Она поймала себя на мысли о том, что сильно сомневается, стоило ли вообще затевать эту экспедицию, эти поиски некой грандиозной тайны, спрятанной какими-то уродцами. На самом деле, являться без приглашения в чужой особняк было как-то не принято. Их могли и не понять.
— Как думаешь, завтрак еще не остыл? — спросила она.
— Тэлли… — Зейн устремил на нее пронзительный взгляд, дрожащими руками убрал за уши пряди ее волос. — Останься со мной.
— Я и так здесь, — непонимающе пролепетала она.
Зейн шагнул к ней, оказался очень близко.
— Да, но не раскисай, пожалуйста. Сохраняй кураж. Будь просветленной.
Тэлли поцеловала его, и стоило ей прикоснуться губами к его губам — как мир снова обрел резкость и четкость.
Она прогнала мысли о голоде и сказала:
— Хорошо. Как насчет лифта?
— Какого?
Тэлли взяла Зейна за руку и подвела к пространству между комнатами 315 и 319. Двери отделяло друг от друга довольно большое расстояние, и примерно посередине находилась дверь кабины лифта.
— Тут когда-то была комната, — сказала Тэлли.
— Но ее ликвидировали, когда пристраивали лифт. — Зейн рассмеялся. — Ленивые красотульки! Не могут на пару этажей по лестнице подняться!
— Так может быть, номер триста семнадцать — это теперь лифт?
— Жаль, если так, — ответил Зейн. — Мы не сумеем вызвать лифт без интерфейсных колец.
— Мы могли бы дождаться, пока кто-то другой вызовет кабину, и проскользнуть внутрь.
Зейн обвел взглядом пустой коридор, усыпанный пластиковыми стаканчиками, чашками и обрывками бумажных украшений.
— Не раньше, чем через несколько часов, — со вздохом сказал он. — А к тому времени у нас с тобой просветленность пройдет.
— Это точно.
Тэлли снова ощутила сонливость и головокружение, мир перед ее глазами как бы затуманился, желудок жалобно заурчал, и воображение очень убедительно нарисовало теплую булочку с шоколадом. Тэлли помотала головой, чтобы прогнать этот образ, и постаралась представить себе чрезвычайника в сером комбинезоне. За прошлую ночь вид человека в сером шелковом костюме прочно запечатлелся в ее сознании. Из-за этого костюма она выбежала на пожарную лестницу за Кроем. Теперь ясно, что Крой не случайно выбрал наряд чрезвычайника: он хотел проверить, насколько хорошо у нее работает голова. Может быть, теперь настало время для новой проверки. Сумеет ли Тэлли Янгблад разгадать эту «потрясающую загадку», как выразился Зейн.
Тэлли пристально посмотрела на дверь кабины лифта. Должен быть какой-то способ проникнуть внутрь…
Мучительно медленно к ней стали возвращаться воспоминания. Это случилось в ту пору, когда она еще была уродкой, но не так уж давно. Тэлли вспомнила, как падала в темную шахту лифта. Это была одна из тех историй, которые ее часто просила рассказать Шэй — история о том, как Тэлли и Дэвид прокрались в логово Комиссии по чрезвычайным обстоятельствам…
— Крыша, — негромко произнесла Тэлли.
— Что?
— Можно пробраться в шахту лифта с крыши. Я это делала.
— Правда?
Вместо ответа Тэлли снова поцеловала Зейна. Она не помнила в точности, как ей удалось пробраться в шахту. Не важно. Главное — сохранить кураж, и тогда все вспомнится.
— Пошли.
Подняться на крышу оказалось не так-то просто — лестница, по которой они пошли, обрывалась на третьем этаже. Тэлли нахмурилась, от отчаяния ее готовность к приключениям снова померкла. В особняке Комачи подняться на крышу было легче легкого.
— Приплыли, — заключила она. — А что же местные жильцы делают, если начинается пожар?
— Камни не горят, — отозвался Зейн и указал на маленькое окошко в конце коридора. Сквозь витражные стекла падали яркие солнечные лучи. — Вон же выход, — сказал он и стремительно зашагал к окошку.
— Что? Ты собираешься забраться на крышу по наружной стене?
Зейн высунул голову из окна и, посмотрев вниз, присвистнул.
— Высота — лучшее средство для куража.
Тэлли нахмурилась. Такой кураж для нее был, пожалуй, чересчур.
Зейн встал на наружный подоконник и ухватился за верхний край окна. Потом медленно полез вверх, и наконец Тэлли остались видны только его ботинки, стоящие на каменном выступе снаружи. Ее сердце снова забилось чаще, она даже почувствовала пульс в кончиках пальцев. Мир снова стал острым, как осколки льда.
Долго-долго ноги Зейна не двигались, потом сместились к краю выступа. Наконец он встал на цыпочки, сохраняя хрупкое равновесие.
— Что ты там делаешь? — спросила Тэлли.
Словно бы в ответ ботинки Зейна медленно поднялись в воздух. Потом Тэлли услышала звук подошв, шаркающих по камню. Она высунула голову в окошко и посмотрела вверх.
Зейн висел на карнизе, болтая ногами и стараясь найти точку опоры. Но вот он все-таки нащупал ботинком трещину между камнями, уперся, подтянулся на руках, забросил ноги на карниз и исчез из виду.
В следующее мгновение появилось его лицо с улыбкой от уха до уха.
— Давай сюда!
Тэлли опустила голову, сделала глубокий вдох и положила руки на каменный выступ. Камень оказался шершавым и холодным. Из-за сквозняка волоски у Тэлли на руках встали торчком.
— Главное — чтобы просветленность не пропала, — тихо проговорила Тэлли и, усевшись на подоконник, свесила ноги за окно.
Сидеть на камне было холодно. Она бросила взгляд вниз. До земли было далеко, как и до опавшей листвы и корней деревьев, на которые она упадет. Подул ветер, раскачал ближайшие ветки, и Тэлли отчетливо увидела каждый сук. В ноздри ударил резкий запах сосны.
«Пропадет тут просветленность, как же», — с тоской подумала Тэлли.
Труднее всего было встать. Поднимаясь на ноги, Тэлли ухватилась одной рукой за оконную раму, а другой попыталась нащупать хоть какую-нибудь выбоину или выступ в наружной стене. Вниз она больше смотреть не решилась. В прохладном камне хватало вмятинок и трещинок, но за любую из них можно было уцепиться только кончиками пальцев.
Полностью выпрямив ноги, Тэлли на миг замерла. Она чуть-чуть покачивалась на ветру, словно незакрепленная и слишком высокая башня.
— Красотища, правда? — послышался сверху голос Зейна. — Ты, главное, за карниз ухватись.
Тэлли оторвала взгляд от стены прямо перед собой и посмотрела вверх. До края крыши она никак не могла дотянуться.
— Эй, это нечестно. Ты выше меня ростом.
— Нет проблем.
Зейн протянул ей руку.
— А ты точно сможешь меня удержать?
— Перестань, Тэлли-ва. Зачем нужны хирургически укрепленные мышцы, если мы не станем их использовать?
