Ания улыбается, но только губами.
- Так вот, если мы уничтожим или одолеем этого Черного строителя волшебных судов, все окажутся в долгу перед тобой. Но если этот загадочный Черный окажется столь же великим, каким был, скажем, Креслин, никого, кто мог бы бросить тебе вызов, попросту не останется в живых. И, - добавляет он с кислой миной, - никто не захочет принять амулет по меньшей мере лет десять, пока не поблекнут воспоминания о катастрофе. Ты весьма проницательна, дорогая Ания. И уж конечно... - Керрил выдерживает паузу. Если они потерпят поражение, но все же вернутся, я отправлюсь следом за Стиролом.
- В таком случае почему ты принял мое предложение?
- А почему бы и нет? Вся жизнь - это азартная игра. Причем я, как, кстати, и покойный Стирол, подозреваю, что эта затея с нападением обречена на провал.
- Вот как? И при этом отправляешь флот?
- Так ведь я могу и ошибиться, - улыбается Керрил.
- Можешь.
Улыбнувшись в ответ, Ания встает и шагает к нему, подставляя губы для поцелуя.
CLXXIX
Когда в тусклом свете молот и наковальня начинают сливаться воедино, Доррин откладывает молот на полку, кладет очередную заготовку корпуса ракеты на огнеупорный кирпич и утирает лоб.
- Что с тобой, мастер Доррин? - спрашивает Рик.
- Просто устал. Ты можешь подмести здесь и затушить горн?
- Конечно.
Тяжело ступая, Доррин направляется к каменной душевой.
Кривясь от запаха собственного пота, он раздевается и пускает воду. Вода оказывается не теплой и даже не прохладной, а по-настоящему холодной. Юноша поскорее заворачивает кран, намыливается привезенным Лидрал из последней поездки в Край Земли мылом и, зябко ежась, споласкивается. Прежде чем ему удается почувствовать себя чистым эту процедуру приходится повторить несколько раз.
С полотенцем на бедрах он заходит в спальню.
- Как ты? - спрашивает Лидрал, читающая его рукопись в свете поставленной на придвинутый к кровати столик лампы.
- Замерз... устал... - бормочет юноша, бросая вещи на полку в углу.
- Просто поразительно, как здорово ты тут все объяснил, - говорит Лидрал, складывая рукопись на место, в шкатулку.
- А я думал, ты прочла все это еще давно, когда переписывала вместе с Петрой, - отзывается Доррин, с трудом отводя взгляд от ее обнаженных плеч.
- Тогда я прочла только ту часть, которую переписывала сама. К тому же у меня совершенно не было времени подумать о прочитанном.
Он ныряет под одеяло и только сейчас по-настоящему понимает, насколько он утомлен.
- Устал?
- Делал корпуса для тяжелых ракет.
- Когда ты выведешь "Черный Молот" в море?
- Думаю, завтра-послезавтра. Но в любом случае не раньше, чем мы увидим Белых. Нет смысла тратить попусту ни время, ни уголь.
- Доррин...
Юноша оборачивается.
- Обними меня... пожалуйста. - Лидрал скользит в его объятия, и его руки ощущают ее нежную кожу.
- Ты думаешь... что это разумно? Не рано? Я хочу сказать... - он отчаянно желает ее, однако боится, как бы сближение не пробудило вновь страшные воспоминания.
- Какое там "рано"... скорее, поздно, - ее ладони гладят его мокрые волосы, губы ласкают щеки, убирая слезы. Его руки гладят ее спину и скользят по гладкой коже бедер...
Лампа мигает на слабом ветру, шевелящем верхний листок рукописи в оставшейся незакрытой шкатулке.
- Мне недоставало тебя, - шепчет она. - Обними меня снова...
Он сжимает Лидрал в объятиях, вдыхая запах тонких, шелковистых волос и касаясь губами ее щеки.
CLXXX
Остановив фургон у причала напротив "Черного Алмаза", Доррин спрыгивает на землю и, подложив тормозные башмаки под железные ободья колес, откидывает борт. Внутри находится грубая клеть с дюжиной тяжелых ракет, способных - как, во всяком случае, полагает Доррин - пробивать борта кораблей.
- Еще ракеты? - спрашивает Кил, подходя к фургону.
- Да, тяжелые.
- На горизонте парус! - сообщает Тирел.
- Выяснили, чей?
- Пока нет.
Доррин потирает лоб - одна мысль об использовании проклятых ракет вызывает у него головную боль.
- Ладно. Разожги топку. Большого жара не надо, только чтобы поддерживать пар.
- Яррл придет? - спрашивает Тирел.
- Нет. Если со мной, неровен час, случится неладное, должен остаться хоть кто-то, способный построить еще один корабль.
- Разумно, - хмуро кивает капитан "Черного Молота". - Но, надеюсь, ты не планируешь поражение?
- Упаси Тьма!
Заслышав цокот копыт, Доррин поднимает голову и видит Лидрал, скачущую к причалу верхом и держа в поводу Баслу. Конь оседлан, черный посох вставлен в держатель.
- Ты нужен Рилле! - обращается она к Доррину.
Недоумевающий Кил пытается возражать, но Доррин уже понял, в чем дело:
- Кадара?
Лидрал кивает. Доррин торопливо отдает последние распоряжения:
- Тирел, если окажется, что это Белый флот, то как только он окажется в десяти кай от берега, давай гудок. Верхом на Басле я вернусь быстро. Кил, ты знаешь, как нацеливать ракеты. Я на тебя рассчитываю.
Последние слова он произносит, уже сидя в седле.
Коновязи у маленького домика нет, и Доррин привязывает Баслу к перилам по левую сторону крыльца.
На тесной кухне Мерга хлопочет у плиты, на которой в двух больших кастрюлях булькает вода. На столе стоит кувшин с настоем звездочника.
- Мерга, можешь растереть это как можно мельче и равномерно размешать? - спрашивает Доррин, наливая настой в чашку.
- Да, мастер Доррин.
Лидрал бежит в спальню, откуда доносятся приглушенные стоны Кадары. Доррин входит следом.
Рилла поднимает голову.
- Я сейчас вернусь, милая, - обращается целительница к Кадаре, одновременно подавая знак Лидрал. Та садится возле роженицы.
- Я с тобой, с тобой... - ласково говорит Кадаре Лидрал. Поманив Доррина за собой, целительница выходит в коридор и, плотно закрыв дверь, говорит:
- Я должна тебе сразу сказать... Ребенок очень крупный, а пуповина не крепкая.
- Ты хочешь, чтобы я посмотрел, что можно сделать?
- Нет, я послала за тобой, чтобы дать тебе возможность полюбоваться этим зрелищем! - раздраженно отвечает Рилла.
Доррин бочком протискивается в дверь и подходит к кровати.
- ...Брид... ты?
- Это я, Доррин. Я хочу помочь.
Легонько коснувшись пальцами напряженного живота, он дожидается очередных схваток.
- Доррин... больно... хуже, чем в Клете... Тьма, как больно!
Понимая, что Рилла права, он утирает лоб рукавом, жалея о том, что рядом нет его матушки. Но сожалениями делу не поможешь: ему приходится сосредоточиться на ребенке и попытке расширить канал, которым должен пройти плод.
Лидрал выходит в коридор, а Доррин неуклюже вытирает лоб о плечо: руки его на животе роженицы, все мысли - только о том, как помочь младенцу увидеть свет.
