— Эти камни, — сказал Семен, взвешивая на маленьких весах порцию почвы, — конечно, метеоры.
— Я так и думал, — отозвался Сергеев, — но как их много!
— Это не должно тебя удивлять, — заметил Семен: — ведь метеоры, падающие на Землю, от страшной быстроты полета и сильного трения об атмосферу раскаляются и, большей частью, сгорают, не долетев до Земли.[12] А здесь атмосферы нет, и все они попадают на планету.
— Но, — воскликнула Нюра, внимательно слушавшая, — тогда ведь они должны все время падать, а пока этого незаметно.
Семен ничего не ответил, углубившись в свое занятие. Но вопросом Нюры заинтересовался Сергеев.
— Я думаю, — сказал он после небольшого размышления, — что орбита планеты Ким в одной или нескольких точках пересекается с орбитами потоков падающих звезд. И вот в это именно время они, вероятно, и бомбардируют планету и, повидимому, в большом количестве. Нам надо будет принять меры предосторожности — и как можно раньше, так как мы, ведь, не знаем, когда этот момент настанет.
Последние слова Сергеева были обращены к Семену, но тот вряд ли их слышал. Он был углублен в какое-то вычисление, которое производил в своем блокноте.
— Что это ты делаешь? — заинтересовался Сергеев.
— Вычисляю удельный вес[13] образца почвы, — ответил Тер-Степанов.
— Неужели? — Сергеев иронически улыбнулся. — И как же ты это делаешь?
Семен поднял на него недоумевающие глаза.
— Что же может быть проще? Я взвесил образец почвы и делю его на вес такого же количества воды.
— Да? — язвил Петр, — откуда же ты знаешь этот вес?
— Да ты обалдел? — воскликнул Семен, — ведь вес кубического сантиметра воды…
И осекся.
— Ты прав, — сказал он, — ведь вода-то здесь меньше весит, чем на Земле! А я было и не сообразил… Как же теперь быть?
— Это не страшно, — ответил Петр, — взвесь и воду на своих весах.
— Да ведь и гири же здесь легче!
— Так что же? Тебе и не нужен настоящий вес, а надо знать лишь, во сколько раз определенный объем почвы тяжелее такого же объема воды.
— Совершенно верно.
И Семен вновь погрузился во взвешивание и вычисление. Очень скоро он подошел к Сергееву, который возился у своего телескопа, и возбужденно заговорил:
— Какая неожиданная вещь получается! Помнишь, мы с самого же начала обратили внимание, что сила тяжести здесь не так мала, как должна бы быть. Ну, посмотри-ка в своей таблице, какой она вычислена для Цереры.
Сергеев порылся в книге.
— Вот. Четыре сотых сравнительно с силой притяжения на Земле.
— Ну, вот видишь! Это значит, если я вешу шестьдесят пять кило, сколько же я здесь должен весить?
— Шестьдесят пять килограммов… Стало-быть, — Петр на минуту задумался, — меньше двух с половиной кило.
— Ну, вот видишь. А мы чувствуем все время значительно большую тяжесть. И вот смотри: у меня получается, что плотность почвы в два с половиной раза больше средней плотности верхних слоев Земли. А если допустить, что плотность внутренности планеты еще больше — а это вполне логично, — то все становится понятно.{27}
Таким образом был выяснен очень важный теоретический вопрос. Но, как легко понять, население ракеты гораздо больше интересовалось разрешением других, практических вопросов — возможностью наладить жизнь на планете Ким и еще больше — шансами возвращения на Землю. Об этом никто не говорил только потому, что все одинаково были заняты этой мыслью, осуществление которой казалось теперь если не невозможным, то, по крайней мере, недостижимо-далеким.
Единственным средством разрешить эти вопросы был все тот же анализ почвы. В виду отсутствия на планете атмосферы, если откуда-нибудь и можно было извлечь необходимые вещества, то только из почвы, да еще, пожалуй, из метеоров, столь обильно усеивавших поверхность планеты.
Поэтому анализ продолжался. В него было вовлечено все население ракеты. Товарищи оказывали техническую помощь Тер-Степанову, Сергееву и Ямпольскому. Все внимание, все интересы обитателей планеты Ким сосредоточились на импровизированной лаборатории. Работы затянулись.
Тер-Степанов поручил Нюре и Тамаре, которых стали называть «завхозами», кроме питательных таблеток, весь имевшийся запас воды. «Завхозы» должны были выдавать ежедневно каждому точно определенную порцию. При этом запасов воды должно было хватить на год. Семен не счел нужным сокращать порцию. Он полагал, что, если в течение года им не удастся вернуться на Землю или найти способ добывать необходимые газы, то значит это вообще никогда не удастся. И лучше прожить год без мучений и потом умереть всем сразу, чем жить впроголодь.
К концу первой недели анализ дал уже ценные результаты. В почве планеты Ким обнаружены были многие вещества, входящие в состав земной почвы и атмосферы. Некоторые из них оказались прямо-таки кладом для обитателей планеты, и обнаружение каждого из них сопровождалось проявлениями бурного восторга. В больших количествах был найден углерод в виде графита и некоторых простейших соединений, из которых его легко было выделить. Эта находка была бесконечно важна, так как углерод являлся важнейшей составной частью питательных таблеток, изобретенных профессором Сергеевым. Формула их была крайне проста, и, имея нужные элементы, их быстро можно было приготовлять в любом количестве. Кислород, в виде легкоразложимых соединений, входил в состав многих пород. Оказалось, что он выделяется из них путем простейших реакций. В некоторых местах, в том числе в углублении, обратившем на себя внимание Семена, попадались породы, заключавшие в большом количестве связанный азот. В метеорах встречались в чистом виде тяжелые металлы, преимущественно— железо и никкель. Неожиданным и необыкновенно счастливым обстоятельством оказалось присутствие в них алюминия, который, как известно, на Земле не встречается в чистом виде и добывание которого весьма сложно.{28}
Результаты анализов привели в восторг большую часть путешественников. Только Степанов, Сергеев и Ямпольский, повидимому, были недовольны. Чтобы не огорчать товарищей, они пытались скрыть овладевшую ими заботу. Однако это не удалось. Тамара первая заметила их тяжелое настроение и обратилась к Семену с настойчивой просьбой объяснить, в чем дело.
— Что, в самом деле, мы не маленькие! — заявила она. — Ведь готовились мы изжариться на Солнце. Что же нам теперь страшно? Скажи, что вас беспокоит?
— Да, да! — заговорили остальные, столпившись около импровизированной лаборатории. — Нечего скрывать!
