Владевшее Артуром желание уже перестало быть просто желанием. Оно превратилось в подлинную страсть, что завладела всеми его помыслами и побуждала к действию так, как ничто и никогда за всю его никчемную и нелепую жизнь. И Артур Фулбрайт проклял свою Матушку с ее безупречными манерами старомодной южанки. Проклял ее белую плоть, к которой так долго был крепко-накрепко притянут пуповиной. Проклял ее умиротворяющую ауру неизменной внимательности и желания добра любимому сыночку, что позволяла легко и бесцельно влачить существование в безмятежном мирке бездействия и довольства собой.
А теперь… погибнуть вместе со всем миром в огне… и без всякого смысла!
Фонари на промозглых улицах, раскачиваясь из стороны в сторону, испускали неверный свет. Откуда-то издалека донесся гудок затерявшегося во тьме автомобиля, а погрохатывающий своими дизельными внутренностями грузовик взревел после смены сигнала светофора и укатил прочь. Мостовая приобрела мертвенно-бледный оттенок гниющего мяса, а звезды утонули в иссиня-черном, безлунном небе. Сгибаясь под порывами сырого ветра, Артур поплотнее запахнул пальто. Неподалеку раздался лай собаки, а в соседнем квартале хлопнула дверь. Артур вдруг стал особенно жадно впитывать все эти звуки. Ему страстно захотелось ощутить свою причастность к этому миру, почувствовать тепло домашней любви и ласки. Но будь он последним изгоем, преступником, прокаженным — даже тогда он не был бы столь одинок. И Артур Фулбрайт возненавидел так называемую житейскую мудрость, из-за которой подобные ему достигали зрелости, толком не обретя ни цели, ни любви, ни надежды — не обретя всего того, в чем он столь отчаянно нуждался.
Тут впереди у перекрестка из сумрака появилась девушка. Каблучки ее ритмично цокали вначале по тротуару, а потом, когда она стала переходить улицу, — по мостовой.
Срезая путь по газону перед домами, Артур устремился к ней — и тут до него вдруг дошло, что он делает и на что собирается пойти. А дальше… дальше его по инерции повлекло вперед.
Изнасилование.
Слово это расцвело у него в голове подобно разросшемуся до чудовищных размеров экзотическому цветку с кроваво-красными лепестками — и тут же увяло, покрывшись чернотой по краям, стоило Артуру, наклонив голову и сунув руки в карманы, проворно припустить туда, где их пути должны были пересечься.
Способен ли он на такое? Сумеет ли справиться с девушкой? Артур знал, что она молода, привлекательна и желанна. Иначе и быть не может. Он повалит ее на траву — и она не закричит, не станет звать на помощь. Нет, она будет уступчива и покорна. Ей придется смириться.
Артур бросился вперед — к месту их предполагаемой встречи — и затаился на мягком буром грунте в зарослях кустарника. Выжидал, жадно прислушиваясь к мерному цоканью каблучков. Вот она уже с ним поравнялась.
И тут, несмотря на зверски пожиравшее его желание, Артуру явились другие видения. Нелепо распростертое прямо на мостовой полуголое тело… грозящая немедленной виселицей дикая толпа… и лицо Матушки — мертвенно-бледное и перекошенное от ужаса. Артур зажмурил глаза и прижался щекой к земле. Земля была утешительницей, матерью всего живущего, а он — провинившимся ребенком. И нужда его была безмерна. Матерь всего живущего утешила, наставила и обласкала его с глубочайшей любовью и нежностью. Так, уткнувшись лицом в землю, Артур и лежал, пока цоканье каблучков не затихло вдали.
Лицо его перестало пылать. В тот вечер к Артуру Фулбрайту вернулось и здравомыслие, и осознание себя человеком.
Не иначе как душа уберегла его от скотства.
И вот он настал — настал наконец тот день, когда все и должно было произойти. Еще ранним утром в голове у Артура вспыхнуло несколько столь ярких и отчетливых прозрений, что никакого сомнения уже не оставалось — приближается мировая катастрофа. Она произойдет именно сегодня. Сегодня весь мир погибнет в огне.
В одном из видений Артуру явились громадные здания из железобетона, они вспыхивали, как магний, и сгорали быстрей туалетной бумаги. Солнце заплыло, будто подбитый глаз. Асфальт на тротуарах таял, как масло. Обугленные и тлеющие трупы как попало валялись в канавах и на крышах домов. Все вместе складывалось в жуткую картину. И именно сегодня это и должно произойти.
Артур понял, что срок истекает.
И только тут его осенила мысль о деньгах. Он снял со счета все до последнего цента. Все четыре тысячи долларов. На лощеную физиономию вице-президента банка наползло удивленное выражение, и он вежливо поинтересовался, не стряслось ли чего-нибудь у его клиента. Артур бросил в ответ что-то односложное, и вице-президент был явно разочарован.
Весь тот день в конторе (конечно же, Артур пошел на службу — ему и в голову не пришло, что в последний день там можно не появиться) он сидел как на иголках. Раз за разом отрывая взгляд от стола, все посматривал в окно, ожидая вот-вот увидеть в небе багряный глянец. Но глянец не появлялся.
Вскоре после обеденного перерыва Артур почувствовал неудержимую тошноту. Забежав в туалет, он закрылся в одной из кабинок. Потом присел на крышку унитаза и опустил лицо на ладони.
И явилось ему видение.
Новое видение, довольно смутно связанное с уже виденными картинами всемирной катастрофы, подобное обрывку какого-то фильма. Артур увидел, как он заходит в бар.
Снаружи вилась неоновая надпись, что повторялась и в окошке темного стекла. Вывеска гласила: «НОЧНАЯ ПТАШКА». Артур увидел себя в своем любимом синем костюме и понял, что все деньги лежат в кармане пиджака.
В баре сидела женщина.
Волосы ее в скудном освещении казались слегка рыжеватыми. Женщина сидела на высоком табурете у стойки, элегантно скрестив длинные ноги и приоткрыв кружевной краешек комбинации. Голову она как-то странно склонила вправо и смотрела вверх — на фонарик над зеркалом. Артур ясно видел темные глаза и лицо густо накрашенное, — что, впрочем, не скрывало его напряженных и резких линий. Да, жестковатое лицо даже полные губы его не смягчали. Женщина тупо глазела на фонарик.
Видение исчезло так же внезапно, как и появилось, — а рот Артура наполнила скользкая и омерзительная блевотина.
Он резко вскочил и откинул крышку унитаза. Отчаянно стараясь не испачкаться, проблевался.
А потом вернулся в контору и принялся листать желтые страницы телефонного справочника. Найдя там раздел «Бары», долго водил пальцем по колонкам, пока не уткнулся в «Ночную пташку» на углу Моррисона и 58-й стрит.
Затем Артур зашел домой — привести себя в порядок и… надеть синий костюм.
Женщина была на месте. Длинные ноги элегантно скрещены, краешек комбинации приоткрыт, голова странно наклонена вправо. Волосы и глаза — в точности как в видении.
