Только тут я осознал, в какую опасную ситуацию попал, причем по своей собственной воле. Ведь теперь я находился в полной власти меднокожего гиганта, у которого украл его пирогу. Продолжая сжимать копье, я перевел взгляд на его лицо - он внимательно разглядывал меня. Вот так, не выпуская из рук единственного копья, мы несколько минут с любопытством изучали друг друга.
О чем думал он, не знаю, у меня же в голове вертелась только одна мысль: как скоро этот дикарь возобновит военные действия против меня?
Но он вдруг обратился ко мне с речью на незнакомом языке. Я покачал головой, показывая, что не понимаю его, и, в свою очередь, сказал ему несколько слов, с помощью которых саготы общаются с рабами махар. К моей радости, он понял меня и заговорил на том же жаргоне.
- Зачем ты держишься за мое копье? - спросил он.
- Только для того, чтобы помешать тебе воткнуть его в меня, - признался я.
- Я не стану этого делать, ведь ты только что спас мне жизнь! - с этими словами он отпустил копье и присел на корточки на дне пироги.
- Кто ты и из какой страны? - продолжил он свои расспросы.
Я тоже присел на корточки, положил копье на дно между нами и попытался объяснить, каким образом очутился в Пеллюсидаре, но боюсь, что он не понял моих объяснений и не поверил моему рассказу, точно так же, как обитатель внешней оболочки Земли не поверил бы в существование внутренней.
Ему показалась очень забавной мысль о существовании далеко внизу, у него под ногами, другого мира, населенного схожими с ним человеческими существами, и чем больше он вникал в мой рассказ, тем громче и веселее становился его смех. Так всегда бывает. Если что-то лежит за пределами нашего опыта, ограниченный человеческий мозг отказывается признать существование подобных фактов или явлений. Привыкнув к окружающей обстановке, мы забываем, что наша Земля - это маленвусая песчинка в безбрежном океане космоса, и с гордостью зовем ее Вселенной. Так что я прекратил бесполезные разъяснения и начал расспрашивать нового знакомца о нем самом. Он сообщил мне, что принадлежит к племени мезопов, а зовут его Джа.
- Кто такие мезопы и где они живут? - спросил я. Он с удивлением уставился на меня.
- Вот теперь я действительно готов поверить, что ты из другого мира, раз не знаешь того, что известно всему Пеллюсидару. Мезопы живут на островах в океане. До сих пор я не слышал, чтобы мезопы жили где-то еще, как не слышал, чтобы на островах обитали не мезопы. Так ли это и в других местах, лежащих далеко отсюда, не знаю, но в этом море и соседних с ним все острова заняты только людьми моего племени.
Мы рыбаки, хотя и охотимся тоже, высаживаясь для этого на материк. На островах, кроме самых крупных, дичи почти нет. А еще мы великие воины, - с гордостью добавил Джа. - Даже саготы, слуги махар, боятся нас. Давным-давно, когда Пеллюсидар был еще юным, саготы охотились за нами и уводили в рабство, как они делают это со всеми остальными племенами и сейчас. Я знаю, что так было - предания о тех событиях передаются из поколения в поколение. Мезопы, однако, сражались настолько отчаянно и перебили такое множество саготов, а попавшие в рабство убили столько махар в их собственных городах, что нас было решено оставить в покое. Кроме того, махары настолько обленились, что перестали ловить рыбу для своего пропитания, занимаясь этим только изредка и то Для развлечения. Они заключили мир с мезопами и договорились, что те будут снабжать их рыбой. За это они платят нам вещами, которых мы не умеем делать. Таким образом, мезопы и махары живут в согласии и не трогают друг друга. Великие махары даже посещают наши острова, где они спокойно, не опасаясь глаз своих слуг - саготов, совершают религиозные обряды в храмах, построенных для них с нашей помощью. Если ты поживешь среди нас, тебе, несомненно, представится случай увидеть эти храмы и обряды махар, хотя я должен предупредить, что они могут показаться тебе отвратительными, особенно по отношению к рабам.
Пока Джа говорил, я близко рассмотрел его. Это был очень крупный мужчина, ростом шесть футов и шесть или семь дюймов, с хорошо развитой мускулатурой, кожей медного цвета и чертами лица напоминающий североамериканского индейца. Орлиный нос, скулы, черные глаза и волосы еще более усиливали сходство. Короче говоря, Джа был удивительно красив и мужествен, да и речь его отличалась образностью, несмотря на примитивный жаргон, на котором велась беседа.
Не прекращая разговора, Джа взялся за весло и принялся энергично и умело грести, направив нос пироги в сторону большого острова в полумиле от берега. Вспоминая свои недавние жалкие потуги, я с восхищением следил, с каким искусством он управляет этим неповоротливым и неустойчивым суденышком.
Как только пирога коснулась берега, Джа выпрыгнул из нее. Я последовал за ним. Вдвоем мы втащили лодку в прибрежные кусты.
- Мы всегда прячем свои лодки, - объяснил мне Джа, - потому что мезопы с Луаны, с которыми мы постоянно воюем, обязательно украдут их, если найдут при этих словах он кивнул в сторону соседнего острова, лежащего далеко в море и казавшегося на таком расстоянии цветным пятнышком, расплывающимся в небе.
В который раз вогнутая поверхность Пеллюсидара, позволяющая видеть так далеко, как это было бы невозможно на внешней стороне, поразила меня. Вдали земля и вода загибались вверх, вставая почти вертикально и теряясь в небесной голубизне. Ощущение того, что над твоей головой нависают моря, реки и горы, было непривычным и переворачивало все представления о мире, а порой даже вызывало головокружение.
Едва мы спрятали лодку, Джа увлек меня в джунгли, и вскоре мы вышли на узкую, хорошо утоптанную тропу. Она то и дело сворачивала под неожиданными углами, как это обычно бывает у примитивных племен. Однако у этой тропы была одна особенность, насколько мне известно, не встречающаяся больше нигде, кроме как в местах обитания мезопов.
Тропа, четко различимая под ногами, вдруг обрывалась в гуще непроходимых зарослей. Тогда Джа поворачивал назад, шел несколько шагов в обратном направлении, забирался по нависавшему над тропой суку на дерево, перебирался на его противоположную сторону и также по суку спускался на землю, перепрыгивал через низкий кустарник и оказывался на другой тропе. По ней он снова шел вперед, потом эта тропа тоже упиралась в джунгли и все повторялось. Руководствуясь ему одному известными признаками, он отыскивал эти тропинки одну за другой.
Когда до меня, наконец, дошло, что он делает, я не мог не восхититься природной сметкой и хитростью далекого предка Джа, придумавшего такой способ маскировки стойбища и задержки возможных врагов.
