Но не таков был Володька, чтобы прятаться за чьей-то спиной. Да и терять ему уже было нечего. И он рванулся к Лене, танцуя так, будто от этого зависело что-то очень важное.
Надо было видеть директора института. У него глаза вылезли под самый пробор. И это зрелище доконало шефа. Не помня себя, он рванул рубильник и взревел, хватая воздух скрюченными пальцами:
– Вон!… Оба!… Вон!… Увольняю!
…Их обоих выгнали. Володька устроился в Академию космических работ строить автоматические спасательные ракеты, а Машина… Машина работает в соседнем ресторане. Говорят, посетители ею довольны. Володька частенько туда заходит. Они с Машиной по-прежнему добрые друзья.
Геннадий РАЗУМОВ ЗЕЛЁНЫЙ ЗАБОР
Все дни начинаются одинаково. В семь утра под подушкой громко и назойливо тарахтит будильник. Я протираю глаза, зеваю, задумчиво разглядываю потолок. Потом мои ноги медленно сползают на пол, я потягиваюсь, встаю, делаю несколько рывков руками и иду мыться.
Перелом в утреннем ритме моего дня происходит после того, как я надеваю галстук. Многие не любят галстуков, они давят шею, мешают и вообще стесняют движения. Но меня галстук заводит, как шнурок лодочный мотор. Едва я успеваю затянуть узел на шее, как мои действия становятся непроизвольно более решительными и быстрыми. Я выхватываю из шкафа костюм, одеваюсь, торопливо скребу электробритвой щеки. Потом на ходу заглатываю бутерброд, запиваю чаем и, смахнув пыль с ботинок, сбегаю вниз по лестнице. Затем минутная задержка у почтового ящика, бег по улице, автобус, снова бег, и я на работе.
Здесь у меня свой однотумбовый стол, в котором лежат угольники, карандаши, фломастеры и пинг-понговые ракетки.
Рядом со столом стоит мой кульман, за которым я и работаю.
Я невысокий тридцатилетний блондин, у меня сутуловатая спина и очки с диоптриями.
Вместе со всеми остальными я подчиняюсь патрону. У него представительная внешность, большая седоватая голова и безупречная белая сорочка. Каждое утро ровно в 9.00 он появляется в отделе, обходит всех сотрудников и с каждым здоровается. Эта “обходительность” начальника некоторым очень нравится, особенно дамам.
Патрон просматривает чертежи, проверяет расчеты и каждому дает указание. Затем он надолго исчезает, у него всегда много дел в главке, министерстве, Госплане и т. д. т. п.
После его ухода мои сослуживцы по одному тоже удаляются из комнаты: кто идет потрепаться в соседний отдел, кто садится за телефон.
В обед мы с Вадимом, моим приятелем, идем в столовку и шутим.
– Представь себе, - болтаю я, - присутствуем мы с тобой на заседании ученого совета Института Обитаемых Миров (сокращенно ИОМ) где-нибудь на Альфе Центавра. Доклад делает седовласый альфянин в белоснежной сорочке.
“Многоуважаемые коллеги, - изрекает он, - сегодня я собрал вас, чтобы обсудить, в частности, итоги разработки одной из тем нашего отдела “Управляемых цивилизаций”. Несколько лет назад на небольшой периферийной планете мы начали экспериментальные исследования локальной цивилизации низшего порядка. Создав соответствующие атмосферные и климатические условия, мы активизировали на этой планете жизнь биологического типа. Благодаря правильно выбранному масштабу временного моделирования, нам удалось за короткий срок проследить основные этапы развития этого мира. В результате эволюционных процессов на планете из белковых соединений возникла флора, фауна и, наконец, появились разумные существа.
Население планеты постепенно освоило природные ресурсы, развило промышленность, средства транспорта и связи. Под нашим наблюдением сменялись поколения, рождались и умирали народы, возникали и рушились государства. Интересно отметить, что о нашем существовании подопытные существа пытались догадываться лишь на ранних ступенях развития, они называли нас “богами”. Периодически мы ускоряли или замедляли течение прогресса. Теперь же исследования закончены, и, по-видимому, эту цивилизацию следует ликвидировать и подготовить планету-полигон к новым экспериментам”.
Щепетильный Вадик недовольно морщится.
– Э-э, брат, что-то ты не то загнул, - наводит он критику.- Такое уничижение рода человеческого - фи. И вообще, старичок, у тебя, оказывается, дурной вкус. Валяй иначе.
–Ну ладно, - соглашаюсь я, - пусть будет все иначе.
На трибуне перед ученым советом выступает не белая Сорочка, а алюминиевый Китель.
“Многоуважаемые коллеги! - говорит он взволнованно. - Я вынужден срочно доложить вам результаты наших работ по теме “Обобщение опыта развития внеальфовых цивилизаций”. Информация, которую получили недавно наши гравитационные теленаблюдатели, свидетельствует о драматических событиях, происходящих во Вселенной в связи со сверхмощной вспышкой новой цивилизации, которая совсем недавно возникла на планете Земля. Мы вынуждены признать, что с учетом громадной разницы в масштабах времени произошел, по нашим представлениям, гигантский скачок в развитии жизни на Земле. Земляне, о которых еще совсем недавно не приходилось говорить как о разумных существах, к настоящему моменту времени самостоятельно открыли тайны мироздания, овладели энергетическими ресурсами своей планеты и сегодня уже вышли в Большой космос. Таким образом, в опасной близости от нас образовалась молодая, динамичная, бурно растущая цивилизация. Наши прогнозирующие устройства предсказывают, что в ближайшее время произойдет распространение землян на другие планетарные системы сначала нашей Галактики, а затем и всей Вселенной. В связи с этим я вношу предложение обсудить вопрос о свертывании всех наших работ и срочной эвакуации в самую отдаленную Антивселенную”.
Не успел докладчик закончить последнюю фразу, как ученые Кители подхватили свои счетно-решающие приборчики и в панике бросились к выходу.
Мой друг доволен. Мы оба громко смеемся.
После обеда мы идем на работу по старому тенистому скверу. Низкое сентябрьское солнце бросает на землю ровные тени стройных тополей и рисует ими на гравийной дорожке полосатую “зебру”. Вадим останавливается, закуривает свою послеобеденную сигарету и говорит задумчиво:
– Кстати, к твоему трепу о потусторонних мирах. Могу предложить третью вариацию на эту тему. Но это уже не пародия, как у тебя, а вполне серьезно. Итак, две разные цивилизации развиваются параллельно, одновременно друг с другом, в одном и том же масштабе времени. Правда, одна из них может на каком-то этапе обогнать другую. Между прочим, именно этот этап мы сейчас и имеем. Не делай глаза и не ворочай челюстью, а слушай эту фантастическую историю двадцатилетней давности.
