Но Инна была девушкой отца, и Андрей постеснялся поступать как обычно. Он просто пожал ее руку.
– Тебе сколько лет? – спросил Андрей.
Казалось, этот вопрос застал ее врасплох. Она дернула глазами туда-сюда, состроила непонятную гримаску и ничего не ответила. А она довольно симпатичная, когда такие гримаски строит, не красивая, но симпатичная. Ну, папа дает! Седина в бороду – бес в ребро, Гумберт, блин!
– Привет! – сказал папа, входя в прихожую. – Ты в школе пообедал?
– Привет, – отозвался Андрей. – Пообедал. А вы с Инной, наверное, только одними пельменями питаетесь?
– Не только, – улыбнулся папа. – Еще у нас бывает яичница и макароны с сосисками. Хочешь, сварганю что-нибудь перекусить?
– Не надо, – помотал головой Андрей. – Я же пообедал.
– Ну, как знаешь, – произнес папа с заметным облегчением. – Куда-нибудь поедем или в лес прогуляемся? – Он смущенно улыбнулся и добавил: – Никогда не был воскресным папой, вообще не знаю, что в таком случае положено делать.
– Ты не воскресный папа, – возразил Андрей. – Ты пятничный папа, а в воскресенье я буду на даче. А делать ничего особенного не надо, пойдем в лес прогуляемся.
Они вышли на улицу. Андрей заметил, что туфли у Инны точь-в-точь как у мамы на даче. Ну, то есть не совсем туфли, а такие типа тапочки, Андрей не знал, как правильно называется эта обувь, да и не задумывался над этим никогда.
Раньше такие прогулки начинались с того, что папа заходил в магазин и брал пиво с орешками. Но сегодня он прошел мимо.
– Пиво брать не будешь? – спросил Андрей.
Он вдруг вспомнил, как Саша говорил, что у папы сейчас проблемы с деньгами. А ему еще эту Инну содержать надо, вряд ли она зарабатывает, она студентка, скорее всего…
– Хочешь, я куплю? – спросил Андрей.
Лицо папы стало удивленным и немного обиженным.
– Рано тебе еще пиво пить, – заявил он. – А себе я сам могу купить, я просто не хочу. К тому же тебе не продадут.
– Как знаешь, – пожал плечами Андрей.
Некоторое время они молчали. Потом папа спросил:
– Как мама?
– Нормально, – ответил Андрей. – Синяк почти сошел.
Папа как-то весь сгорбился, на его лице появилось виноватое выражение.
– Передай ей, что я извиняюсь, – сказал он. – Мне очень жаль, это как-то случайно получилось, я не хотел. Никогда раньше со мной такого не бывало. Вообще не соображал, что делаю. К тому же она первая ударила.
Андрей критически оглядел папино лицо. Никаких синяков и царапин на нем не было.
– Не попала? – спросил Андрей.
– Типа того, – ответил папа. – Я увернулся и ударил в ответ, чисто автоматически. Скотство, конечно, женщину бить…
Они помолчали. Потом папа сказал:
– А этот… как его…
– Саша? Нормальный мужик. С воспитанием не домогается, даже маму одергивает, когда она меня достает. Мы с ним в кваку играли на пару, он неплохо играет, хотя опыта нет совсем. Я у него выиграл 10:6. А у тебя как дела? Саша говорил, у тебя неприятности на работе.
– А он-то откуда знает? – удивился папа.
– Он полковник КОБ, – сказал Андрей. – Я так понимаю, он твои данные по своим каналам пробил.
– Фигасе, – сказал папа.
Андрей засмеялся. Будь здесь мама, она бы обязательно выступила, что при детях такие слова употреблять нельзя, это всегда бесило Андрея. Папа всегда разговаривал с ним как со взрослым, не в том смысле, что матом ругался, просто нормально разговаривал, не пытался поучать и не дергал по мелочам. Саша тоже такой же.
– А у тебя на самом деле неприятности? – спросил Андрей.
– Были, – ответил папа. – Но прошли. Я сделал то самое лекарство.
– Круто! – сказал Андрей. – Нобелевскую премию получишь?
Папа пожал плечами и серьезно ответил:
– Вполне возможно. Но это еще не скоро будет, такие дела быстро не делаются. Пока только первое испытание прошло, на мышах, а на людях начнем испытывать не раньше зимы, да и то если побочных эффектов не обнаружится и если с продлением гранта не затянут. В продажу лекарство пойдет лет через пять, не раньше.
– А что так долго? – удивился Андрей.
– Так положено, – сказал папа. – Клинические испытания – дело серьезное.
– Ты, наверное, богатым человеком станешь, – сказал Андрей.
Папа задумался, казалось, эта мысль только сейчас пришла ему в голову.
– Да, пожалуй, – сказал он после долгой паузы. – Офигенно богатым. Но это будет нескоро.
Говорят, что понедельник – тяжелый день, но этот понедельник не был для Кости тяжелым. Куда тяжелее было томительно ждать, когда пройдет суббота, а затем воскресенье. Костя прямо-таки рвался на работу, обычному человеку не понять такого стремления, но когда ты ученый и только что сделал открытие, да не простое, а великое, работа становится не тяжелой обязанностью, а самым лучшим и приятным делом в жизни. Говорят, это похоже на наркотик, но Костя наркотики никогда не пробовал (конопля не считается) и не мог сказать, верно это утверждение или нет.
В первую очередь он зашел в виварий и осмотрел подопытных мышей. Все были живы и здоровы, даже не скажешь, что онкологические. Затем Костя засел за компьютер и стал готовить черновой вариант отчета по проведенному эксперименту. Когда все было почти готово, к нему зашел Денис. Они обменялись приветствиями, Денис присел на край стола и спросил:
– Чем занимаешься?
– Да вот, – сказал Костя, – решил последний эксперимент оформить.
Денис очень удивился.
– На фига? – спросил он. – Я еще на той неделе отчет отправил.
– Это ты зря, – сказал Костя. – Гляди.
Перевел курсор на начало текста, встал из-за стола и сказал:
– Садись, почитай.
Следующие пять минут Костя сидел на гостевом стуле, пил кофе и наслаждался выражением лица Дениса, пока тот читал документ. Вначале лицо Дениса выражало сдержанное недовольство, типа, заставляют тут начальника читать всякую ерунду, но Костя – известный зануда, проще прочесть, чем объяснять, почему не хочешь читать. Потом в глазах Дениса появился неподдельный интерес, а под конец он явно не верил своим глазам. Дочитав текст до конца, он так и сказал:
– Не верю.
– Я бы тоже не поверил, – согласился с ним Костя. – Пойдем, попрепарируем кого-нибудь, сам все увидишь.
Денис недовольно поморщился. Нельзя сказать, что он совсем не разбирался в онкологии, он кое-чего нахватался за то время, что лаборатория работала над последними грантами, но его знания были поверхностными и чисто теоретическими, он смог бы, глядя в микроскоп, отличить раковую клетку от нормальной, но и все, более тонкие нюансы были ему недоступны.
– Пойдем, – повторил Костя. – Если чего не поймешь, я объясню. Хочешь, возьмем кого-нибудь беспристрастным свидетелем, Федора Викторовича, например.
