На самом деле здесь мы настолько же далеки от любой помощи, как если бы находились на Луне. Если же нам все-таки суждено выйти победителями из создавшейся ситуации, спасти нас могут только наши личные качества. Моими компаньонами являются трое замечательных людей, людей выдающейся силы ума и несгибаемой воли. В этом и заключается наша единственная надежда. Только когда я смотрю на спокойные лица моих товарищей, для меня в кромешной мгле появляется проблеск света. Очень надеюсь, что внешне мне удается выглядеть таким же невозмутимым, как они. Но внутри меня переполняют мрачные предчувствия.
Позвольте мне теперь во всех подробностях описать последовательность событий, которые привели нас к этой катастрофе.
Оканчивая свое последнее письмо, я упоминал, что мы находимся в семи милях от высоченной гряды рыжеватых скал, которые окружали, без всякого сомнения, то самое плато, о котором говорил профессор Челленджер. Когда мы подошли поближе, мне показалось, что высота скал местами была даже больше, чем он утверждал, – некоторые участки поднимались не менее чем на тысячу футов; к тому же скалы здесь имели какую-то странную слоистую структуру, которая, как я полагаю, характерна для смещенных базальтовых пластов. Нечто подобное наблюдается на скалах Селисбери-Крэгс в Эдинбурге. Вершина была покрыта буйной растительностью, с кустарником по краям и множеством высоких деревьев в отдалении. Но никаких признаков жизни мы там не заметили.
На ночь мы разбили лагерь в совершенно диком и пустынном месте непосредственно у подножия горы. Скала перед нами была даже не отвесной – ее вершина нависала у нас над головой, так что вопрос о подъеме на нее не стоял в принципе. Недалеко от нас находился высокий и узкий скалистый утес, о котором я, кажется, уже упоминал в своем повествовании. Он напоминает широкий красный церковный шпиль, маковка которого находится на уровне плато, но отделена от него громадной расщелиной. На вершине утеса растет одинокое большое дерево. И скалистая гряда, и утес относительно невысокие – думаю, между пятью и шестью сотнями футов.
– Вот здесь и сидел птеродактиль, – сказал профессор Челленджер, указывая на дерево. – Чтобы подстрелить его, я поднялся до середины этого утеса. Я склонен полагать, что хороший скалолаз, – такой как я, например, – смог бы подняться и на вершину; впрочем, плато от этого, разумеется, ближе не станет.
Пока Челленджер рассуждал о своем птеродактиле, я взглянул на профессора Саммерли, и впервые за все время мне показалось, что я заметил на его лице проблески доверия и раскаяния. На губах Саммерли уже не было презрительной усмешки; напротив, в его глазах читалось возбуждение и удивление. Челленджер тоже увидел это и почувствовал вкус первой победы.
– Конечно, – сказал он со свойственным ему бестактным и тяжеловесным сарказмом, – профессор Саммерли поймет меня правильно: когда я говорил о птеродактиле, я имел в виду аиста; просто у этого аиста нет перьев, зато есть жесткая кожа, перепончатые крылья и зубы на челюстях. – Прищурив глаза, он с ухмылкой поклонился, а его коллега отвернулся и пошел прочь.
Утром, после скромного завтрака, состоявшего из кофе и маниоки, – наши запасы приходится экономить, – мы провели военный совет, посвященный тому, как лучше подняться на высившееся над нами плато.
Председательствовавший, Челленджер, был важен, словно лорд – главный судья. Представьте себе эту картину: он сидит на камне, – его нелепая мальчишеская соломенная шляпа сдвинута на затылок, надменные глаза следят за нами из-под полуприкрытых век, огромная черная борода раскачивается из стороны в сторону, – и при этом медленно описывает наше нынешнее положение и последующие действия.
Ниже разместились мы: я – молодой, загорелый и настроенный решительно после долгого путешествия пешком, Саммерли – серьезный, но все еще недоверчивый, с вечной трубкой в зубах и лорд Джон – опасный, как лезвие бритвы; его гибкая настороженная фигура опирается о ружье, горящие глаза возбужденно смотрят на говорящего. Позади нас стоят двое смуглых мулатов и группка индейцев, а впереди и над нами высятся громадные рыжие ребра скал, отделяющие нас от нашей цели.
– Нет нужды говорить, – сказал Челленджер, – что во время прошлого визита сюда я испробовал все способы взобраться на эти скалы, и не думаю, что там, где потерпел неудачу я, кто-либо другой сможет добиться успеха, поскольку я являюсь неплохим альпинистом. Тогда у меня не было никакого оснащения для скалолазания, но я предусмотрительно захватил его сейчас. Убежден, что с его помощью мне удастся добраться до вершины этого утеса; но можно даже не пытаться подняться на скалу с этой стороны. В прошлый раз я торопился, потому что приближался сезон дождей и заканчивались запасы пищи. Эти соображения ограничивали меня во времени, и я могу только утверждать, что обследовал скалу на протяжении шести миль к востоку отсюда и так и не обнаружил места, где можно было бы подняться. Итак, что же мы будем делать теперь?
– По-видимому, здесь имеется лишь одно разумное решение, – сказал профессор Саммерли. – Если вы обследовали восточную часть, нам следует пройти вдоль подножия скалы на запад и поискать место для восхождения там.
– Совершенно верно, – сказал лорд Джон. – Похоже, что размеры этого плато невелики, и мы будем продвигаться вдоль него, до тех пор, пока не найдем путь, по которому сможем легко подняться наверх, или пока не вернемся в точку, откуда начали.
– Я уже объяснял нашему юному другу, – сказал Челленджер (у него была неприятная манера упоминать обо мне так, будто я был десятилетним школьником), – что легкого пути наверх здесь не может быть в принципе, по той простой причине, что, если бы он существовал, вершина плато не была бы такой изолированной и не были бы созданы такие исключительные условия, столь необычно повлиявшие на общие законы выживания. Тем не менее, я вполне допускаю возможность существования таких мест, где специалист-скалолаз действительно сможет достичь вершины, в то время как неуклюжее и тяжелое животное не в состоянии спуститься вниз. Точка, где восхождение возможно, наверняка существует.
– Откуда вам об этом известно, сэр? – резко спросил Саммерли.
– Потому что мой предшественник, американец Мейпл Уайт, такой подъем осуществил. Как бы иначе мы могли увидеть чудовище, набросок которого он сделал в своей тетради?
– Здесь вы несколько забегаете вперед, – возразил упрямый Саммерли. – Существование вашего плато я признаю, потому что его я видел; но мне пока неизвестно, есть ли там какие-либо формы жизни.
