– Вы думате, я знаю ответ на этот вопрос?
– Я думаю, вы можете его узнать.
– Как?
– Он не станет врать вам.
– Вы… вы хотите устроить нам… – Бет боялась сказать себе «встречу», – переписку?
– Встречу. Вы поедете на Биакко – не в Сэцубун, а когда все закончится. И встретитесь с ним там.
– А вы его поймаете и предоставите дяде поджаренным, с хрустящей корочкой и яблоком во рту?
– Нет, – Аэша Ли подняла голову от письменных принадлежностей. – Я найду ему более полезное применение. И вы мне в этом поможете.
– Никогда!
– Поможете, если хотите, чтобы он остался жив. Потому что если я не найду ему полезного применения – мне действительно лучше будет подать его голову вашему дяде на серебряном блюде.
Они нашли мальчишку на рифе. Сердце у Ройе уже полтора часа было не на месте, и когда он различил наконец в звездном сиянии неба и моря одинокую фигурку – он с облегчением выдохнул.
Риф был местом дуэлей в часы отлива – и смывал все следы в часы прилива, что было очень удобно для дерущихся сторон. Кодекс Рива приговаривал к жестокой и позорной порке за смертельный поединок во время военного положения – но никого на памяти Ройе за это не хватали и не секли, потому что глава службы безопасности дома, господин Нуарэ, был консерватор и, что еще хуже, дурак. По совести говоря, его следовало бы сечь в порту самым первым, ибо он нередко прогуливался на риф с кем-то вдвоем, а возвращался один.
Вторым по совести следовало сечь самого Детонатора, поэтому Ройе не настаивал на соблюдении кодекса в этой его части.
Он прислушался. Сквозь прибой доносилось пение:
– Эта хрупкая и маленькая жи-изнь
Достаточно огро-омна, чтоб мы с тобой
На двоих
Разделить её поровну смогли…
Младший матрос Огаи, Он же Йонои Райан, он же Ричард Суна, брел к берегу, а вода тем временем уже накрывала риф, и когда волна поднималась – она была юноше по колено, а когда опускалась – по щиколотку. На человека, более романтически настроенного, особенно на девушку, эта бредущая среди звезд фигурка могла бы произвести сильное впечатление. Ройе же тихо и практично радовался, что паршивец жив.
– Изображает хождение по водам, – хмыкнул Пауль.
– Скорее, иллюстрирует пословицу "пьяному море по колено".
Действительно, в пении юноши отчетливо слышались особые, характерные только для пьяных, интонации. По правде говоря, романтически настроенной девушке лучше было бы созерцать эту картинку с отключенным звуком.
– Если мы его сейчас не подберем – молодого человека совсем смоет, – заметил лейтенант Лун.
– А как мы его подберем? – забеспокоился Ройе. – "Вертихвостка" вплотную к рифу не подойдет…
– Осмелюсь предложить, – сказал Лун, – пройти на снайке над рифом.
– Хлопотно, – поморщился Ройе. – Подойди к рифу на максимально близкое расстояние. Поступим по старинке: веревка и спасжилет.
Лун кивнул и переложил руль. "Вертихвостка" пошла вдоль рифа, постепенно приближаясь. Ройе хотел сказать Луну, чтобы он сбавил скорость – пьяного дурачка могло снести волной из-под корабля – но Лун догадался сам. Последние двадцать метров проплыли с выключенным двигателем, потом Лун осторожно дал самый малый задний ход.
– Эй, на рифе! – крикнул Ройе во всю глотку.
Впрочем, парень еще раньше заметил их и остановился сам.
– Как твой клиент? – спросил Ройе.
– Он получил полное удовлетворение, – ответил мальчишка. – Полнее не бывает.
Волны разбивались о его колени и доставали до пластиковой бутылки из-под самого дешевого и дрянного сакэ. Бутылка болталась на шнурке, обмотанном вокруг запястья. Судя по тому, как легко волны вскидывали ее, сакэ там осталось на донышке. Если осталось.
– А что, сеу Ройе, – спросил юноша. – Если я просто выброшу ее в море – это будет преступление против экологии?
– Еще как, – сказал Детонатор, пристегивая конец к спасжилету. – Штраф пятнадцать дрейков или пять кнутов. Пластик-то не разлагается.
– А что где-то тут болтается труп – это тоже преступление против экологии?
– Нет. Крабы его быстро подъедят. Лови! – Ройе бросил ему спасжилет.
– Я и так доплыву, – паршивец прыгнул в воду "рыбкой", и на несколько секунд, пока он не вынырнул, у Ройе туда же ухнул желудок.
Первое, что он сделал, когда Дика подняли на палубу – это отвесил ему оплеуху. Тот упал и остался лежать. Только сказал:
– Сбывается примета.
Ройе присел рядом с ним на корточки.
– Зачем ты набрался, идиот?
– Чтобы уравнять шансы. Он же не фехтовальщик был, а соломенный шлепанец.
– Зачем ты пошел с ним драться? Почему он тебя позвал? Чего от тебя хотел?
– Он видел меня в Лагаше. Знает, кто я. Мог выдать.
– Это тем более не причина предоставлять ему шансы себя убить! – рявкнул Детонатор.
– Не орите на меня! – юноша рывком сел. – Ведь я ж его зарубил! Если бы он меня зарубил – тогда и орали бы!
Ройе сорвал с его запястья бутылку на 0, 7 литра, и зашвырнул ее за риф. По всему было видно, что он с удовольствием зашвырнул бы туда самого Дика, да жаль, нельзя.
Говорить мальчишке что-либо тоже было бесполезно – по причине очевидной невменяемости.
– Лун, – с толикой злорадства сказал он. – Я сейчас сменю тебя на руле, а ты оттащи этого дуэлянта в лазарет, выверни его наизнанку и вколи что-нибудь такое, чтобы он лежал и не шуршал. А утром отправь его в "Горячее поле" наемным портшезом. Мы должны еще вернуться в "Запретный сад" и догулять с Торой.
Лун кивнул и спустился из рубки. Ройе занял его место и теперь смотрел только на акваторию порта и на экран локатора. Судя по звукам внизу, Лун подхватил поганца подмышки и утащил вниз.
– Я-то думал, что он повзрослел, – сказал Ройе сквозь зубы. Пауль решил, что это адресовано ему.
– Когда я в первый раз убил человека, я тоже надрался, – примирительно сказал Пауль.
– Ты заметил у него на руке свежий порез?
– Да вроде есть. Зацепил его, значит, Шерри…
– Шерри не мог его зацепить, потому что он и в самом деле жопа, а не фехтовальщик, – скривился Ройе. – Поди в лазарет и посмотри на его руку. Рядом со свежим порезом увидишь десятка полтора старых.
– И что?
– Некоторые делают зарубки на рукояти, если она пластиковая или костяная…
– А он что – прямо на руке? – изумился Пауль.
– Точно.
– Так чего он напился, если это не первый? – озадачился Пауль.
Ройе вздохнул.
– Слушай, – сказал Пауль, – я знаю, что у нас в семье один умник, и это не я. Так что давай, ты мне объясни, что тут не так и чего я не понял, а?
