На вершине лестницы в дверях появилась девушка и остановилась, отвечая на его автоматическую улыбку. К огромному удивлению Диминга, она опустилась на одно колено и наклонила голову.
— О, нет, детка… пожалуйста, не надо, — раздался за ним звучный голос, мимо прошел высокий Ангел, поднял девушку и поставил. Он коснулся ее щеки, улыбнулся и вошел внутрь, а девушка горящими глазами смотрела ему вслед, прижав руку к щеке.
— О… — прошептала она, — как бы я хотела… — Потом, заметив вдруг, что рядом стоит Диминг, смутилась и отошла в сторону. — Простите… я мешаю вам пройти.
Хоть он и был одет как середнячок, но заговорил голосом Джимми-Молнии.
— Закончи свое желание, крошка. Оно никогда не исполнится, если прервется на половине. — А потом улыбнулся той светлой, веселой улыбкой, которая никогда не соседствовала с глупыми усиками и неприметным лицом — лицом Диминга в роли заместителя заместителя. Его испугало внезапное появление Ангела, но совершенно покорил поступок девушки и то абсолютное обожание, которое на секунду казалось предназначенным для него. Кроме того, он упивался близостью последней преграды на пути, отчего стал исключительно осторожен. И тут улыбка Джимми-Молнии впервые появилась на лице бумажной крысы, создав новую личность, поведения которой он не мог предсказать. Например, этот быстрый взгляд в небо — откуда он? Ах да, конечно, небо: он чувствовал, как закрытое над ним небо немного поднимается, давая ему свободу движений. «Разумеется, — подумал он, — свобода всегда больше, когда не знаешь, что сделаешь в следующую минуту». Безумная минута, все происходит мгновенно — девушка видит его удивленную улыбку и возвращает ее, окрасив всеми оттенками своей личности, со словами:
— На половине? Ах да, я не закончила желание, правда? Она коснулась ладонью пылающей шеи и быстро взглянула на здание, в котором скрылся Ангел. — Я хотела бы быть мальчиком.
Диминг рассмеялся так неожиданно и громко, что все находившиеся на лестнице остановились, подхватили этот смех и разошлись с прояснившимися лицами.
— Это желание не может сбыться, — сказал он, даже не пытаясь скрыть удивление. Девушка была стройной, высокой и с тем редкостно красивым лицом, на котором любое зло не оставляет никакого следа.
— Разве кто-нибудь слышал об Ангелице? — сказала она.
— Так вот в чем дело… А почему ты хотела бы стать Ангелом?
— Чтобы делать то, что они. Я никогда не видела, чтобы Ангелы делали такое, чего я сама не хотела бы сделать. Помогать другим, быть добрым, мудрым и сильным для всех, кому нужна помощь.
— Не обязательно быть одним из них, чтобы научиться всему этому.
— Нет, обязательно! — сказала она тоном, исключающим любую дискуссию. Он понял это и — хочешь, не хочешь — уступил. То, что кто-то думает, как Ангел, еще не дает ему возможности стать им.
— Даже если бы ты стала мужчиной, это еще не сделало бы из тебя Ангела.
— Но я могла бы им стать, — сказала она, вытягивая шею, чтобы взглянуть вдаль, на площадь перед зданием, где мелькнул золотистый наряд следующего Ангела. Лицо ее осветилось, когда она его увидела, даже с такого расстояния, и улыбка целиком досталась Димингу, когда она снова к нему повернулась. Эта улыбка так же выбивала из колеи, как подпространство.
— Ты в этом уверена? Разве они были обычными людьми, прежде чем стать Ангелами?
— Конечно, — ответила она с фанатичной уверенностью. Они не могли бы столько делать для людей, если бы когда-то сами не были ими.
— А как же они стали Ангелами? — засмеялся он.
— Этого никто не знает, — признала девушка. — Но если бы мужчина мог стать Ангелом и я была бы мужчиной, то уж нашла бы способ.
Диминг стоял, захваченный ее чувствами, и думал, что если бы девушка действительно была мужчиной и захотела стать Ангелом или так же сильно пожелала бы чего-то другого, она наверняка добилась бы своего.
— Мне нравится мысль, что когда-то они были людьми, — заметил он.
— Можете не сомневаться. Как вас зовут?
— Что? Гм… — Слияние Невидимки-Диминга и Джимми-Молнии слегка выбило его из колеи, и он не знал, что ответить. Чтобы скрыть замешательство, он закашлялся, а потом сказал:
— Я только что прибыл сюда с Бравадо, чтобы взглянуть на место, о котором столько говорят.
Если даже девушка обратила внимание, что он уклонился от ответа, или задумалась, где может находиться это Бравадо, по ней это было незаметно. В те времена планеты были полны довольно странных людей, а небо кишело названиями.
— Тогда, может, показать вам Центр? Я здесь работаю. Дежурство мое закончилось, и я не знаю, чем заняться.
Диминг жалел, что не знает ее имени. Он впитывал ее усердие, ее полную беззащитность, доверие и искреннее желание помочь и вдруг почувствовал давящую волну чувства, прежде совершенно ему неведомого. Для него вдруг стало отчаянно важно, что будет с ней в будущем; он хотел избавить ее от всякого зла, которое могло ее ждать, хотел бежать перед ней, убирая все препятствия, о которые она могла бы споткнуться, уничтожить все, что могло бы ее поранить: защитить ее, предупредить… Он хотел схватить ее за плечи, встряхнуть и закричать: «Слушай меня, остерегайся чужого, не верь никому, не помогай никому, заботься о себе!» Однако чувство это прошло, и он даже не коснулся ее и не сказал ничего. Взглянув на здание, он вспомнил, что там находится нужная ему вещь, которую он должен добыть, невзирая на цену. Если понадобится, он использует и эту девушку — в этом он не сомневался, и сознание этого мешало ему. Однако оно было, и Диминг ничего не мог с ним сделать.
— Спасибо! — сказал он. — Это очень мило с твоей стороны.
— Ничего особенного, — ответила она с обычным своим доверчивым усердием. — Я обожаю это место, так что благодарить нужно мне. — Она повернулась и вошла внутрь. Диминг последовал за ней.
Несколько часов спустя он получил, что хотел. Или, по крайней мере, узнал, где это находится. Среди сотни отделов, ста тысяч картотек, десятков залов, вмещающих трехмерные карты всех уголков изученной части Космоса, среди музейных залов, содержащих экспозиции произведений великих, странных, вымерших, новых, опасных, совершенно непонятных цивилизаций прошлого и настоящего находился жетон-указатель для Ревело маленькая вещица, которую человек мог спрятать в ладони и которая должна была привести его на закрытую планету; через которую, как сквозь замочную скважину, должно проникнуть все его естество, чтобы вынырнуть по другую сторону, среди богатства, превосходящего всякое воображение. Диминг взглянул на девушку, доверчиво идущую рядом, и вновь понял, что, сколько бы она ни стоила, это не настолько важно, чтобы заставить его свернуть с выбранного пути, что девушка не настолько ценна, чтобы ее беречь, если она вдруг станет преградой. И мысли эти невероятно опечалили его.
