— О таких вещах не говорят вслух.
— Я должен был объяснить, что с тобой происходит.
Зэп-210 перевела взгляд на озеро. Совсем другим голосом она спросила:
— Ты заметил во мне изменения?
— Конечно. Ты больше не выглядишь как больной тщедушный подросток.
— Я не хочу становиться толстым животным, вечно валяющимся в темноте. Неужели я должна стать матерью? — прошептала девушка.
— Все матери — женщины, но не все женщины — матери. А последние вовсе не обязательно превращаются в толстых животных.
— Странно, странно! Почему одни — матери, а другие — нет? Им выпадает злая судьба?
— В этом определенную роль играют мужчины, — пояснил Рейш. — Посмотри вон туда: двое детей, женщина, мужчина. Женщина — мать. Она молода и прекрасно выглядит. Мужчина — отец. Без отцов не бывает детей.
Прежде чем Рейш смог продолжить свои объяснения, старый Кауш вернулся к столу и сел на свободный стул.
— Вы всем довольны?
— Да, очень, — сказал Рейш. — Нам будет жаль покидать вашу деревню.
Кауш самодовольно кивнул.
— Мы в общем-то на удивление приятные люди: в нас нет ни суровости кхоров, ни одержимости и капризности тангов, что живут на западе. А вы о себе расскажете? Любопытно было бы узнать, откуда вы, зачем странствуете по свету, потому что, говоря по правде, я никогда еще не встречал таких диковинных людей.
Поразмыслив немного, Адам заявил:
— Охотно удовлетворю твое любопытство, за разумную плату, конечно. Могу предложить самые разные сведения — от тривиальных фактов до невероятных историй. За сто цехинов, например, гарантирую, что мой рассказ вызовет восхищенное изумление.
Кауш отшатнулся и протестующе замахал руками.
— Нет, нет, не делись со мной тем, что так дорого оцениваешь! Но если вдруг захочешь бесплатно познакомить с какими-нибудь незначительными эпизодами жизни, найдешь во мне благодарного слушателя! Любой пустяк разбудит во мне любопытство.
Рейш засмеялся.
— Пустяки и банальности — роскошь, которую я не могу себе позволить! Завтра мы покидаем Зафатран. Мы должны добраться до Сивиша, но как это сделать, когда в карманах лишь жалкая горстка цехинов, ума не приложу!
— Тут я ничего не могу посоветовать, — сказал Кауш, — даже за плату. Дальше Урманка я никогда не бывал. Там надо соблюдать осторожность! Танги отберут у доверчивого путника все цехины до последнего без малейших угрызений совести. И бесполезно сердиться или обижаться! Такой уж у тангов нрав. Вместо того чтобы работать, они предпочитают на все смотреть сквозь пальцы. Когда зафатранцы приезжают в Урманк, они всегда держатся начеку. Да вы сами сможете убедиться, если поедете туда с нами на рынок.
— Хм-м... — Рейш потер подбородок. — А как быть с нашей лодкой?
Кауш с наигранным безразличием пожал плечами.
— Лодка? Что можно сделать со старой изношенной посудиной?
— Мы собирались продать этот ценный предмет в Урманке, — сказал Адам. — Однако, чтобы не утруждать себя, я согласен оставить ее здесь и даже сбавить цену.
Тихонько засмеявшись, Кауш потряс головой.
— Зачем мне такое неуклюжее суденышко? Настоящая развалина: не из лучших. А такого скудного набора запасных снастей и канатов я еще не видел...
После полутора часов отчаянных торгов Рейш расстался с лодкой за сорок два цехина, включая расходы на пребывание в Зафатране и стоимость проезда до Урманка. Он решил отправиться в город на следующее утро. За время переговоров выпили немало перечного настоя — местного алкогольного напитка, и на душе у Адама стало легко. Его нынешнее положение выглядело не таким уж плохим. Будущее? Зачем терзаться догадками? Лучи послеполуденного солнца просачивались сквозь кроны огромных деревьев, окрашивая все вокруг в фиолетовые тона; небо отражалось в озере словно в зеркале.
Кауш отправился по своим делам; Рейш откинулся на спинку стула, рассматривая Зэп-210, которая тоже отведала настоя. Сейчас он взглянул на нее другими глазами. Перед ним предстала не диковинная «Воспитанница Пнумов», как она себя называла, а соблазнительная женщина, чей профиль неясно вырисовывался в наступивших сумерках. Она была полностью поглощена чем-то происходящим на другом конце павильона. Наконец девушка повернулась к Рейшу. Какие у нее красивые, оказывается, глаза! Потрясенный шепот:
— Ты видел... это?
— Что?
— Там молодые мужчина и женщина прижались друг к другу самым неподобающим образом!
— В самом деле?
— Да!
— Не могу поверить. А как именно они это делали?
— Ну... я не смогу это точно описать.
— Они делали это так?
Адам положил руки ей на плечи, заглянул в испуганные глаза.
— Нет... Они были ближе.
— Вот так?
Он осторожно обнял девушку и снова вспомнил, как они прятались от Пнума в подземном озере: ледяная вода, руки, обхватившие его шею, жар, исходивший от гибкого тела, прижавшегося к нему в инстинктивном стремлении выжить.
— Так?
Она уперлась руками в его плечи.
— Да... Отпусти меня; могут подумать, что мы неприлично себя ведем!
— А так они делали?
Адам поцеловал ее. Она посмотрела на него с изумлением и тревогой и приложила руку к губам.
— Нет... Зачем ты так поступил?
— Тебе не понравилось?
— Понравилось? Не знаю. Только не делай так больше; очень странное ощущение...
— Это все из-за того, что дако больше не действует. — Он отодвинулся и сел. Голова сладко кружилась.
Она посмотрела на него неуверенно.
— Не понимаю, почему ты так себя ведешь.
Рейш глубоко вздохнул.
— Для женщин и мужчин естественно чувствовать влечение друг к другу. Это называется стремлением к продолжению рода и иногда вызывает появление детей.
Зэп-210 заметно встревожилась.
— Я теперь стану женщиной-матерью?
— Нет, — успокоил ее Адам. — Для этого нам надо стать гораздо ближе.
— Ты уверен?
Она действительно чуть наклонилась к нему или Рейшу показалось?
— Уверен.
Он поцеловал ее снова. На сей раз, встрепенувшись было, она замерла и не сопротивлялась. Затем судорожно вздохнула.
— Не шевелись. Они не заметят нас, если сидеть тихо, просто постыдятся смотреть.
Рейш замер, склонившись над ней.
— Кто не заметит? — пробормотал он.
— Смотри... вот сейчас.
Адам бросил быстрый взгляд. На другом конце павильона застыли словно изваяния две фигуры в черных плащах и широкополых шляпах.
— Гжиндры, — прошептала девушка.
В этот момент появился Кауш и сразу направился к гжиндрам. Через минуту он вывел их наружу.
Сумерки сменились полной темнотой. Прислуживающие девушки развесили лампы с желтыми и зелеными абажурами и принесли новые подносы и супницы на буфетный стол. Рейш и Зэп-210 мрачно сидели в тени.
