Анна курила, подавляя глухое раздражение. Мимо в нужном ей направлении промчалась полупустая «тройка», и Анна демонстративно взглянула на часы, бросила окурок в разинутый клюв урны-пингвина.
– Вы меня поняли? – повторил он спокойно.
– Ну поняла, – сказала Анна. – Слышала что-то такое. Или читала. На эту тему, по-моему, даже что-то фантастическое было…
– Умница, – сказал Астахов без тени похвалы, просто констатировал факт. – Словом, проблема формулируется так: некоторые из тех, что умерли сотни лет назад, могли бы оказаться крайне полезными сейчас – для химии, математики, микробиологии какой-нибудь…
– Вполне возможно. И довольно старо.
– Старо. Ну а если поставить проблему с ног на голову? Зеркальное отражение, а?
– Как это?
– А вы подумайте, Анечка. До следующей встречи.
Он пружинисто взмыл со скамейки и пошел прочь – руки в карманах курточки попугайской расцветки, размашистая походка человека, который торопится куда-то и никак не должен опоздать. Анна взглянула ему вслед, хмыкнула и пожала плечами. Все это выглядело настолько странно, что не было и тени гипотезы. Странный разговор на странную тему. Но то, что Астахов знал о ней, мало кто знал. Совсем немногие, если точнее…
Анна встала. Мир вокруг оставался прежним – прохладный сибирский сентябрь, на одной стороне улицы – зеленый забор, огораживавший какую-то стройку, на другой – шеренга стандартных девятиэтажек из желтого кирпича. Разноцветные машины, спокойная голубизна неба. Все как прежде, только теперь был еще и Астахов – странный, раздражающий вопросительный знак…
Псих, подумала Анна. А может быть, и нет – воображает, что изобрел оригинальный метод знакомства. Заинтриговал, заставил гадать, кто из старых знакомых оказался болтуном и где мог с этим Астаховым встречаться, а потом все пойдет по заезженной колее…
«А не пытаешься ли ты таким объяснением заслониться, уйти от серьезного раздумья над непонятной встречей?» – спросила она себя. Мысль эта раздражала еще больше, и Анна решила – довольно. Мало ли в мире странностей? Чудак появился и исчез, а если появится – вспомнить те словечки, что приходилось слышать на той московской стройке, и точка. «И вообще я уже забыла, как его зовут…»
Вечер прошел стандартно. Забрала дочку из садика, приготовила ужин для мужа, те же разговоры, те же темы, та же дикторша на экране – отлаженное, как часовой механизм, бытие, плавное течение времени, устоявшаяся жизнь без неожиданностей…
Ночью ей приснился сон, прозрачный и невесомый, как дым от костра, разноцветный и яркий, словно витраж, непохожий на ее обычные сны. Она ехала куда-то в карете по багряно-золотому лесу, ее пышное платье, невыносимо старомодное для женщины конца двадцатого века, казалось в этот момент привычным, красивым, радующим. Потом был бело-голубой зал, золотое шитье мундиров, тоже казавшихся привычно-красивыми, дрожащие огоньки свечей, затейливые ордена на лацканах черных фраков. Играла немного непривычная, но знакомая по кинофильмам музыка. Анна не танцевала – она приехала сюда не ради танцев. Она много разговаривала с кем-то – собеседники порой менялись. Она так и не смогла понять, с кем и о чем говорит, но знала одно – речь идет о сложных вопросах, важных делах, к ее словам внимательно прислушиваются, ее мнение много значит, с ней считаются. С ней или с теми, кого она представляет? И представляет ли она кого-нибудь? Непонятно. Смысл разговоров, суть их ускользали…
2
Она была рада, когда прозвенел будильник и бело-голубой зал исчез, растаял. Завтрак. Дочку – в садик. Автобус. Пересадка на троллейбус. И дальше все как обычно – груда бумаг на ее столе в редакции, материал, который нужно сдать, люди, которым нужно позвонить, – текучка, обыденка, рутина, редакционная суета, в которой затеряется незамеченным и залетный инопланетянин самого экзотического облика.
Очередной посетитель вошел как-то чересчур уж роб-, ко – не вязалась эта робость с его дорогим модным костюмом, умным и волевым лицом современного делового человека из очередного производственного фильма.
Анна молча ждала. Возможно, он впервые пришел в редакцию и смущен незнакомой обстановкой – случается такое и с уверенными в себе людьми. Или, не исключено, герой одного из последних фельетонов. Или принес первую в своей жизни заметку – мало ли что…
– Анна Георгиевна?
– Да, – сказала Анна. – Вы садитесь.
– Спасибо. – Незнакомец сел, торопливо и неуклюже. – Нужно представиться, я…
Анна без особого интереса раскрыла красную книжечку. Гроховский Николай Семенович, главный инженер весьма уважаемого в городе предприятия. Предприятие было передовое, и во всех других отношениях дела там шли хорошо, так что героем фельетона гость никак не мог оказаться. Все-таки заметка, с грустной покорностью судьбе подумала Анна, а у меня и так завал дикий…
– Слушаю вас, – сказала она с отработанной дежурной улыбкой.
– Собственно, это можно назвать личным вопросом. – Гроховский дернул плечом, уставился на сигареты. – У вас курить можно? Спасибо, Анна Георгиевна, возможно, и я, и мои вопросы покажутся вам странными… Вы знаете Кирилла Астахова?
Вот этого она никак не ожидала. Словно распахнулось окно и в кабинет хлынул уличный шум – ожили в памяти и странный человек, и необычный сон. Гроховский напряженно подался вперед.
– Молодой, лет тридцати, – сказал он. – Аккуратная бородка, черноволосый, знает о вас то, что не должен бы знать.
– Предположим, знаю такого, – сказала Анна. – Может быть, вы объясните, что все это значит? Новый способ знакомства? Между прочим, я замужем.
– Выходит, вы ничего не знаете?
– А что, собственно, я должна знать?
– Но вы ведь встречались с Кириллом?
– Один-единственный раз, – сказала Анна. – Вчера. И очень надеюсь, что второй встречи не будет.
– Вот в этом я не уверен…
– Послушайте, у меня масса работы. – Анна демонстративно придвинула к себе стопку писем. – Можете передать вашему другу…
– Он мне не друг! – Это не было криком, но прозвучало как крик. – Я думал, что вы… Должен же кто-то что-то обо всей этой фантасмагории знать… – Глаза у него были как у больной собаки. – Анна Георгиевна, вы вправе подозревать любую мистификацию, и все же… Хорошо, вы ничего не знаете. Значит, мы находимся в одинаковом положении. Скажите, вам не снилось… Что-нибудь необычное, скажем?
– Что случилось? – тихо спросила Анна. Вряд ли он играл. Непонятно, какие цели должна была бы преследовать игра. Он расстроен, взволнован, и, если он говорит правду, с ним происходит то же самое…
– Что случилось? – повторил Гроховский, потянулся за сигаретой. – Ничего не понимаю. Внезапно появляется незнакомый человек и знает о тебе такое… Нет, ничего стыдного или уголовного, но ведь не должен он это знать… Интригует многозначительными недомолвками, вдобавок сны эти проклятые.
