— За людей минувшего, — подсказал Федор.
— Которые в грохоте бурь боролись и строили будущее.
— Все встали, а одна девушка заплакала…
— Ей было жаль, что она не жила в то время когда приходилось сражаться, жертвовать собой… свершать великое.
— К счастью, вы родились раньше.
— Да! И хочу многого!
Моряк покосился на спутницу и запыхтел трубкой.
— А вот и наш почти Хрустальный дворец, — смеясь, сказала девушка. — Здесь мы встретим человека, который действительно хочет свершить великое.
Молодые люди стояли перед грандиозным крытым стадионом, построенным на берегу Москвы-реки.
Девушка повела моряка на трибуны.
Через все поле к низкому солнцу, светившему через стеклянный свод, тянулась золотая дорожка. Она шла по зеркальной поверхности льда.
Намеренно не замечая изумления Федора, девушка сказала:
— Говорят, что светлая дорожка ведет к счастью. А ведь каждому кажется, что дорожка идет от него.
— У тех, кто рядом, дорожка общая… — сказал Федор.
Девушка пристально посмотрела на него.
— Летом здесь каток, — сказала она, — а зимой — футбольное поле. И самое любопытное, что летом замораживают лед, а зимой нагревают помещение одни и те же… холодильные машины. Вы никогда не слышали об «отоплении холодом»?
— Слышал, — сказал моряк и добавил: — Лена.
Девушка загадочно улыбнулась.
— Сейчас я вам покажу человека, который построил эти машины.
И она потащила его к раздевалке спортсменов. Федор теперь шел за ней неохотно.
Конькобежцы один за другим выходили из раздевалки на лед. Одеты они были не в теплое, а в легчайшее трико, лишь внешне напоминавшее их зимнее одеяние.
— А вот и он! — воскликнула девушка.
К ним катился статный, худощавый молодой человек одних лет с Федором. Он посмотрел на моряка и равнодушно отвел глаза, потом неожиданно резко затормозил около спутницы Федора, обнял ее за плечо рукой, притянул к себе и поцеловал в висок.
— Спасибо, Жень, что пришла, — сказал он и легко покатился по льду.
Федор спокойно раскуривал трубку, и лишь огонек спички предательски дрожал.
Громкий голос объявил по радио:
— В первой паре бегут: Карел Лоума (Чехословакия) и Алексей Карцев (Москва).
Моряк усмехнулся и пошел за своей спутницей на трибуну.
Конькобежцы уже стояли на старте. Оба согнулись в поясе, отставив ногу назад. Выстрел.
Федор так ничего и не сказал девушке, которая назвала себя Леной. Она же, сидя на месте, словно забыла о его существовании, подалась вперед, напряженная, взволнованная.
Вначале ближе к бровке был Алексей Карцев. Потому он и вышел вперед.
Федору удалось раскурить трубку. Сердце у него колотилось. Неужели он так переживает соревнование… или еще какая причина?
— Он догоняет его, догоняет! — схватила Федора за руку девушка.
Чех на прямой обошел Карцева и повел бег. Федор перестал курить, не спуская глаз с отставшего бегуна. Наконец он посмотрел на свою соседку и сказал:
— Лена!
Она не отозвалась. Тогда он уверенно сказал:
— Женя!
Она закивала головой и опять вцепилась в руку Федора. У нее были тонкие и холодные пальцы.
Там внизу, на льду, кто-то шел впереди, кто-то догонял. Стадион то замолкал, то гудел.
Федор старался не дышать. Тонкие пальцы согрелись от его руки.
Стадион ахнул. Женя обернулась к Федору, раскрасневшаяся, чуть смущенная.
— Он все-таки проиграл… Но все равно молодец! Ведь, конструируя машины для стадиона, он дал слово состязаться здесь на летнем льду, а добиться этого не так легко. Пойдемте, теперь я вас познакомлю.
— Вновь? — спросил Федор.
Девушка рассмеялась,
— Со мной же вы знакомились вновь?
— С Леной?
— Надо знать, что девушки любят называть себя чужими именами… Наблюдаешь, как из прикрытия, — и она снова рассмеялась.
Пробирались между скамьями, задевая за колени сидящих. Наконец спустились на ледяную дорожку, на которой недавно встретили Алексея.
Теперь Алексеи вышел из раздевалки переодетый. На нем был сшитый с некоторым шиком, — видно, он любил хорошо одеваться, — светлый костюм спортивного покроя, воротник рубашки с изящной небрежностью расстегнут. Движения его порывисты, словно он с трудом сдерживал рвущуюся изнутри энергию. Направляясь к Жене, он заглянул в лицо Федора.
— Не может быть! — воскликнул он. — Неужели Федя? Капитан!
— Полярный! — с гордостью добавила Женя.
— Какое совпадение! — обрадовался Алексей и, занятый, очевидно, только своими мыслями, без всяких расспросов заговорил: — Впрочем, так и должно быть! Тебе Женя ничего не говорила?
— О тебе — ничего. О себе — мало.
— Ты обязательно должен быть завтра в Институте холода на защите моей диссертации. Кандидатом буду. Холодильное дело! До чего же хорошо, что ты нашелся! Да где же вы встретились?
Женя шутливо пересказала Алексею свою встречу с Федором, их прогулку по Москве, а Федор смотрел на оживленное лицо своего товарища детства и не мог побороть в себе чувства, похожего на зависть, а быть может, и на ревность к этому красивому, удачливому, счастливому человеку.
— Прошу прощения, Алеша, — хмуро сказал он. — Мало понимаю в науке, в искусственном холоде. — Федор не хотел идти. «Лучше всего завтра же уехать из Москвы», — подумал он.
— И не смей отказываться, — замахал на него руками Алексей. — Это имеет к тебе непосредственное отношение. Ничего, что я сегодня оскандалился, отстал. Завтра, надеюсь, так не будет. Пойми, для тебя, для твоих кораблей работаю.
Федор взглянул на Женю. Она, видимо любовалась Алексеем.
— Круглый год должны плавать в Арктике корабли, — увлеченно продолжал Алексей, обнимая Федора за плечи. — И представь, помогут холодильные машины… которые этот каток заморозили, а зимой отепляют стадион.
— Женя говорила, — отозвался Федор.
— Эх, Федя! Где же еще строить города, шахты, рудники, заводы, даже металлургические заводы, как не в Арктике! Только из-за отсутствия транспорта и не строили! А мы с тобой дадим этот транспорт, самый дешевый, морской! Как преобразится побережье полярных морей! Ты только представь, медведище белый! — И Алексей стал трясти Федора.
Федор был оглушен, сбит с толку этой бурей движения, страстного голоса, дерзких мыслей.
— Как можно сделать? — только и успел спросить он.
— Не скажу, а то не придешь. Хочу, чтоб ты разыгрался порато! — и он рассмеялся.
— Федя! — сказала Женя. — Я тоже прошу.
Федор вынул трубку изо рта, чтобы объяснить: он не может, он не придет. Женя поняла это раньше, чем он успел произнести первое слово. И она сказала тихо и непонятно для Алеши:
