Никаких признаков жизни. Ни шума, ни дымка над крышей. Йоргенсен обогнул жилище на почтительном расстоянии и наткнулся на другую тропинку, которая вела к еще одному такому же домику - из-за стволов виднелась лишь часть его стены. Именно таким он видел город в окуляры своего ордзи-бинокля.
Йоргенсен вернулся на первую тропку, не зная, что предпринять. Можно было подойти к двери и постучать. Если ему откроют, он постарается объясниться на игонском - мнемотехники обучили их местному языку еще на Альтаире. Если никого не окажется, он обследует жилище и отдохнет.
Но Йоргенсена смущало, что его внешний вид может отпугнуть туземцев. К тому же он слишком мало знал обычаи далаамцев, а потому решил прилечь в траву и понаблюдать. Он лежал у самого ствола, не спуская взгляда с двери дома. Ожидание длилось так долго, что он потерял всякое ощущение времени. Раза два или три он даже засыпал.
Начинала мучить жажда. Воду он выпил еще по дороге. Оставалось только проглотить несколько питательных таблеток. Таблетки сразу прибавили сил. Лицо перестало саднить, но тело нещадно ломило.
Его разбудил легкий скрип открывающейся двери. Чья-то тень выскользнула наружу. Оказалось, это женщина, юная женщина, даже девушка. Коротко остриженные светлые волосы, легкая туника. Девушка казалась гибкой и отличалась великолепным сложением. Она была красива какой-то природной диковатой красотой, спокойной и умиротворяющей - полная противоположность вызывающей и утонченной красоте женщин, к которой привык Йоргенсен.
Девушка несла деревянное ведро - оно тоже светилось. Она прошла мимо Йоргенсена, не заметив его. Он пропустил ее вперед и, по-кошачьи крадучись, двинулся вслед за ней.
Вначале ему показалось, что она идет босиком, но потом он заметил на тропинке следы сандалий. Она свернула за дерево, и он потерял ее из виду. Йоргенсен ускорил шаг, думая, что она ушла вперед, но так и не догнал ее, хотя дошел до развилки. Он повернул назад, внимательно оглядываясь по сторонам, и разглядел едва приметную тропку, уходившую в сторону гигантского ствола. Он поднял глаза - над головой, метрах в тридцати, светился сплошной свод листвы.
Йоргенсен решительно направился к дереву. Тропка огибала его. Трава была примята, значит, девушка только что прошла здесь.
Он едва не миновал узкое отверстие в стволе и только краем глаза уловил движение внутри. Йоргенсен осторожно заглянул в дупло. Девушка напевая выполняла какую-то непонятную работу. Закончив, она набрала воды в ведро и выпрямилась.
Йоргенсен отскочил за ствол и упал в траву. Но девушка не заметила его и спокойно удалилась с ведром в руке.
Он выждал несколько минут и осторожно приблизился к дуплу. Внутри, как он и ожидал, было светло. Дупло не походило на дело рук человеческих нигде не было следов инструмента, кора выглядела нетронутой. Дерево не было пустым, как это бывает с мертвыми гигантами. Оно, казалось, так и выросло.
Йоргенсен проник в отверстие. Внутри было просторней, чем казалось с первого взгляда, и совершенно пусто. Вначале он решил, что дупло служит жилищем или хранилищем. В глубине складки древесины образовали круглые корытца. Через край одного из них переливалась прозрачная жидкость. Другое было доверху наполнено какой-то сметаноподобной кашицей. Но больше всего Йоргенсена поразило содержимое третьего корытца. В нем были плоды.
Карман в толще древесины служил естественным укрытием для плодов. Цветы и плоды не могли развиваться на ветвях - их опыление и созревание в условиях Игоны были невозможны. Эволюция нашла выход. "А может, это туземцы создали вид, наилучшим образом отвечавший их потребностям?" мелькнула мысль у Йоргенсена. Так было легче собирать урожай. Корытца служили поддонами, как при гидропонике.
Йоргенсен окунул палец в жидкость и поднес его к губам. Вода. Чистая и свежая. Он набрал ее в ладони и напился. Затем плеснул в лицо и сразу ощутил прилив бодрости. Уровень воды в корытце не понизился.
Он попробовал кашицу. Сладковатая масса имела вкус миндаля. Но Йоргенсен не решился утолить голод. Он слишком мало знал о флоре Игоны. Даже вода могла оказаться опасной.
Его охватило какое-то эйфорическое состояние. Ему стало ясно, почему далаамцы не возделывали земли и не занимались коммерцией. Их кормили деревья.
И даже одевали. Рядом с последним корытцем виднелась расщелина, но на самом деле то была тонкая пленка отслоившейся растительной ткани. Йоргенсен пощупал ее - она напоминала тонко выделанную кожу.
Воздух был насыщен запахом ванили. Он глубоко вздохнул. Вдруг на него навалилась усталость. В дереве он чувствовал себя в полной безопасности и решил отдохнуть тут же на полу.
Сон сморил Йоргенсена почти мгновенно. Потом начались сновидения.
4
В своем сновидении Йоргенсен шел среди толпы по улицам города. Но люди глядели сквозь него, словно его не существовало. И сам он не успевал рассмотреть их лиц. Он шел слишком быстро. Иногда он пытался замедлить шаг, но ничего не получалось. Улицы вели вниз и становилось все уже, так что вскоре, несмотря на середину дня, его окружил полумрак. Высокие стены домов едва не соприкасались в вышине. Он силился увидеть небо, но не мог поднять голову - мышцы не повиновались ему.
Неожиданно Йоргенсен очутился на громадной пустой площади, окаймленной лестницами, и спустился к центру этой гигантской круглой арены. Он чувствовал, что площадь кишит народом, но никого не видел. Ему все труднее было пробираться вперед, хотя путь, казалось, никто не преграждал.
Он увидел в центре площади скульптуру, которой до сих пор не замечал. Это был шар, установленный на широком пьедестале. "Не иначе, символ времени", - подумал он. Шар имел и еще какой-то другой смысл, он когда-то знал его, но теперь забыл. Стершиеся неровности на поверхности шара напоминали лицо. Знакомое лицо, но он не помнил имени этого человека. Он направился к шару, чтобы получше рассмотреть его.
Из-за шара выпрыгнул человек, одетый в яркие, слепящие одежды, похожие на необычный комбинезон. Человек был очень высок, череп его сиял, словно выбритый. Йоргенсен откуда-то знал, что незнакомец помешает ему приблизиться к шару, а возможно, и убьет. Ему хотелось скрыться. Он чувствовал себя беззащитным. Но отступать было некуда. Толпа отрезала все пути к отступлению и несла его прямо к шару.
Он бросился назад, надеясь уйти от преследователя. Площадь превратилась в арену, которая с каждым мгновением сужалась. Вдруг ему показалось, что он будет спасен, если коснется шара.
Задыхаясь, он рванулся к шару, но враг вдруг преградил ему путь, сжимая в руке оружие.
Йоргенсен впился глазами в лицо противника и узнал... самого себя. Это не было отражением в зеркале. Перед ним стоял он сам, собственной персоной. И Йоргенсен понял, что умрет от руки своего двойника, как и Марио.
