Эдгар Берроуз - Принцесса Марса. Боги Марса. Владыка Марса (сборник)

– Дорогу принцу Гелиума! – кричал я, прорубая себе дорогу сквозь толпу одуревших стражей Саленсуса Олла.

Я мчался вниз по винтовой лестнице, а желтым воинам, наверное, показалось, что на них наступает целая армия, и те, что находились ниже, просто развернулись и кинулись прочь.

Оружейная на первом этаже была пуста, когда я туда ворвался, окарианцы все до единого удрали во двор, так что никто не увидел, как я побежал вниз, в подвальный коридор.

И там я со всей возможной для моих ног скоростью понесся к тому месту, где сходились пять коридоров, а оттуда – к залу старого скряги.

Не трудясь соблюдать формальности, я без стука вломился в дверь. Старик сидел за столом; при виде меня он вскочил и выхватил меч.

Мельком глянув в его сторону, я прыгнул к большому выключателю, но старый черт неожиданно опередил меня.

Как ему это удалось, неизвестно. Я недоумевал: уроженец Марса мог соревноваться в скорости со мной, чьи земные мышцы отличались такой большой силой?

Но он бросился на меня, словно тигр, и я сразу понял, почему именно Солана избрали для этой важной работы.

Ни разу за всю свою жизнь я не встречал столь великолепного владения мечом и такого сверхъестественного проворства. Старик одновременно оказывался сразу в сорока местах, и прежде, чем я успевал осознать опасность, он уже кидался на меня с ловкостью обезьяны, причем обезьяны смертельно опасной.

Даже странно, как могут непредвиденные обстоятельства пробуждать столь же неожиданные способности.

В тот день в подземном зале под дворцом Саленсуса Олла я узнал, что такое настоящее искусство меча и каких высот в этом я мог бы достигнуть, если бы тренировался с таким чародеем, как Солан.

Поначалу он брал надо мной верх, но вскоре скрытые возможности, которые, судя по всему, дремали во мне всю жизнь, пробудились, и я начал сражаться так, как и вообразить бы никто не мог.

Вся эта царственная дуэль происходила в темном подвале без единого зрителя, и никто не мог нас увидеть, что позже мне стало казаться подлинной мировой трагедией – во всяком случае, с точки зрения барсумианина, поскольку на Марсе кровавые схватки любого масштаба ценились превыше всего.

Я бился за то, чтобы добраться до выключателя, а Солан – за то, чтобы этого не допустить; и хотя мы находились в каких-то трех футах от рычага, я не мог и на дюйм приблизиться к нему, потому что Солан поначалу уверенно теснил меня назад.

Я знал, что если не смогу вовремя сбросить рычаг, то приближавшийся к городу флот погибнет, а времени оставалось совсем немного, и потому я попробовал применить старую тактику броска, но с таким же успехом можно было бросаться на кирпичную стену, потому что Солан уверенно держал оборону.

Вообще-то, я уже был готов упасть грудью на острие меча противника, лишь бы дотянуться до рычага. Думаю, сознание собственной правоты делает человека, вступившего в поединок, уверенным – в отличие от того, кто сражается отнюдь не с благородными намерениями.

И когда я в следующий раз атаковал Солана сбоку, ему пришлось повернуться, чтобы отразить удар, и мы теперь дрались совсем рядом с желанной целью – большим выключателем, который маячил справа на расстоянии вытянутой руки.

Конечно, открыть хотя бы ненадолго грудь означало верную гибель, но я не видел другого пути и другого шанса, ведь лишь так я мог спасти приближавшиеся корабли. И потому под угрозой стремительного удара я протянул руку и схватился за рычаг, дернув его вниз.

Солан был настолько изумлен и испуган, что забыл сделать решающий выпад; вместо этого он бросился к выключателю с громким криком… с криком, который стал для него последним: прежде чем рука старого скряги коснулась черной рукоятки, мой меч пронзил его сердце.

Последний крик Солана услышали, и через мгновение дюжина стражей ворвалась в подземный зал, но уже после того, как я согнул и отломил от основания огромный рычаг. Теперь его нельзя было вернуть на прежнее место, чтобы запустить заново мощный магнит.

Внезапное появление солдат охраны вынудило меня искать убежища в первом попавшемся коридоре, и, к моему разочарованию, я впопыхах промахнулся: этот проход оказался незнакомым.

Видимо, стражи либо услышали, либо угадали, куда я бросился, и потому очень скоро за спиной раздался шум погони. Я совсем не хотел задерживаться и сражаться с этими людьми, ведь бои шли по всей Кадабре, и куда более значимые для меня, чем какая-то бессмысленная драка под дворцом.

Но эти парни догоняли меня, а я совсем не знал дороги и скоро понял, что они вот-вот нападут, если мне не удастся спрятаться. Когда они проскочат мимо, я вернусь обратно к башне или же сумею выбраться на улицы города.

Коридор сначала шел вверх, а теперь стал прямым и ярко освещенным на всем протяжении. Я знал, когда мои преследователи минуют подъем, они сразу меня заметят, потому что ускользнуть от них было просто некуда.

Но вскоре я увидел несколько дверей по обе стороны прохода и, поскольку все они выглядели абсолютно одинаковыми, ткнулся в первую из них. За ней оказалась небольшая, роскошно обставленная комната, явно прихожая какого-то кабинета или дворцовой гостиной.

В дальнем конце находился занавешенный дверной проем, и оттуда доносился гул голосов. Я кинулся туда и, раздвинув занавеси, заглянул в смежный зал.

Моим глазам предстало пышное собрание. Около пятидесяти великолепно одетых придворных стояли перед троном, на котором сидел сам Саленсус Олл. Джеддак джеддаков обращался к подданным.

– Близится назначенный час, – говорил он в тот момент, когда я ступил за порог прихожей. – И хотя враги Окара ворвались в ворота столицы, ничто не может противостоять воле Саленсуса Олла. Великая церемония должна быть совершена, и лишь пятьдесят избранных по обычаю станут свидетелями моего брака с новой королевой Окара. Через минуту все завершится, и мы сможем вернуться к битве, а та, что сейчас зовется принцессой Гелиума, полюбуется из королевской башни, как будут разбиты ее бывшие соотечественники, и убедится в величии своего супруга.

И, повернувшись к одному из придворных, правитель что-то негромко приказал.

Тот, к кому он обратился, поспешил к маленькой двери в другом конце зала, распахнул ее во всю ширь и воскликнул:

– Дорогу Дее Торис, будущей королеве Окара!

В тот же самый момент появились два стража, тащившие сопротивлявшуюся невесту к алтарю. Руки принцессы были по-прежнему скованы у нее за спиной, видимо, для того, чтобы предотвратить самоубийство.

Ее растрепанные волосы и бурно вздымающаяся грудь говорили о том, что даже в кандалах она отчаянно боролась, не желая сдаваться.