Мэннерд был инженером, человеком трезвого ума. Он готов был взглянуть в лицо любому факту, а о теории задумывался уже потом. Но он не был способен разом воспринять такую уйму вещей, каждая из которых противоречила всем мыслимым теориям. Вид у него был раздраженный, упрямый и слегка испуганный одновременно.
— Когда я пытаюсь задуматься над этим, то не верю даже тому, что говорю сам! — сердито сказал он. — Одно событие следует за другим, и я верю в них, пока они происходят, но потом они перестают иметь всякий смысл!
Он вышел из комнаты. Они услышали, как Мэннерд поднял телефонную трубку и заказал в номер ужин на четверых. Потом резко сказал:
— Да, это все. Что? Да, она дома… кто ее спрашивает? Кто? Вот как. Что ж, скажите ему, чтобы поднимался.
Он вернулся.
— За каким дьяволом ты могла понадобиться Аполлонию, Лори? Когда я позвонил, он оказался внизу, искал тебя. Сейчас он будет здесь. — Потом Мэннерд вернулся к прежней теме, все так же продолжая возмущаться. — Говорю вам, мы не с той стороны подходим к этому делу! Похоже, кто-то пытается меня убить. Не знаю, зачем я им понадобился, но, раз уж им так приспичило, это не очень сложно осуществить! И вовсе незачем прибегать к таким ухищрениям. Никто не стал бы сваливать в одну кучу и попытку убить кого-то, и книгу восьмисотлетней давности, и этот фокус с отпечатками пальцев Томми, и дубль устройства, и все остальное. Не стоило затевать такое ради самого заурядного убийства — да и ради мошенничества тоже. Так что…
В дверь номера позвонили. Кошен пошел открывать.
При виде Кошена Аполлоний заметно вздрогнул.
— Я получил записку от мисс Мэннерд, — сказал он с достоинством. — Она попросила меня поддержать ее в этот трудный час…
Из-за спины Кошена раздался голос Мэннерда:
— Черт побери, здесь все далеко не так сложно! Цель проще! Мы все сваливаем в одну кучу! Пытаемся связать вещи, которые не имеют отношения друг к другу!
Аполлоний ахнул:
— Да ведь это же… это же мистер Мэннерд?
— Да, а что? — удивился Кошен.
Что-то лязгнуло. Судя по всему, зубы Аполлония. Он привалился к двери.
— Прошу прощения! Мне надо прийти в себя. Я не хочу лишиться чувств. Это… это невероятно!
Кошен ждал. Лицо толстяка скрывалось в тени. Он несколько раз глубоко вздохнул.
— Думаю… думаю, теперь я уже пришел в себя. Кошен закрыл за ним дверь. Аполлоний вошел в гостиную своей обычной переваливающейся походкой, но без неизменной улыбки во весь рот. Он замысловато поклонился Мэннерду и Лори; лицо его покрывала испарина.
— Аполлоний, это лейтенант Галиль из полиции, — представил турка Мэннерд. — Он считает, что мне грозит какая-то опасность.
Аполлоний Великий судорожно сглотнул.
— Я пришел, так как полагал, что вы мертвы, — сказал он Мэннерду.
Повисло недоуменное молчание. Потом лейтенант Галиль прокашлялся, чтобы задать сами собой напрашивающиеся вопросы, — и замер с настороженным видом, не сводя глаз с пухлой правой руки Аполлония, нырнувшей в карман пиджака. Однако когда она вновь появилась, в ней был лишь конверт. Конверт отеля «Петра». Трясущимися толстыми пальцами Аполлоний вытащил из него листок и передал Мэннерду.
Тот пробежал его глазами. И вспыхнул, онемев от гнева. Он сунул листок Галилю.
Турок прочитал и медленно проговорил:
— Но письмо датировано завтрашним днем! — Он учтиво передал его Лори. — Думаю, вы этого не писали, мисс Мэннерд.
Он снова взглянул на потрясенного, почти дрожащего фокусника, который именовал себя Аполлонием Великим.
Кошен подошел и встал рядом с Лори. Они касались друг друга плечами. В письме говорилось:
«Дорогой мистер Аполлоний!
Вы единственный из моих знакомых в Стамбуле, к кому я могу обратиться при столь трагичных обстоятельствах, как гибель моего отца. Помогите мне, прошу вас.
Лори Мэннерд».
— Мне приходилось слышать о чеках с заранее проставленной датой, — заметил Галиль. — Думаю, в Америке это распространенный обычай. Но чтобы заранее написанное письмо…
Аполлоний словно съежился.
— Я… я не обратил на это внимания, — прошелестел он слабым голосом. — Но это похоже… похоже на надпись, о которой рассказывал мистер Кошен. Ну, с его отпечатками.
— Не совсем, — покачал головой Галиль. — Не совсем.
— Аполлоний, где вы его взяли? — спросил разгневанный Мэннерд. — Это, разумеется, фальшивка. Я пока что не умер.
— Я… уходил из своего отеля по делам. Когда я вернулся, письмо… оно ждало меня. Я тотчас же отправился сюда.
— Оно датировано завтрашним днем, — напомнил Галиль. — Это может быть как просто опиской, так и путаницей в самом времени. Но я так не думаю. Письмо явно намекает на то, мистер Мэннерд, что вы должны погибнуть сегодня вечером либо завтра утром. Но, с другой стороны, мистер Кошен не напишет с определенностью о вашей гибели, когда оставит послание в той книге. Значит, есть надежда, что…
— Я не собираюсь умирать сегодня ночью, — сказал Мэннерд сердито. — Отнюдь не собираюсь!
— А я, — добавил лейтенант Галиль, — не собираюсь приближать эту возможность. Но я не могу придумать никакой меры предосторожности, которая не была бы уже пущена в ход.
Аполлоний резко сел, как будто у него подломились колени. Его внезапное движение привлекло к себе все взгляды.
— Вам что-то пришло в голову? — участливо спросил Галиль.
Аполлоний поежился.
— Мне… мне пришло в голову… — он умолк и облизнул пересохшие губы, — что я должен рассказать о моем сегодняшнем разговоре с мистером Когленом. Я… я обвинил его в мошенничестве. Он признал существование заговора. И предложил… предложил мне участвовать. Я… я обвиняю мистера Коглена в том, что он готовит убийство мистера Мэннерда.
И тут погас свет. Комната погрузилась в кромешную темноту. В тот же миг послышался глухой удар. Затем стон, чье-то тяжелое дыхание, пыхтение и возня. Снова удары. Закричала Лори.
Потом раздался сдавленный голос, как будто его обладатель едва дышал:
— Вы… вы душите меня, мистер Коглен! А я… похоже, я душу его! Только бы мы удержали его, пока не включится свет. Он такой сильный!
В темноте возня на полу продолжилась.
VII
В замочной скважине лихорадочно зашуровали отмычкой. В щель проник луч фонарика. В номер ворвались люди, светя на извивающуюся кучу тел на полу. Мэннерд стоял, заслонив собой Лори, готовый в любую секунду броситься в бой.
Люди с фонариками промчались мимо него и ринулись в драку.
Когда свет вспыхнул снова, столь же бесшумно и беспричинно, как и отключился, они вздернули Аполлония на ноги, а он продолжал дергаться как одержимый.
