А я помогла, сама ее подставила.
Прием был простейший, и мой противник попался на него лишь потому, что подобного от меня не ожидал. Не было в этом, с его точки зрения, никакой для меня выгоды.
А еще ему некогда было думать. Точнее - он и не думал вовсе. Его тело отреагировало само, оно не могло этого не сделать. Одна секунда. Удар!
Окружающий мир вспыхнул, буквально взорвался болью. И это ощущение сконцентрировало все ее оттенки и виды. Я, когда мы с Кристиной разрабатывали план, знала, что в этой точке - наш успех. И я была готова к боли, причем к самой сильной. Но к такой…
На долю мгновения я потеряла способность мыслить. Просто я отчетливо ощущала: следующий удар меня убьет, еще раз такой боли я не вынесу. И я забыла обо всем, кроме желания ее избежать, кроме желания выжить. А сделать это можно было только одним способом…
И я ударила, ударила в ответ, куда надо и с нужной силой, ничего не прикидывая, действуя машинально, позволив своему телу, не связанному более никакими ограничениями, действовать самому. Оно, это тело, сделало все как надо.
Удар пришелся в цель, и мой противник, уже наверняка готовый меня добить, рухнул на опилки как подкошенный, мгновенно превратившись из победителя в побежденного.
Ноль. Зеро. Финиш.
Впрочем, даже сейчас это было не все. Это был еще не конец, поскольку мне немедленно, пока я еще была к этому способна, надлежало своего врага добить, отправить на небесную, райскую арену, нанести «удар милосердия».
Вот сейчас…
Я качнулась вперед, восстанавливая равновесие и уже совершенно четко зная, что добивать врага придется хвостом, взмахнула им с расчетом, чтобы его увесистый кончик угодил негодяю точно в голову, а поскольку мыслеплоть с него уже опала, явив зрителям немощное, слабосильное тело, удар этот должен был буквально размозжить противнику голову.
Ну же…
Убить его проще пареной репы. Этого голого, жалкого, скукожившегося, лежащего в позе спящего детеныша, подлого, принесшего мне столько боли, применившего один из самых нечестных приемов, сумевшего надавить на мое самолюбие…
Он лежал в позе спящего малыша, и это решило все, поскольку ни одна самка не способна ударить не только детеныша, но и того, кто на него похож.
Нет, бой был выигран вчистую, но наш с Кристиной план блестяще провалился. Я почувствовала себя проигравшей.
15.
- Эй, ящерица, ты случайно не Зак? Ну, тот самый, бывший Зак-непобедимый.
- Нет, - ответил я. - Случайно не он.
- Жаль. А то я хотел ему сказать пару ласковых слов.
- Очень ласковых?
- Очень. Лечь перед какой-то бабой… Просадил на него целую десятку… А мог бы выиграть, поставь на эту Дизи.
Я окинул собеседника оценивающим взглядом. Мутные глазенки, пухлые, жадные губы, сальные волосы, изжеванный окурок сигары в уголке рта.
М-да, красавец. Такой весь из себя образец человека.
- Если мужик позволил бабе себя повалить, - тянул свое человек, - значит, он тряпка. Ничтожество. Ноль. Пустое место. Зря я на него ставил.
- Это точно, - согласился я. - Зря. Он и не мог выиграть. Ты вообще что-нибудь о мнемозаврах знаешь?
- А зачем мне это? Достаточно того, что я знаю, к кому обратиться, чтобы поставить купюру-другую.
Действительно, просто образец.
- А мне сдается, ты тот самый Зак и есть.
Голос прозвучал у меня за спиной, и я повернулся, чтобы взглянуть на нового собеседника.
Все-таки хорошо, что я, создавая себе личину из мыслеплоти, сегодня отошел от определенных стандартов. Как в воду глядел. Этого, второго, провести было трудно. Этот знал, с какой стороны у бутерброда масло намазано.
- С чего ты так решил? - спросил я у него.
- С того, что все мнемозавры кому-то принадлежат. И только Зак теперь свободен от любых обязательств. Именно он мог бы себе позволить от нечего делать заглянуть в бар, попить пивка и послушать, что о нем говорят люди. Всем остальным посещение баров запрещают либо хозяева, либо тренеры.
- Это верно, - согласился я.
А что еще можно было сказать? Отрицать очевидную вещь?
- Значит, ты признаешься? - прошипел кто-то, сидевший чуть дальше, что не мешало ему внимательно прислушиваться к нашему разговору.
- Все мнемозавры кому-то принадлежат, но, несмотря на это, им все-таки хочется иногда посидеть в баре и попить пива, - продолжил я. - Да так, чтобы об этом не узнали их хозяева.
- То есть ты не Зак?
Этот вопрос был задан уже совсем другим тоном. Кажется, мне поверили.
- Да нет же, не Зак, - покачал головой я. - Мне пиво нравится. Земное пиво - вещь стоящая. А мои хозяева… да что там говорить…
Ход был верным. Еще через пять минут разговора меня оставили в покое, не забыв угостить бесплатной кружечкой.
Я осторожно сделал первый глоток и подумал, что, может быть, люди не так уж и плохи. По своей природе они не злодеи. Просто их цивилизация настроена на отрицание природы, они и сами платят за это жесточайшим образом. В этом их ошибка. А может, ошибаются не они, а все остальные?
Кто бы смог это определить? Время? Пусть будет время. Оно все расставит по своим местам. Хорошо бы знать заранее, как оно это сделает.
Я окинул бар рассеянным взглядом. Недалеко от меня веселилась компания мохнатых скуров. Глаза у них располагались на концах длинных, торчащих вверх стебельков, и скуры под тихое ритмичное гудение покачивали ими из стороны в сторону. Далее виднелись двухголовые ларгы, а чуть в стороне громоздились туши бегемотцев.
Почти наверняка разговор с бывшими моими поклонниками закончился так безобидно еще и потому, что в баре много инопланетян. На их фоне я выгляжу не столь экзотически.
Кстати, надолго ли я здесь останусь? Я свободен, и устроители боев даже заплатили мне небольшие деньги, что-то вроде выходного пособия. Не будь сделки с Телланусом, передо мной маячил бы призрак голодной смерти. Но сделка была заключена, и теперь я могу себе позволить многое, например, личный комфортабельный астероид. Если купить большой астероид, а денег хватит и на него, то я мог бы позволить себе даже семью.
Семью…
Я глотнул пива и, прищурившись, посмотрел на гигантский, расположенный за спиной бармена экран телеобъемки. Что-то там показывали, какие-то новости об очередной локальной войне. Потом сюжет в телеобъемке сменился. Теперь на экране воцарилась она, Дизи. Ее в последние дни показывали часто. Бесспорно, сейчас она была самым знаменитым мнемозавром-гастарбайтером.
Еще бы! Та самая… победительница.
У нее, кажется, брали очередное интервью. А ей это явно нравилось, и она, довольно скаля клыки, что-то вещала, делилась откровениями и мудрыми мыслями.
Кто-то из посетителей добрался до регулятора звука, и я услышал, о чем, собственно, шла речь.
