны навоза. Путь кукумачей и ворукачей прямо-таки светился жидким блеском под длинными лучами с востока и пах очень крепко. Животные шли здесь огромными стадами, друг за дружкой.
— Куда-то мы не туда заехали. — озабоченно проговорил Заннат, остановив свой мотоцикл. — Если мы сейчас покатим по этому, то сами будем в нём по уши. Нас забрызгает с колёс.
Никому такая перспектива не нравилась, даже Цицерону, который сам умел делать кучки не хуже иного кукумача.
— Давайте проедем стороной. — предложил кот-архивариус. — Они шли в своё убежище в горах, где пережидают утро. Это глубокие пещеры, уходящие далеко вниз, а сверху это небольшая каменная вершина. Мы можем объехать её. Кстати, там я покажу вам наскальные рисунки древних квази.
Предложение всем понравилось, и мотоциклы взяли вправо, погнав вдоль источающего миазмы пути.
Вскоре в рассеянной слабыми лучами Джарвуса-2 темноте забрезжила коническая вершина скалы — к ней и шла прямая, как стрела, дорога. Кукумачи с ворукачами, наверно, были крупными животными, поскольку они даже не обходили густые заросли, а просто проламывали путь через них. Местами на земле лежали деревья, растоптанные копытами в тряпки.
— Стороночкой, пожалуйста! — указывал когтистым пальчиком Культяпкин, сидя перед Моррисом. Он почему-то считал его главой экспедиции.
Оторвавшись от благоухающего чудными запахами пути, гости обогнули скалу с высоким тонким верхом и рассевшимся низом. Навозная дорога уходила прямо в гору — в полукруглую щель у самой земли. Ни одного животного видно не было, так что оставалось только гадать об их внешнем виде.
— Вот уж, наверно, там внутри авгиевы конюшни! — предположил Заннат.
— Нет. — подал голос ослик. — Мы с Максютой всё хорошо продумали: кукумачи с ворукачами хорошенько прочищают желудки перед впадением в спячку. Так что, весь навоз остаётся на земле и уходит в почву с первым же дождём. Экосистема просто идеальна.