– Запугал. Ну тогда советуй, советчик!
– Все опять должно происходить в твоей голове. Представь: тебе хорошо…
– Мне и так хорошо.
– Нет, по-другому. Ты дышишь полной грудью. Солнечный морской берег. Ветер наполняет легкие соленым вкусным воздухом. Тебе хочется дышать и дышать! Сбросить все, бежать навстречу прибою. Представь, что ты голая. Нагая. Прекрасная как богиня. Ты хочешь, чтобы все видели твою наготу, любовались ею. Любые прекрасные платья – ничто по сравнению с твоим дивным телом. Просто лохмотья! И ты срываешь ненужные тряпки!…
О, этот голос умел убеждать! Но почему он смолк? Мне хотелось слушать его и слушать…
Ночной ветерок осторожно пошевелил подол на коленях. Черный скафандр исчез. Я стояла – вполне обыкновенная девчонка, вовсе не богиня. И не нагая – к счастью. Я дышала. Опять. В общем-то ничего неприятного в этом не было. Воздух, конечно, не представлял из себя ту искристую смесь морского прибоя и солнечно-радужного ветра, о которой говорил Олег, но был вполне пригоден для дыхания.
– А вот и я, – сообщил высокий мальчишеский голос.
Олег стоял рядом. Пацан-пацаном. И где его двадцать пять лет?
– Ты, кажется, устала. Дыши глубже. И сядь. Не беспокойся о платье, садись прямо на асфальт. И дыши, дыши. Я настолько привык к тебе, что забыл предупредить – ведь у тебя это первый раз…
«Когда это ты успел привыкнуть ко мне?» – хотелось спросить нахального мальчишку. Но даже на это не было ни сил, ни желания.
– Давай-ка снимать гривну, – строго сказал Олег.
– Зачем? – прошептала я. Хоть это бы оставил мне. На память о закончившейся сказке.
– Пора, – озабоченно сообщил он. – Чувствуешь – она уже тебе сильно давит на руку?
«Ничего она не давит!» – хотелось отмахнуться от настырного пацаненка. Но гривна давила. Будто петля на запястье затягивалась. Удавка. И еще она пекла кожу. Жарила. Пылала – только что не потрескивала раскаленной сковородкой.
– М-м… – простонала я.
– Лена, спокойно, – тонким требовательным голосом приказал Олег. – Все нормально. Сейчас я все сделаю как надо!
Конечно, сделает! Ведь он уже склонился над моей рукой и что-то шептал ей. Не руке, конечно – гривне. На что ему моя рука! Он водил по гривне пальцами, ладонью, чуть не целовал тугую гладкую поверхность. Делал какие-то гипнотические пассы… Мне было плохо видно. Слезы, ручьем текущие из глаз, туманили и размывали картинку.
Хотелось крикнуть: ну, пожалуйста, Олежек! Ну скорее… Но сил на крик не оставалось – все они уходили на то, чтобы просто держаться на ногах и не падать…
А потом стало тихо. Совсем. Будто ватой забили уши. Я даже покачала головой, надеясь вытряхнуть затычки из ушей.
Но затычек, конечно, не было. Вдалеке по улице прошумела одинокая ночная машина. Шелестела листвой акация вверху, заглядывая в нашу подворотню. Поскрипывала своими старыми ветками. Но это все было как-то не реально. Не по-настоящему. Настоящие звуки остались в прошлом, когда на мне была гривна. И еще скафандр. А рядом шел изумительный молодой человек. Парень, в которого грех было не влюбиться.
– Вот и хорошо, – внес ясность Олег. – Все неприятности позади. Могло быть и хуже.
Он сидел на корточках рядышком, вглядываясь в мое лицо. И по-прежнему гладил, ласкал гривну. Которая возвратилась уже на его запястье. На свое законное место.
Я поглядела на собственное запястье, ожидая увидеть багровый ожог, оставшийся после гривны. Но ожога не было. Даже этой памятью о себе гривна меня обделила.
