До стоянки флаеров мы добрались без дальнейших нежелательных встреч и ненужных жертв. Машина была столь же неприметной, как и ее хозяева. Акробат услужливо открыл передо мной заднюю дверцу, пока Клоун сноровисто, хотя и без видимой спешки, сложил в багажное отделение чемоданы. Я забрался внутрь, чтобы утонуть в мягком и просторном сиденье, в тишине и покое… Мои спасители молча устроились впереди и незамедлительно взлетели. Похоже, теперь им до меня не было дела? Я от этого только порадовался, ибо последнее, чего мне хотелось сейчас, — это говорить и думать. Единственным желанием было забыться мертвым сном, а очнуться от него где-нибудь далеко от всех неприятностей и никогда больше не вспоминать об этом прискорбном случае… Но стоило смежить веки, как стало совершенно ясно, что ни о каком покое не может быть и речи. Я не мог успокоиться. Я не мог уснуть. Я не мог не думать.
Не думать о том, что все вокруг — очередной обман, завлекающий меня в ловушку. Это было настолько сильное чувство, что я вздрогнул и открыл глаза, пытаясь заметить нечто, способное подсказать правильный ответ. Сколько раз я пробовал сделать это раньше, но все тщетно. Грубо, на глаз, я не в силах решить, что же вокруг меня — истинная реальность или виртуальная? Я отрешенно пощупал спинку сиденья, на которое в это время откинулся Акробат, и обнаружил под пальцами упругую шершавую замшу, немного потрескавшуюся от старости… Точно так она и выглядела. Я взглянул в окно, за которым пролетали небоскребы, зеркальные, матовые, прозрачные окна. Надписи и крыши с бассейнами, летными площадками, скопищами антенн, пустующими дискотеками и наполненными ресторанчиками. Никогда я не смогу решить, настоящие они или нет, даже если буду размышлять над этим весь день. Я могу только не верить в их реальность. И я так и делал. Кроме неверия, у меня не было средства борьбы с моими противниками, а столь пассивная оборона никогда не приведет к победе. Я подумал, что могу выпрыгнуть за борт, и потрогал дверную ручку. Она была заблокирована.
— Хочется на воздух? — ласково спросил Акробат, повернув ко мне свою неискреннюю улыбку. — Потерпи немного, мы скоро будем на месте.
— На каком месте? — спросил я, словно прокаркал. Язык — словно напильник, я боялся задеть им зубы, чтобы не стесать их верхушки…
— У нашей штаб-квартиры, на площади Рембрандта. Только знаешь ли ты такую? Нет поди… — И снова эта улыбочка, от которой меня уже тошнит. Значит, моя любимая площадь на этой планете? Ах, какое интересное совпадение!! Дикая безумная злоба стала подниматься из глубин тела и расти, превращаясь в нечто страшное и полностью лишенное разума. Эта тварь уже показала свои зубы, когда я размозжил башку неизвестному палачу в Резиденции, только на сей раз я не собирался сдерживать ее. Разуму здесь не место, ибо я потерял надежду вырваться из тисков засасывающего меня обмана. Я буду вечно скитаться по призрачной Мандале, кружа вокруг площади, названной по имени сгинувшей собаки. Я больше не вернусь в настоящий мир. И прекратить это я не в силах… Значит, один-единственный выход, что у меня остался, это свихнуться. Не надо сдерживать разрушительные силы, потому что в данном случае они являются полезными.
Когда флаер сел на площади, на том самом месте, вернее, на копии того места, по которому недавно я проходил вслед за сгустком электронов по имени Эрни, на стоянке около малюсенького кафе, замок на дверце с щелканьем разблокировался. Акробат начал говорить Клоуну — что, я выслушивать не собирался. Вместо этого, выскочив на улицу, застыл рядом с передней дверцей. Когда она поднялась и явила удивленное толстощекое лицо с приклеенной улыбкой, я ухватился прямо за нее. Акробат завопил, но не успел Даже толком разогнуться, так, скрюченный пополам, и вывалился наружу. Вытащив его почти целиком, я коротко и сильно стукнул коленом по его короткой шеей. Крик Акробата превратился в жуткий сиплый свист. Он протяжно рыгнул, выплюнув на мостовую красную тягучую слизь, и мешком рухнул мне под ноги. Я обернулся налево: Клоун, бледный и растерянный, целил в меня из пистолета. Сначала мне показалось, что он начнет уговаривать образумиться и стать паинькой — ну, специально, чтобы я мог провернуть одну из своих штучек, — но он нажал на кнопку. Я рассмеялся ему в лицо, потому что не мог умереть. Все. Раньше я испытывал какие-то сомнения, метался в своих рассуждениях между «за» и «против», но теперь с этим покончено. Они все еще думают, что могут запудрить мне мозги… Нет, это у вас не пролезет. Пистолет Клоуна откликнулся глухим щелчком: осечка. Древнее и полузабытое слово, обозначающее отказ спускового механизма или брак патрона, сейчас такое практически невозможно. Какое совпадение! Я стал свидетелем чуда! Когда пистолет щелкнул во второй раз, я еще раз громогласно рассмеялся и перемахнул через крышу флаера одним могучим рывком- Клоун смотрел на меня, как испуганный кролик глядит на ползущего к нему змея. Он боялся, чувствовал свою обреченность, но не мог удрать… Совсем как настоящий.
— Что ты делаешь… Ты… спятил… — пролепетал он еле слышно. Мертвенно-белая кожа на его лице резко контрастировала с жгучим черным цветом волос. Словно он уже умер, например, от обширной кровопотери. Я взял из его вялой руки пистолет и выстрелил ему в грудь. Клоун попятился на пару шагов и уселся на задницу, отчего вторая пуля снесла ему верхушку черепа, которая улетела далеко прочь и еще несколько раз подпрыгнула, ударяясь о мостовую по пути.
— Ты ни капли не похож на служащего Специальной Службы, — сквозь зубы сказал я мертвому телу. — Он никогда не будет таким жалким, испуганным болваном, как ты…
Зажав пистолет в руке, я быстро осмотрелся, жадно выискивая себе очередных жертв. Я буду крушить этот выдуманный мир, пока его создателям не станет страшно и они не выпустят меня на свободу или, что скорее, я свихнусь и мне будет уже все равно.
Прохожие вокруг нашего флаера остановились и смотрели на меня одинаково испуганными глазами. На мгновение я подумал, что все вокруг застыло и мне следует АП ждать очередного помутнения рассудка и встречи с новым вариантом компьютерного Арктуруса, но люди снова задвигались. Их было два или три десятка, и все разом пошли в мою сторону, сжимая круг. В глазах больше не было страха, не было вообще никаких эмоций. Ко мне шли мужчины в темных деловых костюмах, шли стройные дамы в броских и строгих одновременно нарядах, пожилые джентльмены с морщинистыми лицами, пара престарелых толстых дам и даже один подросток с ранцем за плечами и холодной мертвенностью во взгляде. Напрасно они пытались запугать меня этой разношерстной толпой, ибо чем дальше заходила нелепость ситуации, тем меньше я задумывался над происходящим… Я просто поднял пистолет и начал бойню.
