Александр Громов - Крылья черепахи

С минуту я молча пялился на него, потом меня одолел безудержный истерический смех. Феликс, заведомо готовый к такой реакции, терпеливо ждал.

– А почему не Матвеич? – спросил я, вытирая глаза. – Почему я? Не все ли равно кто?

Ответ был явно заготовлен заранее:

– Потому что не Матвеич в настоящее время пишет детективы, а в прошлом работал в органах МВД.

– А разве я работал в органах МВД? – спросил я, все еще посмеиваясь.

– Так-таки и нет? Никогда?

– Вот именно: никогда. Ни сном, ни духом.

– Хм... – Феликс был озадачен. – А простите, как же вы тогда пишете? Ведь ваши книги на современном материале?

– Как, как, – сварливо сказал я. – Стучу по клавишам. Двумя пальцами. А когда текст хорошо летит, то и четырьмя.

– А... – Феликс на секунду затруднился с подбором слова, – ...фактуру откуда берете? Из головы?

– Эйнштейн сказал, что из ноги было бы труднее.

Феликс ненадолго задумался. Исукан истуканом. Затем в глазах истукана появился блеск.

– Ну хорошо... Допустим, я теперь знаю, что вы не служили. Но ведь остальные-то этого не знают. А мы им не скажем, правда?

Я покачал головой.

– Не согласен.

– С чем?

– Ни с чем. Вообще не согласен. С какой стати нам брать на себя чужую работу? Нас за это по головке не погладят. Кто мы такие, чтобы вести следствие?

– Ну-ну, – сказал Феликс. – Допустим, это можно назвать не следствием, а предварительным дознанием... Нет желания? Тогда оставим все как есть. – Он развел руками. – Будем торчать каждый в своем номере и подозревать друг друга. К утру подъедим съестное, у кого оно вообще есть, и начнем голодать. Может, с берега в нас кинут банкой тушенки. От трупа уже завтра пойдет запах. В холле довольно тепло. А главное – всеобщая подозрительность и мысль, что убийца рядом. Вы в детстве пауков в банку никогда не сажали?

– Не сажал.

– А я раз проделал такой эксперимент. Знаете, пауки в банке – это не метафора. Это страшно.

– Вы же сами натолкнете их на мысль об убийстве своим самопальным расследованием, – возразил я.

– Почему? – Феликс пожал плечами. – Мы просто хотим разобраться в трагическом происшествии до прибытия официальных лиц и представить им отчет. Ваше прежнее звание, Виталий, просто обязывает вас этим заняться.

– Какое еще звание, – зарычал я. – Я же сказал, что...

– Звание лейтенанта милиции, – не сморгнул Феликс. – По-моему, этого достаточно. Вы работали участковым, правда, давно и недолго. Потом увлеклись сочинительством и вышли в отставку. Подходит? А я буду при вас за эксперта. В свое время я как-никак сдавал зачет по судебной медицине.

– Бред, – устало сказал я. – Нет, я не участвую. А вам советую вернуться в свой номер и лечь спать.

– На моей кровати спит Матвеич, – возразил Феликс. – Я скормил ему две таблетки димедрола. Пусть оклемается, ему сегодня досталось.

– Тогда мы можем водки выпить, – предложил я. – Тоже занятие.

Вместо того чтобы принять предложение и расслабиться, Феликс весь подобрался и как-то заледенел:

– А я с подозрительными людьми не пью. Почем я знаю, может, вы и убили.

– Что-о?!

– Что слышали, – невозмутимо сказал Феликс. – Вы своей непричастности к убийству еще не доказали. Поэтому следователь будет трясти вас наравне со всеми.

Я сдержался и ответил:

– Вы, кстати, тоже не доказали.

– Ну, более или менее могу доказать. – Феликс холодно улыбнулся, в то время как внутри меня все кипело. – Сначала мы сидели внизу втроем: я, вы и Матвеич. Припоминаете? Примерно без двадцати минут семь я почувствовал э... некоторый дискомфорт и поднялся к себе в номер. Кстати, одновременно с вами. Там я пробыл не более трех минут и выбежал на крик Марии Ивановны. Признаться, подумал, что что-то случилось. Даже воду в унитазе не спустил. Внизу находились э... Мария Ивановна, Надежда Николаевна, Викентий, Матвеич и Леня. Да, еще Коля, телохранитель. Хотя нет, он появился чуть позже и выбежал из «Островка» последним. Еще наступил мне на пятку. Итого шесть свидетелей могут подтвердить, что я никак не мог найти Бориса Семеновича, которого и близко не было, и чикнуть его по горлу. Просто не успевал. Остальное время я был у всех на виду, так что извините, Виталий. Одного кандидата вычеркивайте.

– Вы забыли одну мелочь, – усмехнулся я. – Меня. Я могу сказать о себе то же, что и вы. У меня алиби.

– Да ну? Сколько, по-вашему, времени, мы любовались на эту... ледяную дрянь?

– Минут пять.

