Кохома нерешительно сделал один глоток, но потом допил то, что осталось.
— Твоя ступня… что ты чувствуешь? — спросил Борн.
Логан согнула ногу так, что могла посмотреть на ступню. Рана была не такой глубокой, как она думала; во всяком случае не такой глубокой, как ей представлялось, когда Борн резал ее. Она уже начала затягиваться. Однако вокруг бесчисленных точек кожа была темно-красной.
— Как будто кто-то всадил в нее нож, — сердито ответила Тими. — Что еще, интересно, можно чувствовать?
— Кроме пореза, ты больше ничего не чувствуешь? — продолжал настойчиво спрашивать Борн.
Логан задумалась.
— Ну, может легкое покалывание в том месте, где я наступила на шипы… Как будто нога затекла. Но это все.
— Покалывание, — задумчиво повторил Борн. Он опять начал что-то искать среди окружающей растительности. Оба великана с изумлением наблюдали за ним. Он остановился перед одним из растений и отрезал висящий высоко на ветке бледно-желтый плод.
— Съешь это, — сказал он Логан, подавая ей плод. Женщина с сомнением повертела его в руках. Среди всех фруктов и съедобных растений, которые Борн показывал им, этот был самым крупным. Он походил на маленький приплюснутый бочонок с коричневыми прожилками по всей поверхности.
— Весь?
— Весь, — кивая ответил Борн, — и быстро. Так будет лучше.
Тими Логан поднесла плод ко рту. Так многое в этом мире было обманчиво, может быть этот фрукт, кажущийся таким твердым и невкусным, на самом деле окажется… И она откусила кусочек. Ее лицо передернулось от отвращения.
— Вкус, — сказала она Кохоме, — как у протухшего сыра, выдержанного в уксусе. Что будет, — обратилась она к Борну, — если я не буду это есть?
— Я надеюсь… Я думаю, что вывел весь яд из твоего организма. Но если это не так, то через несколько минут яд проникнет в нервную систему, и ты умрешь. Если не принять антитоксин, содержащийся в этом фрукте.
Логан начала есть желтый плод с такой скоростью, что даже не успела почувствовать тошноту. Но все равно она успела удивиться тому, как такие слова, как «антитоксин» и «нервная система», оставались в словарном запасе людей, которые были лишены доступа к знаниям.
Несомненно, эти термины употреблялись постоянно в этом полном опасностей мире. Придя к такому заключению, Тими вдруг почувствовала такой приступ тошноты, что Борну и Кохоме пришлось держать ее, чтобы она не упала вниз, когда ее рвало. Минуту спустя она лежала на спине и тяжело дышала.
— Господи! — выдохнула она. — Я чувствую себя, как будто меня вывернули наизнанку.
Тими осторожно потрогала обеими руками живот.
— Он еще на месте. А я уже готова была поклясться, что его там нет.
Борн не обращал внимания на ее жалобы.
— Что ты теперь чувствуешь в ступне?
— Все еще покалывает немного.
— Только в ступне, — переспросил он, настойчиво глядя ей в глаза, — не в лодыжке или вот здесь, — он дотронулся до икры.
Она отрицательно покачала головой. Борн довольно улыбнулся и поднялся с колен.
— Хорошо. Если бы покалывало во всей ноге, это значило бы, что несмотря на мои усилия, яд распространился дальше. Тогда было бы уже слишком поздно. Но теперь с тобой будет все нормально.
Тими кивнула и с помощью Кохомы попыталась подняться. Потом взглянула на Борна и резко спросила:
— Эй, если это было так важно, чтобы я съела этот фрукт, то почему ты, Борн, колебался, прежде чем сорвать его и принести мне? Исходя из того, что ты сейчас сказал, я могла очень скоро умереть.
Охотник посмотрел на нее таким терпеливым взглядом, которым смотрят на маленьких детей.
— Я должен был убедиться, что тессода не будет возражать против того, чтобы я сорвал ее фрукт, поскольку он был еще не совсем спелым.
И Логан и Кохома были ошарашены.
— Ты хочешь сказать, — спросила Тими, — что ты спрашивал разрешения у того растения? Что ты разговаривал с ним?
— Я не говорил этого, — объяснил Борн. — Я трогал его.
— Трогал? Ты хочешь сказать, что ты хотел узнать, спелый ли фрукт?
Борн покачал головой.
— Нет… трогал. А вы не трогаете ваши растения?
— Думаю, нет, поскольку я не понимаю, о чем ты говоришь, Борн.
На лице Борна отразилось удовлетворение, но без удовольствия.
— А, это многое объясняет, — сказал Борн.
— Мне это ничего не объясняет, — вставил Кохома. — Послушай, Борн, ты что, хочешь сказать, что ты обращался к этому дереву или разговаривал с ним, и что оно согласилось, чтобы ты сорвал неспелый фрукт.
— Нет, нет, я дотрагивался до него. Если бы фрукт был спелым, мне, конечно же, не пришлось бы этого делать.
— Почему «конечно же»? — спросила Логан, чувствуя что беседа теряет всякий смысл.
— Потому, что тогда бы тессода дотрагивалась до меня.
— Какое-нибудь ритуальное поверье, — пробормотала Тими, — однако логичное объяснение оригинально. Интересно, откуда оно берет свое начало? Дай мне руку, Жан.
Кохома подал Тими руку, и она тут же вздрогнула и, согнувшись, схватилась за живот.
— Ты можешь идти? — спросил Борн.
— Да, но я спотыкаюсь. — Женщина выдавила жалкую улыбку. — Говорят, лечение хуже, чем сама болезнь… Не думаю, чтобы ты сделал все, как республиканский хирург, Борн, но ты уже во второй раз спасаешь мне жизнь. Спасибо.
— В третий раз, — сказал ей Борн без объяснений. — Мы уже близко от Дома. Еще половина уровня вверх и потом два или три уровня на юго-запад.
Оба великана тяжело вздохнули.
— Я ничего не читал о подобном дереве ни в одном отчете, — сказал Кохома, когда они добрались до Дома.
— Ты не следил за поступающей информацией, Жан, — укоризненно ответила Логан. — Последняя экспедиция на восток сообщала все подробности. Это дерево называется ткачом. Основной ствол начинает сужаться, достигнув пятисот-шестисот метров высоты. Потом он расщепляется на множество стволов поменьше, которые образуют… ну… какое-то подобие огромной корзины в дереве. Через несколько десятков метров эти стволы опять соединяются в один большой ствол, который и формирует верхушку дерева. Согласно описанию, на ветках побочных стволов растут красные фрукты, в основном это сахарные плоды с косточками внутри. Они так же богаты питательными веществами, как любой фрукт, обнаруженный в этих местах. В них много ниацина, всех видов. — Тими указала на первые стволы, к которым они приближались. — Видишь те стручки, растущие из розовых цветков? Согласно докладу, если ты дотронешься до одного из них, то все твое лицо будет в пыльце. Если ее нечаянно вдохнешь, то все, прощай, жизнь. Согласно лабораторным исследованиям, споры плесени осядут в легких и пищеводе, и через несколько минут ты задохнешься.
