В открытое окно потянуло горьким запахом дыма с пожарища. В небе мелькали какие-то размытые, неясные тени - то ли ночные птицы, то ли облака, то и дело заслоняющие луну. Шел третий, самый тяжелый, час ночи, время, когда человек меньше всего защищен от сил зла, когда на душе особенно тяжело, а мрачные мысли и предчувствия легко овладевают самым мужественным и стойким человеком.
... Вспоминая сегодня последний прожитый год, Арина почувствовала неожиданно остро, как сильно она устала. Как в механической игрушке кончается завод, так же неумолимо угасали и ее силы, ее жизнь. Почти не гнулась спина, ноги отказывались ходить, пальцы рук распухли.
- Что ж, - горько усмехнулась Арина, - бабушка Катерина как в воду глядела, когда напророчила: "... и состаришься ты за один год на пятьдесят лет..."
С трудом встав, мокошь зажгла свечу в подсвечнике, достала из шкатулки с металлическими оковками небольшое круглое зеркало и поставила перед собой на столе. За весь год ни разу не смотрелась она в зеркало, не до того было. Собравшись с духом, Арина подняла глаза и взглянула на свое отражение.
На нее смотрела старая-престарая, дряхлая бабка... Потемневшее лицо все в морщинах, из-под платка выбилась прядь белых, как тополиный пух, волос. Только глаза остались прежними...
Не выдержав, Арина закрыла лицо руками, но тут же устыдившись своей слабости, убрала зеркало в стол и сказала себе:
- Ну, что, милая, Дуя не побоялась, а в зеркало на себя взглянуть страшно?
А что ты ожидала увидеть? Сама выбрала этот путь... вытри слезы... за все нужно платить...
Мотыльков, что закружились вокруг свечи, ветром колыхнуло в сторону, но пламя не погасло.
"... И придут к тебе дети, не похожие на детей, и сразу переменится твоя жизнь..."
Сколько раз, отдыхая после очередной тяжелой ночи, думала Арина над этими словами. Не могла представить себе, что это значит - дети, не похожие на детей. Разве так бывает? И откуда здесь взяться детям, ведь вокруг на многие версты не осталось ни одной живой души, только Дуй рыщет по лесам, а у него и души-то нет, одна гниль?
Время шло, и напрасно каждый день Арина с замиранием сердца смотрела на дорогу. Видно, ошиблась бабушка, наконец решила она и совсем перестала ждать, когда душным летним вечером вдруг почувствовала, что кто-то перешел мост и идет по деревенской улице прямо к ее дому. Часто и громко забилось сердце, когда увидела Арина трех мальчиков. На первый взгляд, дети как дети, обычные подростки, только самый маленький, черноглазый, что прятался за спинами своих товарищей, был с бородой.
Прошел один только день, а уже не стало овинника и впервые за целый год не наслал непогоду Дуй. Арина внимательно присматривалась к своим гостям, а они, подумать только, с таким же настороженным интересом изучали ее.
Мокошь сразу почувствовала необычную внутреннюю силу, собранность этих мальчиков. Ей нравилось, как они работают, те, что постарше, - дружно, ладно, не ссорясь. Просто делают дело, как взрослые мужчины: носят глину, мастерят горшки, расчищают от мусора двор. Милые вы мои... Работают хорошо, а едят совсем плохо. Это озадачивало ее. В старину хозяин таких едоков не принял бы на работу. Хорошо едят - значит, силы есть, здоровье есть, работать будут много и споро. А этих бы не взял, нет. Поклюют, как птички, и уже вон из-за стола. Арина уж и травку им заварила для аппетита посмеялись, совсем сбив ее с толку, понюхали и выпили. Черноглазенький ест хорошо, да слабенький какой-то, к деревенской работе не приучен. Да и не деревенские они люди, и так видно сразу.
Не могла Арина никак понять, кто у них за старшего - тот, востроглазый, который, казалось, видел ее насквозь - Дизи, что ли? - или тот, которого она окрестила Вторым. Дизи любому на помощь придет, но себе на уме парень, слова лишнего никогда не скажет, все больше слушает. Похоже, Второму все докладывает, свои мысли излагает. И еще одна странность мучила Арину: домового принесли в рюкзаке, не побоялись. Она деда пристроила у себя в подполье, а когда тот немного очухался после встречи с Дуем, рассказал ей, что Дизи с ним разговаривал. Никогда еще Арина не встречала человека, который мог бы, как она, разговаривать с домовыми. Диво...
А Второй тоже не прост, ох, как не прост! Как магнитом, тянуло Арину смотреть на него. То развеселится, шутит, смеется, то вмиг настроение у него испортится, будто вспомнит он о чем-то плохом, что отравляет ему жизнь. Тогда яркие зеленые глаза его сразу тускнеют, он начинает к друзьям придираться и указания раздает направо-налево... Дизи в ответ знай улыбается, а бородатенький принимается скакать и куролесить. Но на маленького Второй никогда не обижается. Да и разве можно на него злиться?
Полюбила Арина этого мальчонку. Он проще и понятнее, чем дружки его, и беседовать с ним одно удовольствие, все сам расскажет. Только шустрый больно. Того и гляди, в историю какую-нибудь вляпается. Характером очень на внука похож...
При мысли о внуке у Арины заныло под ложечкой. И возраст примерно одинаковый, лет семь ему, не больше... Тоненький, как былиночка, черноволосый и черноглазый, а улыбка белозубая и такая славная, открытая. Старшие его любят, это сразу заметно. Вон, давеча, когда с бородатеньким беда приключилась, как Второй на нее сердито смотрел... Арина как-то сразу оробела, хотя какая за ней вина? Ведь предупреждала - в овин не ходите!
Забавный очень этот мальчишечка. Поначалу побаивался ее, а потом оттаял, посмелее стал. Говорит:
- Бабуля, мне у тебя важное нужно спросить, наклонись... - И шепчет на ухо: - У ведьм всегда хвостики бывают, а у тебя есть?..
И не знала Арина, плакать ей или смеяться, покраснела да прикрикнула:
- Какая я тебе ведьма, дурачок! Запомни, я мокошь! Я добро людям делаю, а не зло.
Глазенки свои черные таращит только в ответ, улыбается смущенно. Эх, дитя малое... За что же бородой тебя наказали? Маленький, а скажет - и в точку попадет.
- Ты, - говорит, - бабуля, сидишь здесь, в своей деревне, как на необитаемом острове...
Да уж, вздохнула Арина, как на острове...
Пришли и молчат. Откуда и куда идут, зачем пришли, что им нужно ничего неизвестно Арине. Вчера, после грозовой ночи, когда дети уже уснули, не утерпела она: певуче произнесла древние, только ей известные слова и заглянула в гадательный горшочек, намереваясь все узнать о своих необычных гостях.
Вода даже не колыхнулась. Став черной, как деготь, она только втягивала свет, а отдавать его не хотела - ни лучика не мелькнуло в неподвижном зеркале воды. Поначалу мокошь решила, что ошиблась переставила или забыла слова, старость ведь не радость. Сосредоточилась и снова прошептала заклинания. Молчала вода.
