Судя по некоторым лицам, мне еще не следовало умолкать. Судя по другим, я наболтал лишнего. Нам нужны не все, хватит небольшой горстки. Но я был уверен, что рожденные на Амадине и познавшие войну будут смотреть на происходящее так же, как я. Однако слишком многие смертельно устали. Побросав оружие, они укрылись в горах и не находят сил, чтобы опять вооружиться.
Зенак Аби опирается о подлокотники своего самодельного кресла и медленно приподнимается. Не глядя на своих приверженцев и не обращаясь к ним, он говорит мне:
— Я очень горд тобой, Язи Ро. Я молил Вселенную наградить меня подсказкой, как утолить боль Амадина, и моя мольба была услышана. Прошу тебя, пойми наше разочарование: мы лишний раз убедились, что чудес не бывает.
Мое внимание привлекает темнокожий человек с черными волосами и густыми черными усами с проседью. Он держит на руках двоих детей: драка и маленькую девочку. Отойдя от стены, он отдает детей Дэвиджу и поворачивается ко мне.
— Я Али Энаят. Где записываться?
От удивления я не сразу нахожу, что ответить. Указывая на Гава Кудака, я бормочу:
— Сперва он задаст тебе несколько вопросов. Кудак жмет Али Энаяту руку и говорит:
— Найдем место, где можно спокойно побеседовать. Не возражаешь против шоколада? — Али утвердительно кивает, а Кудак продолжает тараторить: — Я захватил шоколад со станции. Я его плохо усваиваю. Ты сможешь угостить своих детишек. Откуда ты, Али? Судя по виду, из Западного Дорадо?
— Да, оттуда. Из Сакинаха.
— Сакинах? Хорошо знаю это место...
И они скрываются в боковом коридоре. Не сомневаюсь, что человек все выложит хитрому драку, включая самое главное: заслуживает ли он доверия. Все его ответы будут занесены в компьютер и сопоставлены с имеющейся у нас информацией на соответствующие темы, подвергнуты перекрестной проверке по признаку источника, географии, организации и так далее. Возможно, из самого Али тоже выйдет отличный дознаватель. Возможно, его как бывшего бойца Фронта можно будет вернуть на Дорадо, где он проникнет в «Черный Октябрь» или в какую-нибудь еще группировку. С другой стороны, на его иждивении двое детей, так что, может быть, все, на что он годен, — это снабжение нас сведениями о его бывших соседях, партнерах и товарищах, об организации и боевых порядках, командовании, насколько боеспособен каждый солдат, офицер, советник, копировщик, как он смотрит на вещи, как думает, действует, живет, на что надеется, к чему стремится, чего боится... После многоступенчатой перепроверки всех этих сведений станет понятно, можно ли доверять Али. Когда таких, как он, наберется несколько сотен, можно будет засылать агентов и брать на мушку боевиков.
Встает еще один слушатель — драк в черных одеждах и с тоской во взоре. Подойдя ко мне, он произносит:
— Мила Нин, сбежал из «Туйо Корадар» в Навуне, Северная Шорда. Помогу, чем смогу. Я тоже хочу приблизить конец войны.
Я озираюсь. К нам подходит Кита. Скоро она будет угощать волонтера сладостями и внимательно его слушать. Но прежде чем она уводит Милу Нина, тот спрашивает меня:
— Как вы назовете свои полицейские силы? Я смотрю на Дэвиджа, тот пожимает плечами и смотрит на Зенака Аби.
— Наши мнения разошлись, поэтому мы решили: как нас станут называть, теми мы и будем.
Сыплются предложения. Я втайне боюсь, что мое любимое название, «Клинок Айдана», мгновенно придет на ум многим дракам и поэтому окажется неподходящим. Название не должно быть ни дракским, ни человеческим. Требуется что-то промежуточное. Некоторые люди предлагают словечко «коппер», используя английское обозначение меди, добывавшейся прежде в этой шахте, и презрительную кличку полицейского. Оно тоже не годится, но мы в конце концов останавливаемся на понятии, тоже связанном с медью, — на цифре 29, атомном числе этого элемента.
До наступления темноты желание присоединиться к нам высказывают одиннадцать людей и драков в пещере и больше трехсот в окрестных горах. За шесть дней Кита и Кудак натаскивают восьмерых дознавателей, а Жнец набирает курс из 47 агентов; еще больше желающих спускаются с гор с информацией, с ними приходят еще несколько волонтеров. Начинает действовать компьютерный цех Гази Мрабета: он выпускает удобную модель с миниатюрной видеокамерой. На мою долю выпадает военная подготовка агентов, хотя большинство моих учеников — вояки не хуже меня: ведь все они с Амадина.
Вообще-то найти мне занятие — трудная задачка для всех. В дознаватели я не гожусь — нет ни цепкой памяти, ни наглости. Кита и Кудак шутят, что я попросту слопаю сам все конфеты и все выложу допрашиваемому. У меня, правда, созрело одно предложение. Мне приходилось убивать; в свое время это было проще простого. Однако легко убивает тот, кто приходит в ярость, а от наших агентов требуется совсем другое. Жнец твердит: «Они не ангелы-мстители, уничтожающие зло, а хирурги, удаляющие опухоль». По-моему, я смог бы преподавать эту тонкую материю, однако помалкиваю в надежде, что это никому больше не придет в голову.
Еще через 8 дней мы засылаем наших первых агентов: двоих в «Черный Октябрь» в Западном Дорадо, одного на оккупированный драками участок Южного Дорадо, троих в «Тин Синдие» в трех разных точках Шорды, еще четырнадцать — ждать задания в их родных деревнях. Али Энаят и Мила Нин — агенты первой группы. Неделя — и мы отправляем еще 31 агента. Как только они обоснуются, главные смутьяны и скандалисты окажутся у нас на крючке. Еще месяц — и мы сплетем огромные сети набора и тренировки, неуклонно расширяя свою информационную базу и способность моментально реагировать в случае угрозы.
Проходит немного времени — и у нас появляется особый язык. Следователей называют «глазами», законспирированных агентов — «зет», специалистов по залезанию в душу — «конфетками». Кодовые названия превращаются в клички, клички — в кодовые названия. Жнец остается Жнецом, Дэвидж — дядей Уилли, капитан Мосс становится Мухой, Салли Редфивер — Томми по аналогии с Томми Коршуном (шутка, смысл которой до меня не доходит) и так далее. Киту я сам прозвал Итчибу — что-то в этом роде она произнесла перед пещерой на Дружбе: «ичи-бу хаки кен», то есть «мелкие погрешности могут приводить к крупным ошибкам». Меня — правда, за глаза — величают Ответ. Все знают, что мне очень не нравится это прозвище. Сама же организация именуется ее членами просто «Нави Ди», что в переводе с дракского значит «мир».
Утро, край закамуфлированного пятачка на вершине горы Риека. Я наблюдаю за отражением орбитальной станции Карантинных сил в облаках и думаю о том, какой вид принял наш «Мир» в их документах. Вот уже сто дней мы бездельничаем, если можно назвать бездельем строительство системы, отправку агентов, пополнение банка данных. Вещательные станции Маведах и Фронта не проронили о нас ни словечка. Вокруг нас продолжается смертоубийство, а мы узнаем новое и терпеливо ждем очередной попытки прекратить огонь.
