Батор передал взрывчатку злополучному сыну пустыни, и Раббан дал знак поторопиться.
— Надеюсь, что червь не сожрет тебя, мой друг, — со смехом сказал Раббан Текару. Не успели захлопнуться люки орнитоптера, как машина взмыла вверх, оставив Текара один на один с пустыней и ее страшными обитателями.
Кинес и солдаты кинулись к правому борту транспортного орнитоптера, чтобы увидеть, что будет делать проводник, оставленный в песках. Текар на их глазах превратился в фримена пустыни, забывшего о цивилизации.
— Простите, но сколько взрывчатки требуется, чтобы убить червя? — с любопытством спросил Кинес.
— У Текара ее достаточно, планетолог, — ответил Батор. — Во всяком случае, мы дали ее столько, что хватит стереть с лица земли небольшой городок.
Кинес снова обратил свое внимание на драму, развернувшуюся внизу. Не обращая больше внимания на улетевший орнитоптер, Текар лихорадочно принялся за дело. Собрав взрывчатку, он сложил ее высокой горкой и присоединил проволокой шиги. На пульте замигал индикатор готовности к взрыву. После этого сухощавый поджарый человек пустыни с такой силой воткнул вибратор в песок рядом с взрывчаткой, словно хотел пронзить планету насквозь.
Армейский орнитоптер развернулся и полетел по направлению к скале, откуда великий охотник Раббан собирался, наслаждаясь полной безопасностью, ждать результата. Текар запустил механизм вибратора и бросился бежать.
В орнитоптере стали заключать пари на высокие ставки, как в тотализаторе.
Через несколько секунд орнитоптер приземлился на черной скале, которая словно риф высилась среди мягких песков. Пилот заглушил двигатель, и двери открылись. Раббан оттеснил в сторону своих солдат, чтобы первым ступить на сверкающие камни под солнцем скалы. Все остальные начали выход после Раббана. Кинес терпеливо дождался своей очереди и последним покинул орнитоптер.
Солдаты выставили охранение, направив бинокли на маленькую бегущую фигурку. Раббан, выпрямившись во весь свой высокий рост, стоял, держа наперевес мощное лазерное ружье, хотя Кинес недоумевал, для чего оно нужно в этой ситуации. Через стереотрубу племянник барона всматривался сквозь марево знойного воздуха в рябь песка, стараясь заметить малейшее движение. Не было видно ничего, кроме миражей. Раббан направил трубу на работающий вибратор и сложенную заметной кучей взрывчатку.
Один из орнитоптеров-разведчиков доложил, что в двух километрах к югу от скалы заметны признаки подземного перемещения червя.
Текар бежал, словно одержимый, взметая тучи песка. Он изо всех сил несся к островку безопасности, к спасительному архипелагу скал в море песка — но бежать ему надо было еще немало минут.
Кинес обратил внимание на странный способ бега, который использовал Текар. Казалось, что фримен пьян, он раскачивался, ставил ноги неритмично, в каком-то беспорядке. Было похоже, что бежит какое-то неуклюжее насекомое. Кинес подумал, что в этом беге есть своя система, основанная на многовековой мудрости фрименского племени. Неритмичное движение не вызывало вибрации песка и не доходило до червя. Не это ли техника бега, которой с детства учатся люди пустыни? Если это так, то кто сможет научить Кинеса такому бегу? Ему надо знать все о планете, пустыне, ее людях, о червях, пряности и дюнах. Это была не только императорская директива, но и желание самого планетолога; он терпеть не мог вопросов, на которые не мог получить ответа.
Группа застыла в ожидании; время тянулось нестерпимо медленно. Солдаты болтали о всяких пустяках. Человек пустыни продолжал бежать, выбиваясь из сил, но приближение к скалам было почти незаметным. Кинес чувствовал, как слоистая ткань защитного костюма поглощает капельки пота с кожи.
Он опустился на колени и принялся издать темно-коричневую породу скалы. Базальтовая лава была пористой, состоящей из изъеденных ветрами печально известных кориолисовых бурь ячеек и пустот, образованных в незапамятные времена раскаленными вулканическими газами, искавшими выход в расплавленном камне.
Кинес набрал горсть песка и задумчиво пропустил песчинки сквозь пальцы. Для него не было неожиданностью, что среди них поблескивали кристаллики кварца, яркими пятнами выделявшиеся на фоне других частиц, скорее всего магнетита.
На других планетах песок имел ржавый вид, с прожилками коричневого, оранжевого и кораллового цветов, что говорило о присутствии окисей. Здесь тоже были оранжевые примеси, но это могли быть частицы пряности. Правда, Кинес ни разу не видел дикой, природной пряности. Пока не видел.
Наконец разведчики доложили, что видят крупного, стремительно приближающегося песчаного червя.
Солдаты вскочили на ноги. Глядя на дрожавший в жарком мареве ландшафт, Кинес видел, как рябь песка приподнимается, словно под поверхностью движется огромный палец, взметающий вверх песок на своем пути. Размер этого невидимого пальца поразил воображение планетолога.
— Червь пришел сбоку! — крикнул Батор.
— Он идет прямо к Текару! — с жестокой радостью воскликнул племянник барона. — Он находится как раз между червем и вибратором. Да, не повезло парню.
На широком лице Раббана отразилось странное предвкушение чего-то страшного, но одновременно и притягательного. Кинес мог отчетливо представить, какой ужас, отчаяние и страх отражаются сейчас на лице бегущего по песку сына пустыни.
Вдруг, с мрачной решимостью, отчаявшись спастись бегством, Текар остановился и лег в песок лицом вверх. Он неподвижно вытянулся на песке, уставив глаза к небу. Наверно, в этот миг он молил Шаи-Хулуда о пощаде.
Небольшие сотрясения, вызванные бегом, прекратились, и работа вибратора стала слышна с громкостью императорского духового оркестра. Бум, бум, бум. Червь на мгновение остановился, потом изменил направление движения, устремившись к вибратору и горе взрывчатки.
Раббан небрежно пожал плечами, заранее смирившись с возможным поражением.
Кинес буквально чувствовал, как свистит песок на пути гиганта пустыни. Чудовище приближалось. Его, словно магнит кусок железа, притягивала смертельно опасная гора взрывчатки. Приблизившись к вибратору, червь нырнул глубоко в песок и окружил своим длинным телом то, что привлекало и одновременно сердило его — или какие там еще инстинктивные чувства мог испытывать этот слепой пустынный левиафан.
Червь вырос из песка, как гигантская колонна. Он раскрыл пасть, способную поглотить космический корабль, потом поднялся еще выше, продолжая разевать пасть, которая раскрывалась, как лепестки неправдоподобно огромного цветка. По краям пасти виднелись кристаллические прозрачные зубы, уходящие в бездонную пропасть глотки. В мгновение ока червь проглотил такую мелочь, как вибратор, и всю кучу взрывчатки.
