Все больше солдат Братства переправлялось через реку. Они развертывались в цепь, которая двинулась вперед. Цепь достигала в длину почти милю, передовые позиции Кокса были либо отброшены назад, либо попросту уничтожены. Не более чем через полчаса береговой линии обороны уже не существовало. Кокс удерживал только холмы. Но и там защитников Твердыни настигал огонь мортир и пулеметов, причем сами атакующие оставались вне зоны винтовочных выстрелов. Огонь не давал подняться с земли, а тем временем солдаты Братства, укрываясь за скалами и валунами, приближались к холмам. Увертываясь от пуль, прыжками и перебежками, враг все приближался и приближался…
— Муравьи! — завизжал Гарви. — Хищные муравьи! — теперь он знал наверняка. Нельзя остановить людоедов. Защитники Твердыни были дураками, надеясь отбить нападение. По мере приближения врага силы Кокса будут все более таять. Обороняющиеся уже целыми группами, дрогнув, пускались в бегство. Некоторые бросали наземь свое оружие. Другие направляли на бегущих ружья, заставляя их остановиться и вновь начать отстреливаться от врага. Но система обороны рухнула, все большее число защищающихся понимали это и начинали помышлять лишь о своем спасении. Остановить бегство было уже невозможно. И вдобавок: любая позиция оставалась уязвимой, находящейся под ураганным огнем, под угрозой удара наступающих. Люди более не сражались плечом к плечу, не представляли собой единого целого. Они не верили, что их товарищи не кинуться в бегство, оставив их беззащитными перед яростно орущими людоедами. Перед теми, кто вот-вот прорвется и возьмет их в окружение.
С дюжину мужчин кинулись к вездеходу, набились внутрь, уцепились снаружи со всех сторон. Гарви тронул машину с места. Оленья река, у которой Кокс надеялся продержаться весь день, а, может быть, даже разбить армию Нового Братства и навсегда остановить ее натиск, была потеряна менее, чем за полтора часа.
Остаток дня представлял собой сплошной кошмар. Гарви не нашел своего грузовика. В его распоряжении оставалось лишь то, что осталось в вездеходе. Плюс несколько фермеров Кокса, выразивших желание помочь. Наконец прибыли подкрепления, посланные Твердыней: двадцать мужчин и женщин, доставших динамит, горючее и бензопилы. Но никак не удавалось оторваться от наступающих сил Братства на достаточное расстояние — чтобы успеть что-либо по-настоящему сделать.
Тактика Братства изменилась. Теперь вместо того, чтобы развертываться веером, заходя обороняющимся во фланги, враг безостановочно наступал, идя на максимальное сближение. Враг хотел, чтобы защитники Твердыни не могли прервать своего бегства. И ради достижения этой цели командующий армией Нового Братства перестал считаться с потерями.
Не будь рядом Марии, Гарви удирал бы, сломя голову. Но она ему этого не позволила. Она настаивала, что они должны продолжать выполнять данное им задание. По крайней мере, они вполне могут, останавливаясь ненадолго, поджигать бикфордовы шнуры зарядов, заложенных двумя днями раньше — когда они двигались еще не вперед, а назад. Один раз остановка продлилась слишком долго. Раздался треск. Заднее окно разлетелось вдребезги, осыпая находящихся в машине осколками. Ветровое стекло разлетелось тоже. Пуля калибра 0,50 прошла насквозь вездеход, каким-то чудом миновав находившихся в нем, пройдя от них в считанных дюймах. Когда вездеход остановился в следующий раз, фермеры, еще остававшиеся с Марией и Гарви сочли за благо исчезнуть.
— Почему, черт побери, вы… — закричал Гарви Марии, — и не закончил начатой фразы. Он хотел сказать «такая бесстрашная», но если он так скажет, это будет означать, что сам-то он не бесстрашен, что он трус… — настроены так решительно? — наконец закончил Гарви.
Она в это время как раз копала. У них осталась еще одна, последняя динамитная палочка, и Мария не желала, чтобы этот заряд пропал даром. Она указала на Сьерру.
— Мой мальчик там. Если не мы, то кто же их остановит?.. Так, достаточно. Давайте сюда динамит.
Он передал динамитную палочку Марии, и она заложила его в вырытую яму, а потом засыпала землей и щебнем.
— Хватит! — закричал Гарви. Пора удирать отсюда! — Они находились на противоположной от наступающего врага стороне холма, так, что не могли видеть его. Но Гарви не сомневался, что Новое Братство близко.
— Пока рано, — сказала Мария. — Сперва я должна кое-что сделать. — И она зашагала к вершине холма.
— Вернитесь! Клянусь, я брошу вас! Эй!
