происходило.
Он хлопнул себя по коленям, поднимаясь.
- Теперь спать.
********
Один из двух катеров, по какой-то неизвестной причине сохранился почти полностью. Возможно, пожар на острове не успел добраться до причала, и органическая биомасса не захватила этот участок небольшой бухты. Морские волны залива лениво колыхались у его бортов, покрытые всё той же масляной плёнкой бурого цвета, но самой шевелящейся и ворочавшейся протоплазмы они здесь не заметили.
Сыч наскоро проверил двигатель и остался удовлетворённым. Баки с горючим были полными, оставалось только завести и сразу отчалить. Катер имел навес, небольшую рубку и внутреннее помещение как раз на четверых человек. Очевидно, с помощью него на плавучую буровую установку доставлялись посылки с материка, а возможно и смена персонала, когда рыбацкий сейнер или грузовая баржа находились в не радиусе их действия. Везде, как и на острове, сплошь и рядом лежал толстый слой бурого налёта, но четверо спецназовцев уже не обращали на него внимания, приглядываясь только к небольшим шевелившимся клубкам, которые продолжали лениво подрагивать и ворочаться в разных местах причала, где ещё тлели угли, занесённые ветром. Пурга, на удивление, прошла относительно быстро и, проснувшись рано утром, спасатели даже её не заметили. Последним дежурил Дроздов, чутко прислушиваясь вместе с Фрамом к завываниям ветра, который затем внезапно стих, будто его выключили из сети. Так бывает, когда слушаешь музыку по приёмнику, и на середине песни выдёргиваешь шнур из розетки. Словно кто-то взял и обрезал ножницами: была вьюга, и вдруг в один миг оборвалась.
Капитан разбудил остальных, они наскоро перекусили, покормили Фрама, и в военном порядке двинулись к причалу. Сыч только что завёл двигатель, убедился, что всё работает отменно, повернул штурвал и взял курс на платформу. Они оставляли остров с тяжёлым чувством горечи, будто утратили что-то родное и до боли знакомое. Не впервой им было попадать в подобную заваруху, но такое жуткое истребление всего живого, что находилось в пределах досягаемости неведомой протоплазмы, они встретили впервые.
Сыч стоял за штурвалом, Ветерок провожал глазами голые и безжизненные скалы, Дрозд наблюдал в бинокль волны Баренцева моря, а Воронец проверял прихваченные ими образцы в колбах. Через час они уже были в пределах видимости платформы невооружённым глазом. Утро было в самом разгаре, когда они принялись кричать в мегафон, в надежде, что их кто-нибудь услышит.
- «Белый парус»! – кричал Ветерок. – Есть кто живой? Отзовитесь!
- Идиот! – толкнул его в бок Сыч, которого за штурвалом сменил Воронец. – Кто ж так зовёт? Ты бы ещё заорал: «есть кто мёртвый»?
- На сам, - тыкнул ему мегафоном в руки младший по званию. – Я посмотрю, что будешь орать ты.
- Отставить! – прервал их Дроздов. – Похоже, действительно никого, - задрав голову, он осматривал нависшую над ними громаду сразу нескольких этажей с двумя буровыми установками. Всё было безмолвно, и давящая тишина разбавлялась только плесканием ленивых волн о колоссальные опоры плавучей базы.
Пришвартовавшись у своеобразной площадки внизу первой палубы, они поднялись по трапу, отправив впереди себя верного Фрама, который тотчас принялся обнюхивать всевозможные конструкции, пришедшие в негодность от мощного взрыва, когда в пучину упал пылающий огнём вертолёт. Всё было покорёжено, согнуто, разрушено. Кругом свисали металлические балки, вывернутые под немыслимыми углами, сочилась вода, вырывался с шипением пар, и это были единственные звуки, что они слышали. Масками решили не пользоваться, оставив на себе только костюмы химзащиты, под которыми была надета противопожарная амуниция, поскольку воздух казался чистым и свежим, уже без примесей развеявшейся по волнам гари.
Рассредоточившись по периметру первого этажа, все четверо принялись за обследование технических помещений, специализированных блоков и прочего оборудования. Чудо архитектурной техники представляло собой скопление сплошных переходов, мостиков, отсеков и помещений, в лабиринте которых мог бы затеряться любой простой обыватель, попавший сюда и растерявшийся при виде таких запутанных узлов и проходов. На удивление, вздыхающая и ворочавшаяся биомасса затронула здесь только выборочно, словно искала что-то более подходящее своему неведомому вкусу. Некоторые конструкции и отсеки были вообще не тронуты, а иные представляли собой сплошной ненужный хлам, изъеденный как ржавчиной.
- У этой гадости что, собственное ресторанное меню есть? – поинтересовался Ветерок, водя пульсатором в разные стороны. Огнемёт он уже испробовал на этой твари, теперь решил поменять струю напалма на пульсирующее излучение, справедливо полагая, что от импульса нейтронов, эта тварюка не будет раздуваться, раскрывая ему свои объятия.
На осмотр первого этажа у них ушло не более двадцати минут. Они искали живых, а в худшем случае и мёртвых, так что на разруху, представшую перед ними, не обращали внимания. Поднявшись по разным лестницам с четырёх сторон, они встретились на втором этаже, переговариваясь между собой по внутренним ресиверам, прикреплённым к воротникам комбинезонов.
Второй этаж был так же пуст, не считая одного скелета, принадлежавшего, очевидно, женскому полу. Им, разумеется, было невдомёк, что скелет этот принадлежал некогда весёлой и беззаботной Люсе, бывшей подруге Веры. Девушка так и не успела помочь своим коллегам, сама превратившись в жертву. Стремительно вырвавшийся из тектонического разлома газ, смёл всех на своём пути, захватив и Люсю. Ей не суждено было отправиться домой после проведённой вахты, как, впрочем, и её друзьям.
Долго не задерживаясь, группа Дроздова поднялась на третий этаж. Здесь уже царил полный хаос. Появились первые лежавшие в немыслимых позах груды костей, перемешанных между собой.
- В природе, чтобы плоть разложилась и оголила кости, должно пройти несколько месяцев, прежде чем вся мышечная ткань превратится в зловонную гниль, которую так любят трупоеды, - глубокомысленно заключил Воронец, осматривая первые останки. – Вначале над трупом должны «поработать» в кавычках, скажем, гиены, шакалы и грифы. Затем более мелкие грызуны. Когда, с точки зрения анатомии, на костях ничего не остаётся, за дело принимаются насекомые, а довершают всё различные бактерии. Здесь же этот процесс завершился буквально за двое-трое суток. Вот это и непонятно.
- А мне, в отличие от некоторых, наоборот всё ясно, - снисходительно обвёл всех взглядом Ветерок.
- Ну-ну, умник. Поделись своими гениальными мыслями, - поддел его Сыч.
- Эта суб-стан-ция, как ты, Ворон, её называешь, прибыла к нам на поверхность из скважины, которую пробурили нефтяники. Помните, гигантский тромб, выскочивший из моря, словно шипящая струя шампанского из откупоренной бутылки?
- Ты бы ещё джина вспомнил из лампы Аладдина, - хмуро вставил Сыч. Ветерок только отмахнулся, продолжив:
- Какая-то гадость была похоронена под дном Баренцева моря, может ещё со времён динозавров. Наши полярники её
