Глава 5. Жулик. Толчок.
Ялта. Февраль — сентябрь 1961 года.
А дома, уже был Дом. Почти. Перед нашим с Костяном отъездом, отец Вала привел к нам дедка лет на семьдесят, Из которых аксакал лет пятьдесят пять строил все, что строилось или разрушал, как в годы войны будучи сапером. Крайние лет двадцать он штукатурил, клал плитку, красил, клеил обои… К нам он пришел по слезной просьбе своего бывшего ученика, чтобы помочь молодым и заодно поруководить всей нашей бригадой неумех. Так как он и учитель был прекрасный, и руководитель не из последних, а кроме того был знаком с каждым серьезным строителем Крыма и каждым третьим в СССР. По его словам. При нем и так приличный темп работ заметно возрос. Алфиму Панкратьичу достаточно было съездить, лишь в одному ему известные места, как он привозил и нужный инструмент, и необходимые материалы.
В самый первый день знакомства, дедок поставил нас в известность, что здоровье ему не позволяет нормально обучить и руководить семью здоровенными оболтусами, но… Есть возможность этому горю помочь, а потому как поправить его здоровье и повысить жизненный тонус может только сауна, ее мы и должны, срочно, построить в цоколе дома. Под его руководством и конечно согласно его проекта. И только так.
Как оказалось, дед был настоящим фанатом бани и знал о них все и даже больше. Денег, по большому счету, персональному пенсионеру и почетному строителю СССР было не нужно, а вот возможность реализовать свой новый проект бани, его прельстил. На чем он и был пойман на крючок отцом Вала.
Оказалось, что и Панкратьич, и Михалыч, и Дмитрич знакомы давно и даже приятельствуют. А дедуля мне, так просто и сказал, что нам здорово повезло, а отцу Вала мы должны. Фактически. И это была правда. Посему, наш энтузиазм был высок и баня была выстроена в кратчайшие сроки: на четыре двух ярусных полока, с электрообогревом, облицована ольхой, без единой металлической детали. Разумеется, кроме тэн каменной печи.
Через две недели, по нашему приезду с соревнований, времянка была закончена и семья Костяна перебралась в нее со съемной квартиры. А весь наш людской трудовой ресурс, с энтузиазмом, набросился на строительство самого дома, но честно говоря, парням это уже изрядно надоело. Но хиба бажаешь — мусишь, как говорил мой дедуля польско-русско-украинских кровей и существенно хитроеврейских, так говорили его партнеры по префу.
В общем вплывали мы в сезон на всех парусах. Вал с Саньком внимательно осмотрели наши с Костяном медали и дипломы и решили, что следующий год пойдет по знаком догнать и перегнать лидеров нашей компашки. Нас родных и они постараются достойно продолжить славные традиции нашего уважаемого общества. На это Миха сказал:
— А я поддерживаю наши традиции и в этом году получил диплом победителя Всесоюзной заочной олимпиады школьников седьмого класса.
— Не мужики, конечно это достижения, но мы с Димой получили премию по сорок рублей и благодарность от директора рынка, — выступил Веня.
— А еще мы с Панкратьичем и Дмитричем построили и оборудовали ларек, на базаре, для Нины Андреевны. Сработали из сэкономленных материалов, а директор нам выделил холодильник. — сказал Димка, а потом заржал. — Ларек с вывеской — «Наша рыба».
Здесь хохотали все. Что и говорить, классные парни у нас в команде, с юмором. Не тимуровцы конечно, для себя стараемся. Для своей семьи, для друзей, если нужно поможем хорошим приятелям и соседям. И в беде, и в радости, так сказать. А вот далее уже не наша епархия, дальше дело государственное и подменять его не наша забота — силенок не хватит. И думаю, в этом, меня поддерживают друзья и в правдолюбы не стремятся.
На буксире кэп сказал, что теперь начинается отделка салаги в боцманы и мне придется очень туго. Это я и почувствовал весьма быстро, так как отделывать меня принялась все команда. Но как мне сказал дедуля:
— Лучше в юности терпеть, чем всю жизнь догонять.
И это была правда.
В майские праздники, а они у нас получились с первого по девятое мая произошли три важных события: новоселье Костяна, свадьба Александра Дмитриевича и Нины Андреевны, открытие ресторана «Причал». В который мы тут же поставили продукцию, закрепив свои обещания — делами. А Александр Дмитриевич погасил долги Костяна и Нины Андреевны внеся немалую сумму в общак. Он сказал, что это его, Ниночке, свадебный подарок. При этом отказался прописываться и становиться владельцем дома, мол у них с Димоном есть своя квартира. Нужно сказать, что мы это оценили и особенно Костян.
Те не менее, жить они стали всей семьей, вместе, а его квартиру решили сдавать отдыхающим. Ведь, дом еще нужно обставлять и обставлять. С барахлом для времянки нам помог друг дедули, завгар. Они втроем с Дмитричем промотались по санаториям и выкупили за гроши списанную мебель, буквально на вес. А потом Дмитрич все это отремонтировал, собирая из трех одно, в столярной мастерской, оборудованной им в цоколе дома.
Несмотря на то, что Нина Андреевна работала фактически на трех работах — в лаборатории, на рынке и дома, она похорошела, помолодела и не выглядела усталой. Правда, дома ей серьезно помогали подросшая дочь — Манюня, Костян и Димка, а на рынке — Веня. Вениамин Изворотливый договорился с мастерами салона — парикмахерской, престижного санатория Ялты, об обслуживании женской половины нашей родни, на дому. Где им и делали эти всякие женские штучки: руки, ноги, лицо, волосы… С нашего общего согласия, он заплатил мастерам маникюра-педикюра прилично вперед, фактически сделав предложение от которого нельзя отказаться. Про младшего Нудельмана директор рынка, Нестор Абрамович, говорил, что таких гениальных прохвостов он не видел и одного на тысячу, да и те этому пацану, в подметки не годились.
— А шо будет когда он вырастит? Да он нас всех купит за гроши, с нашего согласия выставит на продажу, где и продаст, но уже за приличные деньги. И возможно нам же самим, — говорил он, в подпитии, своему ближайшему окружению. И они ему верили.
Самое интересное, что Веня к деньгам относился ровно, как к веслу, рыбацкой снасти… инструменту. Он чувствовал себя на рынке, как рыба в воде. Опасный человек для социалистического строя, где деньги были просто разрешением на покупку чего-то там. Купить разрешали все, но далеко не всякую покупку гарантировали. За госцену конечно, поэтому избыток денежной массы поглощал черный рынок спекуляции. А спрос-предложение потребительских товаров регулировал простой товарный обмен, который на государственном уровне вырождался в фондируемое распределение средств производства.
