Он развернулся и зашагал прочь.
При мысли о том, что что-то тяжелее пера коснется его обожженной, израненной спины, Конвей невольно поморщился. Но он задумался и о предыдущих словах собеседника. Итак, его мнение о мониторах было превратным? Значит, они хотели, чтобы он простил насилие и убийства и водил дружбу с теми, кто нес ответственность за преступления? Ещё он отметил прибытие нескольких экипажей мониторов. Зачем? Для чего? Его до сих пор непоколебимую самоуверенность стало подтачивать беспокойство.
Что-то он здесь упустил из виду, что-то весьма важное.
Когда он впервые прибыл в Госпиталь, существо, которое давало необходимые инструкции и назначения, провело с ним небольшую ободряющую беседу. Оно сказало, что доктора Конвея рады здесь видеть после успешной сдачи множества тестов и надеются, что он обретет свое счастье в работе.
Время испытаний теперь прошло, и никто не будет к нему цепляться, но если по какой-либо причине – от трений с соотечественниками или представителями других рас или ещё каких-то проявлений ксенофобии – он будет так мучиться, что не сможет оставаться здесь долее, то с огромным сожалением его отпустят.
Конвею так же посоветовали как можно больше расширить круг своего общения с особями различных видов и добиться если не дружбы с ними, что хотя бы взаимопонимания. В конце беседы ему сказали, что если у него по неведению или по какой другой причине возникнут сложности, то достаточно обратиться к одному из двух землян, которых зовут О'Мара и Брайсон – в зависимости от характера неприятностей. Впрочем, при необходимости он мог бы обратиться к любому специалисту любой расы.
Сразу после этого он встретился с заведующим хирургическим отделением, в которое его назначили, очень способным землянином по фамилии Маннон. Доктор Маннон ещё не стал диагностом, хотя и очень к этому стремился, а посему большую часть времени вел себя вполне по-человечески.
Он являлся гордым владельцем маленькой собачки, которая так к нему привязалась, что внеземные посетители были склонны предполагать наличие у них симбиотической связи. Доктор Маннон очень нравился Конвею, но теперь он начинал понимать, что его начальник – единственный из соотечественников, к кому он испытывает дружеские чувства.
Наверняка, факт был немного странным. Это заставило Конвея начать копаться в себе.
После вышеупомянутого инструктажа он считал, что все идет нормально, особенно после того, когда обнаружил, как легко заводятся знакомства среди внеземных представителей персонала Госпиталя. Он не испытывал теплых чувств к своим земным коллегам – за одним исключением – из-за их склонности к легкомыслию и цинизму по отношению к той весьма важной работе, которую и он и они выполняли. Но мысль о возникновении трений была смехотворной.
Однако так было до сегодняшнего дня, пока О'Мара не заставил его почувствовать себя маленьким и глупым, не обвинил в фанатизме и нетерпимости и не разбил его эго на мелкие кусочки. Это вполне определенно указывало на возникновение трений, и Конвей понимал, что, если подобное отношение мониторов не измениться, он будет вынужден покинуть Госпиталь.
Он был культурным и порядочным человеком – какое мониторы имеют право его отчитывать? У Конвея это просто не укладывалось в голове. Однако две вещи он знал наверняка: он хотел остаться в Госпитале, а чтобы сделать это, ему была нужна чья-то помощь.
Неожиданно в его мыслях всплыла фамилия «Брайсон» – одна из двух, названных ему на случай неприятностей. О'Мара отпадал, а вот этот Брайсон...
Конвей никогда не встречал человека с такой фамилией, но, справившись у проходившего мимо тралтанина, выяснил, куда следует идти. Но дошел он только до двери с табличкой «Капитан Брайсон. Корпус мониторов. Капеллан», и рассерженный повернул обратно. Ещё один монитор! Теперь оставался лишь один человек, который мог бы ему помочь – доктор Маннон. Сначала стоит испробовать этот вариант.
Но когда Конвей нашел своего начальника, тот был запечатан в операционной для ЛСВО, где ассистировал хирургу-диагносту с Тралтана при очень сложной операции. Он поднялся на смотровую галерею и стал ждать, когда освободится Маннон.
Существо ЛСВО прибыло с планеты, обладающей плотной атмосферой и ничтожным притяжением. Оно было крылатым и исключительно хрупким, поэтому притяжение в операционной почти полностью отсутствовало, а хирурги были пристегнуты к своим местам вокруг операционного стола. Маленький ОТСБ, живущий в симбиозе со слоноподобным тралтанином, пристегнут не был, но его надежно держало над столом одно из вспомогательных щупалец хозяина. Конвей знал, что ОТСБ не может терять физический контакт со своим партнером более чем на несколько минут, не нанеся при этом тяжелую травму собственной психике. Несмотря на собственные неурядицы, Конвею стало интересно, и он сосредоточился на работе хирургов.
Часть пищевого тракта пациента была вскрыта, обнажив прилепившуюся к стенке рыхлую опухоль голубоватого цвета. Без физиологической мнемограммы ЛСВО Конвей не мог определить, было ли состояние пациента серьезным или нет, но технически операция была безусловно сложной. Об этом можно было судить по тому, как Маннон склонился над существом, и по плотно свитым в кольца бездействующим щупальцам тралтанина. Как и обычно, маленький ОТСБ с помощью густых зарослей своих щупалец толщиной с волосок, имеющих глаза и присоски на концах, выполнял исключительно тонкую исследовательскую работу – посылал подробнейшую визуальную информацию об операционном поле своему огромному хозяину, получая в ответ инструкции, основанные на этих данных.
Тралтанин и доктор Маннон уже приступили к относительно грубой работе: они что-то зажимали, перевязывали, промокали тампонами.
Собственно, Маннону оставалось, в основном, только наблюдать, как хозяин управляет сверхчувствительными щупальцами паразита, но Конвей знал, что землянин горд возможностью исполнять даже такую роль. Симбиоты с Тралтана являлись величайшими хирургами, которых знала Галактика. Все хирурги были бы тралтанами, если бы не размеры и особенности организма последних, что исключало лечение ими некоторых разумных форм.
* * *
Конвей встретил хирургов у выхода из операционной. Одно из щупалец тралтана скользнуло вперед и резко хлопнуло Маннона по голове – жест, означающий глубокое одобрение, – и тут же из-за входной двери вылетел комок из меха и зубов и набросился на огромное существо, которое явно напало на его хозяина. Конвей наблюдал за этим спектаклем уже не раз, но сцена по-прежнему вызывала смех. Внеземное существо возвышалось и над Манноном и над его собакой. В то время как пес бешено облаивал его, вызывая врага на смертельную дуэль, тралтанин подался назад и с притворным испугом прокричал:
