Ознакомительная версия.
– Мы пообещаем им, что суд над ними состоится на поверхности планеты, а не под водой. Скафандров-то у них нет...
– Браво, хитромудрый Герпересиус! – крякнул зал.
– А к чему мы приговорим землян? – хмуро поинтересовался Кондониус, когда шквал восторга остался в прошлом. – Им до звезды, будут ли они у нас героями или антигероями...
– А приговорим мы их, дорогой коллега, к... – Герпересиус сделал эффектную паузу, – ссылке. Причем на родную планету! А заодно и избавимся от непотребного телепортационного аппарата. Гарантией же их невозвращения послужит...
Суббота, 6 января 1996 года
Подняв тучу пыли, которую никто и ничто не тревожило пару-тройку миллионов лет, космический корабль неслышно материализовался неподалеку от кратера Тихо, что на Луне. Внутри корабля находились Саньковский, Длинный и мрачный Тохиониус, который, с честью неся бремя позора, павшее на его род, сам вызвался доставить землян домой. Семену тоже было не до смеху, потому как обследование, проведенное Тохиониусом показало, что его сын, скорее всего, таки унаследовал нечеловеческие способности. О Длинном и говорить не стоит, ведь никаких новых трофеев для пополнения коллекции он не раздобыл. В общем, полет, вернее, даже не перемещение в подпространстве, а процесс телепортационных прыжков был невеселым, равно как и процедура прощания, которая сейчас была в своем грустном разгаре.
– Этих, – Тохиониус махнул щупальцем в сторону наполовину съеденных и выпитых двойников, – с собой заберете или как?
– Хватит с меня одного Семена, – пробормотал Длинный, уставившись на голубой серп родной планеты.
– А знаешь что, дружище? – с улыбкой на исхудавшем и небритом лице обратился к осьминогу Саньковский. – Отвези-ка ты их на Понго-Панч, а? Они же там понятия не имеют, кто ты такой, а поэтому за возвращение столь драгоценных копий гидов осыплют тебя благодарностями с ног до головы... Правда, – он скептически окинул головонога взглядом, – это не так уж для тебя много, но зато настроение поднимут точно! Корабль им вернешь, опять же... Выше клюв, амнистия неизбежна!
– Эх... – выдохнул Тохиониус и полез внутрь телепортационного аппарата, чтобы настроить его на конкретную точку на берегу озера, известного на Земле под названием Кучерявое.
– Ну, что, Семен, тяпнем за благополучное прибытие? – спросил Длинный, не отрываясь, впрочем, от иллюминатора.
– Не говори «гоп»... – отмахнулся от предложения Семен. – Да и к Марии сразу и с перегаром, и с плохими вестями...
– Да я так, на всякий случай спросил. Думаешь, мне водка с этими котлетами не осторчертела? Чего бы я только не отдал сейчас за сковородку жареной картошки да со шкварочками!..
– А я бы вдарил по пиву с таранкой!
– Опять начинаешь! – злобным мячиком отлетел от иллюминатора Длинный. – Ты же поклялся!!!
– Ладно, пошутил я. Просто хотел лишний раз убедиться, не изменилось ли чего в твоей неустойчивой психике. Вдруг, придешь домой и – ну! – вместо картошки рыбий корм жрать!
– Да как ты мог такое подумать!..
– Знал бы ты, какие мне еще в голову мысли лезут... – Семен растянулся в силовом коконе.
Через несколько секунд из аппарата вылез, сжимая в щупальце пульт дистанционного управления, Тохиониус.
– Ну, все готово... – сказал он безжизненным тоном. – Как у вас говорится, лихом поминать не буду...
– И на том спасибо, – буркнул Длинный, ныряя внутрь конструкции. Тут же послышался глухой удар и нечленораздельный, но, тем не менее, непечатный возглас.
Семен через силу улыбнулся, вылез из кокона, подошел к Тохиониусу и крепко его обнял.
– Тхариузок, как говорят у вас, его знает, – сказал он, – может, еще и увидимся, ведь нам с тобой жизнь точно доказала, что она полна неожиданностей!..
– На этой штуковине вы вряд ли к нам вернетесь, ведь основной пульт управления демонтирован...
– Не надо быть таким реалистом! Дай, я пожму твое щупальце, и мы скажем друг другу – до свидания!
Присоски с трудом отлепились от ладони Семена и, когда за ним закрылся люк, Тохиониус зажмурился и нажал на кнопку.
1996 год. Рождественские святки
Город, после того, как они затолкали телепортационный аппарат под лед многострадального озера, встретил Семена и Длинного предпраздничной тишиной. Правда, не поводу их прибытия, а из-за того, что наступала ночь перед Рождеством. Попрощавшись с Длинным, который сел в такси и укатил, Саньковский с горечью подумал, что не привез любимой не только справку, но даже и пресловутых черевичков...
И прошло еще минут двадцать, прежде чем он убедился, что вряд ли бы даже такой царский подарок изменил бы что-нибудь в отношении Марии к нему. Первым делом, тщательно скрывая радость, супруга его обнюхала, театрально скривилась и лишь потом смачно поцеловала.
– Я, это... – пробормотал Семен, – не совсем здоров...
– Знаю, – сказала Мария и еще раз его поцеловала. – Кстати, я будто чувствовала, котлет сегодня приготовила...
– Только не это! – прошептал Саньковский и блаженно растянулся на коврике в прихожей, чувствуя, как от счастья теряет сознание.
...Он еще не знал, что ближайший месяц будет усиленно тренироваться на акушера, как не знал и того, что после рождения сына некоторое время будет агукать в его теле и мечтать о том, чтобы после того, как прорежутся первые зубы, впиться ими в котлету.
Вообще же, не только для Семена будущее тонуло во мгле, а посему и другие герои этого повествования были счастливы. Так, Наталья Семеновна с умилением представляла, как впервые после стольких лет возьмет на руки родного младенца, понятия не имея о том, что ее мечта сбудется ой как не скоро.
Варвара же Моисеевна, убедившись после выздоровления Марии в целительной силе портвейна, работала над теоретической базой живительного воздействия чудо-жидкости благодаря введению ее в организм нетрадиционным путем. А так как Жулька и ранее с отвращением относилась к хозяйкиному перегару, то теорию та подтверждала ежедневными упражнениями с – черт его знает, можно ли вино в этом случае назвать напитком? – жидкостью, в общем. Гражданке Цугундер, короче, даже в голову не приходило, что она может со временем приобрести дурную привычку.
А Длинный вновь предался своему созерцательному занятию. Его память услужливо зализывала раны былых приключений, и ни ему, ни рыбкам в аквариумах не приходило в голову, что когда-нибудь что-то опять нарушит их совместную идиллию делом или словом...
1 – Глазам своим не верю! Чудеса да и только!
– Где?
– Ты узнаешь его? Этого святого человека?
Ознакомительная версия.