– Теперь главное – поймать такси! – сказал Олег преувеличенно бодрым тоном.
Да, такси. Домой. Нет, в Александровку. Но все равно – спать, спать и спать. Забыться. А проснуться уже отдохнувшей, новой, свежей, веселой!…
– Только я с тобой не поеду, – сообщил Олег.
– Почему это?
– Нужно вернуться на Западный. Я забыл поставить квартиру на сигнализацию в охране.
– Тогда и я с тобой!
– Но ты устала.
– Будто ты не устал!
У нас было время препираться – ни одного такси на горизонте что-то не появлялось.
– Ребята, простите мою назойливость, – раздался вежливый голос позади. – Но я что-то совсем растерялся. Не подскажете, где я нахожусь?
Я резко обернулась. Ну конечно! Возле нас опять стоял Мамонт собственной персоной.
– Понимаете, мне не к кому больше обратиться, все кричат, ругаются… – объяснял он извиняющимся тоном. – А с вами мы уже несколько раз встречались, вот девушка даже «спасибо» мне сказала…
«Провались ты вместе с моим спасибо!» – от души пожелала я ему. Но вслух сказала:
– Возле Пролетарского рынка находитесь. Еще вопросы будут?
– Э-э… А где это? – растерянно поинтересовался он.
– Как вас зовут? – вдруг спросил Олег.
– Мамонт его зовут, – буркнула я.
– Вот, вот, – обрадовался Мамонт. – И там, в этом странном помещении с разбитыми стеклами, меня тоже так называли. Но, понимаете, ребятки, это какая-то ошибка. Я не Мамонт.
– А кто вы? – вновь спросил Олег.
– Я… Э-э… Знаете, запамятовал что-то… Извините, ребятки, как-то странно себя чувствую, ничего понять не могу… Извините, пойду я, не буду вас отвлекать…
– Вас зовут Сергей Дмитриевич, – сказал Олег.
– Сергей Дмитриевич? – растерянно повторил Мамонт, как бы пробуя предложенное имя-отчество на вкус. – Сергей Дмитриевич… – и обрадовался. – А ведь точно! Вот спасибо тебе, сынок! Вот удружил!…
– А фамилия ваша…
– Фамилия? – обалдело переспросил Мамонт.
– Фамилия ваша – Михайлов.
– Михайлов… Ну конечно Михайлов! – Мамонт обрадовался как ребенок. Даже прослезился от счастья. – Так ты меня знаешь, паренек? Вот ведь повезло! А то хожу как дурак, прости господи, тычусь везде слепым котенком!…
– Откуда ты знаешь его ФИО? – тихонько спросила я Олега. – Ты тоже участвуешь в мафии?
Он спокойно встретил мой подозрительный взгляд:
– Я назвал первое, что пришло в голову.
– И сразу угадал? – не поверила я.
– Я не угадывал, – поправил меня Олег. – Я назвал. НАЗВАЛ.
– Что значит – «назвал»? Он что – младенец новорожденный, которому имя дают?!
– Да. Совершенно верно. И относись к нему именно так – как к новорожденному.
– Ты не убивал их! Ты просто стер им память! – догадалась наконец я. – Всем мафиози – и Виктору Ивановичу, и его верным псам! Как просто! А я-то ломала голову!…
– Убил! – отрицательно качнул головой Олег. – Ведь их личности – личности тех троих – они больше не существуют. Вместо них появились новые личности. Не могли не появиться. Но тех людей больше нет. И никогда больше не будет.
– И слава богу! – с чувством завершила я. Я не очень поверила в мифическую смену личностей, вариант со стертой памятью был как-то ближе и понятней. Но спорить не стала. Пусть так, если Олегу больше про личности нравится. – Не будет, так не будет! Не надо нам таких личностей, пусть бы их и вовсе не было!
