Мастерские я узнал по высокой трубе. Паровая машина не работала, а сквозь настежь открытые большие ворота, укрепленные железными полосами, было видно, как возле котла возятся перемазанные в саже механики. Лязг металла прослаивался отборнейшей бранью, радующей сердце любого знатока машин. Поминались оси, колеса и втулки в невероятных сочетаниях с родственниками нерадивых ремонтников. Невысокий коренастый гиксос в робе старшего мастера дергал за слетевший со шкива ремень передачи и поливал его такими закрутами в богов, в менторов и в восемь святынь, что я на всякий случай ускорил шаги и быстро миновал мастерские — тут уже попахивало если и не крамолой, то чем-то опасно похожим на крамолу.
Подворье златокузнецов встретило меня треньканьем молоточков и тонким перестуком чеканов, а ветер доносил острый запах протравы. В переулке Гранильщиков я быстро нашел храм Сына Гончара и попросил молодого прислужника в полосатом хитоне показать дом Леанта. Прислужник посмотрел свысока, но все же осенил меня знаком круга и спросил, о ком идет речь. Я пояснил, что кадильщик Леант — мой тесть, а потому я тороплюсь скорее обнять его.
— Не знаю, кого ты собираешься обнимать, внук мой, — сказал прислужник. Старый кадильщик Хорег ныне отправился на покой, а новый еще не прибыл из Тира. Не желаешь ли пожертвовать храму малую толику?
Я машинально опустил в протянутую чашку монету в два халка.
— Постой-ка, высокочтимый! — С этими словами я ухватил прислужника за край хитона, когда он уже был на ступенях. — Так я не понял, где мне найти Леанта и супругу его, Ананке!
— А я не понял, о ком идет речь! — высокомерно вздел бровь прислужник. — В храме нет такого кадильщика, да и мне вообще незнаком человек по имени Леант.
Он выдернул край хитона и, гордо подняв голову, взошел по каменной лестнице к храму, похожему на большую переверную чашу. Скрипнула резная двустворчатая дверь, показался еще один прислужник, постарше годами. Они о чем-то стали тихо переговариваться, молодой пару раз оглянулся на меня, а потом скрылся в храме. Второй спустился вниз и учтиво спросил, не может ли он помочь в моих поисках.
Вскоре он привел меня к дому кадильщика. Нас встретила старуха во вдовьем одеянии. Всхлипывая и то и дело осеняя себя знаком круга, она рассказала, что вот уже два месяца, как ее Хорег нашел покой, вернувшись в руки Творца, дабы тот заново вылепил его из первородной глины, и как они с мужем прожили здесь долгие годы, благодарение храму Гончару и его Сыну, а вот теперь ее Хорег…
Я дал ей пару оболов и удостоился благосклонного кивка прислужника.
Обратно шел как в тумане, не понимая, куда же исчез Леант. Недавние сомнения снова всколыхнулись во мне.
У причалов неожиданная слабость в ногах заставила присесть на тюк с мягкой рухлядью. Рядом, из треснувшего ящика, высыпалась горка пряных фисташек. Я набрал горсть и, закидывая в рот одну за другой, смотрел на воду, на щепки и мусор, что плавали у старых, полусгнивших свай, и в который раз пытался привести мысли в порядок. Удавалось плохо. Да чего там говорить — мыслей вообще никаких не было, один лишь страх душил: неужели я подменыш и это ложная память заставляет дергаться и метаться?
Из ближней двери в склад вышел какой-то человек, судя по одежде, чинец, взглянул в мою сторону и снова исчез, в недрах хранилища, откуда шел неумолчный скрип блоков и постанывание канатов. Сейчас Болк и Го, наверно, уже вовсю гуляют, подумал я, а потом вспомнил, что хозяин питейного заведения знал Леанта! Что же это получается?!
Но сколько я ни таращился в мутные волны, сколько ни ломал голову, ничего путного не складывалось. Если и впрямь я — не я, то откуда взялись Леант и однорукий нубиец, назвавший имя Леанта? Тут я додумался до простого и единственного решения — раз исчез мой тесть, словно его и не было вовсе, то остался нубиец. А стало быть, с него и надо спрашивать…
Я поднялся с тюка и быстро пошел по дощатому настилу к темнеющему в сумерках холму, туда, где весело перемигивались огоньками дома, прилепившиеся один над другим к склону. Мне казалось, что если я не потороплюсь, то может исчезнуть и хозяин, либо же на его месте окажется другой, а потерянная рука окажется целой и невредимой…
Пристань опустела. Шаги гулким эхом бродили вдоль стен. Широкие створки дверей последнего складского здания приоткрылись, оттуда высунулась чья-то голова, потом появилась рука и поманила к себе. Я остановился и на всякий случай присмотрел обломок доски. Закон и порядок един для всех и везде под теплым солнцем, но кто знает здешние порядки? Лихих людей вразумит не увещевание, а хорошая взбучка.
Человек из склада между тем приоткрыл дверь пошире и опять приглашающе махнул рукой. В неярком свете заката его лицо показалось знакомым, а в следующий миг я чуть не вскрикнул от удивления — это был Го!
Он заметил, что я его узнал, и приложил ладонь к губам, призывая к молчанию. Указал большим пальцем себе за спину и исчез в проеме.
Что бы это значило? Я последовал за ним в полумрак большого помещения, в котором горами возвышались перевязанные тюки, штабели ящиков составляли колонны, уходящие к почти невидимому во мраке потолку, а свисающие тали и блоки были похожи на щупальца огромного соратника, затаившегося под потолочными балками в ожидании дозволенной добычи. Почему-то я решил, что сейчас все прояснится, а странные и пугающие события благополучно завершатся.
Но ничего не прояснилось, а, напротив, полностью погрузилось во тьму. Я успел сообразить, что причиной тому был мешок, который вдруг оказался на моей голове. Руки мои вывернули за спину и крепко связали. Потом взяли за плечи и повели, грубо разворачивая в нужную сторону. Страха я не испытывал, лишь тупое ожидание неприятностей холодило сердце. И еще было облегчение — вот и кончились страхи! Посланники Лахезис все же выследили меня, а Го был одним из бесчисленных глаз и ушей Дома.
Мешок у меня на голове вонял рыбой. Судя по звукам, мы все еще были на складе. Потом глухо звякнула дверь и меня заставили пригнуться. Я думал, что сейчас мы окажемся в крытой колеснице для опасных нарушителей Установления, но, к моему удивлению, под ногами заскрипели деревянные ступени и снова хлопнула дверь, но уже над головой.
Мы опускались куда-то вниз. На миг показалось, что меня хотят утопить. Но неужели они не попытаются хотя бы выяснить, что произошло с Гуптой и прочими?
Наконец с головы содрали мешок. Идущий впереди человек в длинном, до пят, бурнусе, поднял над головой пузырь со светящейся жидкостью, в ее слабом зеленоватом свете была видна грубая каменная кладка подземного хода. Я обернулся. Не убежать — тот, кто шел сзади и чье лицо скрывал капюшон, наставил на меня длинный нож и повелительно указал вперед. Я пожал плечами и пошел за человеком со светильником. Чинца в подземелье не было. Может, он мне померещился или это был другой? Улыбочка, правда, очень уж была знакомая!