– А я убежден, что не больше полутора-двух минут. У меня, представьте, очень неплохое чувство времени. Мария Ивановна тоже кричала не зря – боялась, что мы опоздаем на зрелище. Да вы сами прикиньте, сколько надо льду, чтобы проплыть метров триста, – я имею в виду тот лед, что поплыл по основному руслу. Радожка – река быстрая.

– Ну, минуты три-четыре...

– Максимум две. Думаете, Борису Семеновичу перерезали сонную артерию в то время, когда мы любовались, как сносит мост? А я в этом не уверен.

– Зато я уверен, – сердито сказал я. – По-вашему, это сделали раньше? И вы хотите сказать, что он жил с перерезанной сонной артерией две... так и быть, пусть даже всего две минуты, а не три и не пять? Очень смешно.

– Очень не смешно, – отпарировал Феликс. – Вы обратили внимание, что внизу все в крови? Я имею в виду не только кресло и столик. Хотя да, там же на полу ковер красный... А на стенах кровь заметили? Нет? Зря. Пока мы на улице разевали рты, бедняга метался не только по холлу, а, пожалуй, по всему первому этажу. Можно спуститься и проверить. Если он к тому же пытался пережать артерию, а это можно сделать вот тут, – Феликс ткнул себя в район ключицы, – то в запасе у него могло быть и поболее двух минут. Завопи Милена Федуловна чуть раньше – я бы попытался наложить жгут. Еще был бы смысл.

– Вы серьезно? – изумился я.

– Попытка не пытка.

– На шею можно наложить жгут?

– Можно, – кивнул Феликс. – Если знать как. Гм... Словом, настоящего алиби у вас нет. Вы поднялись на второй этаж, зашли к себе в номер, это я видел, и спустя три минуты выбежали из него очень взволнованным. Будьте любезны сказать, что вы делали, пока вас никто не видел.

Я честно сказал, что я делал, использовав нелитературный глагол.

– А кто может подтвердить, что вы э... были в санузле, а не где-то еще? Мне, например, представляется следующая картина. Вы захлопнули дверь своего номера и через несколько секунд осторожно выглянули в коридор. Убедившись, что я уже зашел к себе в восьмой, вы вышли, спустились вниз, хладнокровно чикнули по шее Бориса Семеновича и быстро вернулись к себе. Вам пришлось поспешить, поскольку вы не желали столкнуться ни с Надеждой Николаевной, ищущей дочь, ни с Марией Ивановной, ищущей внука. И вы были правы, что поспешили.

– Всегда приятно открыть в себе новое, – фыркнул я. – А Матвеич в холле? Он мой сообщник?

– А вы не проходили мимо Матвеича. Для того, чтобы попасть в левое крыло здания, вам вовсе не нужно было спускаться в холл, к тому же по лестнице, которая, как вы знаете, скрипит. Вы прошли в левое крыло на втором этаже, тихонько проследовали мимо моего номера и спустились на первый этаж через боковую башенку. Она, кстати, не вполне декоративная, а дверь в нее открыта. Я только что проверил.

– Через башенку можно спуститься на первый этаж?

– Если немного постараться.

– Чем кучерявее, тем увлекательнее, – вздохнул я. – Мышление в стиле рококо. Бросьте, Феликс, не выдумывайте. Вы знаете, что я не убивал. Если уж на то пошло, я могу предъявить вам точно такое же обвинение на тех же самых основаниях.

Феликс тоже вздохнул, затем улыбнулся и подмигнул мне. Разыгрывал, понял я. Вот урод. Ему хиханьки, а внизу труп в кресле. Циник, что с медика взять.

– Верно, – сказал он. – Вы не убивали, и я не убивал. Тогда кто убил, я вас спрашиваю?

– И зачем, – поддакнул я.

Феликс странно посмотрел на меня.

– Вы имеете в виду мотив? Ну, мотив-то как раз был. Да он же нам с вами демонстрировал этот самый мотив, помните? Когда он спьяну вкручивал нам всякую чушь о настоящих хозяевах Земли, тут-то он его и показал. Забыли?

– Забыл. Хотя нет, погодите...

– Значит, мне было лучше видно, – сказал Феликс. – Помните, что он достал из кармана? Я, конечно, не могу утверждать наверняка, но, по-моему, это был неограненный изумруд. Да-да. Чистый, ювелирный изумруд карат на двести. А может быть, и больше.

Тихонько, чтобы не привлечь внимания шумом, мы дошли до торца короткого коридора. Тут Феликс отступил на шаг и предложил мне самому открыть дверь в башенку. У меня мелькнула было мысль, что, как только я шагну вперед, он сзади шарахнет меня по затылку чем-нибудь тяжелым, но мелькнула она только на одну секунду. Уж кто-кто, но не Феликс.

Дверца была такая узенькая, что толстого Леню и Милену Федуловну заведомо следовало бы исключить из числа подозреваемых. Если бы, конечно, они жили на втором этаже.

Дверная ручка болталась на одном шурупе. Я легонько толкнул дверцу – безуспешно, затем потянул на себя. Она легко отворилась.