Мария даже не оглянулась. Гарви выругался, затем пошел за ней следом. Обмотав ремень вокруг левой руки, Мария вскинула винтовку. Прислонилась к скале.
— Там внизу нами было оставлено масло. И мины, — сказала она. — Мы проехали мимо этого места.
— Пришлось проехать! Они наседали нам на хвост! — но все равно, что ни делай, что ни говори — все тщетно. На дороге показались мотоциклы. Через минуту-две они будут возле холма.
Мария тщательно прицелилась. Выстрелила.
— Хорошо, — пробормотала она. Выстрелила снова. — Я справлюсь быстрее, если вы начнете тоже стрелять — сказала она.
Гарви подумал, что стрелять в бочку с маслом, находящуюся на расстоянии трехсот ярдов от холма, он не будет. Положив винтовку на обломок скалы, он прицелился в первого из приближающихся мотоциклистов. Выстрелил, снова выстрелил — и снова промазал. Но мотоциклисты замедлили ход, остановились и кинулись искать укрытия в канаве, решив подождать пока подойдет пехота. Мария продолжала стрелять — медленно, тщательно прицеливаясь.
— Должно быть готово, — наконец сказала она. — Отходим… Впрочем, зачем торопиться? Они остановились. — Она тоже решила подождать.
Гарви сжал кулаки, задышал тяжко. Но Мария права. Им не грозит немедленная опасность. Дорога была сплошь залита машинным маслом, мотоциклистов не видно. На пятно масла, покрывшее дорогу, выскочил третий мотоциклист. Заскользив, он влетел в канаву, мотоциклист закричал. Мария чуть улыбнулась:
— Хорошо вы все это придумали. С кольями.
Гарви глянул на нее в ужасе. Мария Ванс: благотворительница, деятельность которой высоко ставил сам губернатор, жена банкира, женщина занимающая высокое положение в обществе, член клуба для избранных. А теперь она улыбается от мысли, что человек напоролся на кол. На кол, вымазанный человеческим калом — чтобы рана загноилась…
Показался грузовик, подъехал к масляному пятну и остановился. Затем медленно двинулся вперед. Мария всадила ему пулю в ветровое стекло. Грузовик чуть соскользнул к обочине. Мотор его выл, колеса вращались, но он не мог сдвинуться с места.
Из-за грузовика показалась вторая машина, попыталась объехать его. Громко взорвалась заложенная на ее пути динамитная мина. Машину охватило пламя. Гарви почувствовал непреодолимое искушение выстрелить на радостях. Кое-что получилось. Это не люди пытались на карачках отползти от горящей машины. Это хищные муравьи. Муравьи, как и их машина горели. Кое-что получилось…
Мария и Гарви услышали, как впереди бабахнуло. Затем негромкий свист. И взрыв в двадцати ярдах слева от них. Снова бабахнуло.
— В машину! Пора, черт побери! — закричал Гарви.
— Да, мне кажется, пора, — согласилась Мария. Второй снаряд мортиры разорвался где-то сзади. Гарви и Мария прыгнули в вездеход и погнали его прочь. Они кричали и смеялись как дети.
— Сукин я сын, получилось! — закричал Гарви. Оглянулся на Марию. Ее глаза — как и его — сверкали триумфом. Хорошая у нас получилась команда, подумал Гарви.
— Понеслась! — крикнул он.
Мария глянула на него непонимающе.
— «Монте-Питон и Святой грааль», — пояснил Гарви. — Не приходилось видеть?
— Нет.
Они мчались возбужденно смеясь. В глубине души Гарви знал, что не такую уж великую они одержали победу, но по сравнению с тем, что творилось до сих пор весь день — это была победа. Безусловно, теперь останавливаться не имело смысла. Остановятся они лишь тогда, когда доедут до следующей линии обороны — до рукава реки Тьюл. Эту линию атакующим преодолеть будет трудно: мосты через реку взорвут. Наверняка, Новому Братству там придется остановиться. Конечно, придется. Потому что за рекой лежит линия холмов, прикрывающих ближние подступы непосредственно к самой Твердыне. Тьюл — главная линия обороны.
Проскочив поворот, они въехали в долину Тьюла… Мостов не было. Мосты уже были взорваны.
Гарви подъехал к искореженным остаткам моста, уставился на вздувшиеся воды реки. Река — сто футов шириной, глубокая, с быстрым течением.
— Эй! — закричал Гарви.
На том берегу из бревенчатого блиндажа выглянул один из полицейских Хартмана.
— Говорили, что вы погибли! — крикнул он.
— Что нам теперь делать? — закричал Гарви.
— Что бы нем не пришлось делать, надо это делать быстро, — сказала Мария. — Мы не надолго их обогнали…
