Неожиданно, без всякой видимой причины я проснулся, и не надо было даже оглядываться, чтобы почувствовать где-то рядом бдительного Лео:
— Лео, — мысленно, как обычно, обратился я к своему другу, — нам еще долго лететь?
Тот только флегматично в темноте пожал плечами:
— Пару недель.
— С ума сойти!
— А я ведь предлагал тебе, Крис, отправиться обычным способом или на худой конец вызвать Транспортника, но ты не захотел.
— Ну правильно, я хотел немного попутешествовать как обычный турист, спокойно, со вкусом отдохнуть на круизном лайнере.
— Так что же теперь не так?
Я с наслаждением потянулся, хрустнул костями:
— Да, честно говоря, надоело уже это безделье, да и дурацкие разговоры до ужаса раздражают.
— Да ты просто отвык от обычного общения, — рассмеялся мой друг.
Я окончательно проснулся и немедленно возмутился:
— И ничего подобного, все было бы нормально, если вокруг меня были обычные люди, а не эти…, — я пренебрежительно кивнул в сторону входной двери, которая только что с легким шипением отворилась, пропуская на смотровую палубу еще несколько человек в шикарных вечерних туалетах. Раздались ахи и охи, запахло ароматным табаком и дорогими духами.
— Тебе что-то не нравится в твоих попутчиках? — продолжал допытываться у меня Лео.
— Да как тебе сказать, пустые они какие-то. То, что их интересует, меня мало трогает. Политики, торгаши: деньги, власть, сплетни и опять деньги. Мне просто неинтересно с ними.
— А что ты хотел услышать, оригинальный способ решения теоремы Ферма или новую гипотезу рождения черных дыр? Ха, надо было пригласить в компанию пару фоксов, они бы тебе отлично скрасили дорогу.
— Ладно-ладно, не придирайся, это я так, от безделья. Пойдем, познакомимся с новыми попутчиками, может быть и узнаем что-либо интересное.
Я встал и направился к вошедшей компании. Меня догнал смешок Лео:
— Ха, посмотрим, как они тебя примут.
— А что такое?
— А то, что встречают, как правило, по одежке, а ты одет как вернувшийся из командировки обанкротившийся коммивояжер.
Я смущенно оглядел себя, поправил рукой волосы, похлопал по джинсам:
— А вот мы сейчас и проверим все: если будут воротить нос — значит я прав, а не ты, а вот если я найду среди них интересных собеседников, для которых моя одежда ничего не значит, тогда я…
— Тогда ты что? — живо поинтересовался Лео.
— Ну тогда я…, тогда я сниму перед тобой шляпу!
— Нет, так дело не пойдет, — возмутился Лео, — ты хочешь легко отделаться, да и никакой шляпы на тебе нет.
— Хорошо, что ты тогда предлагаешь?
— Если я прав, — Лео немного подумал, потом рассмеялся, — тогда ты всю неделю на Лизарде проведешь в компании мистера Норума и его друзей! Причем разрешишь им себя опять обследовать столько, сколько они захотят.
Я поморщился, представив себе такую перспективу, но слово не воробей, пари — есть пари.
— Хорошо! А если окажусь прав я, тогда как?
— Придумай что-нибудь, — Лео пожал плечами, — мне без разницы, но только я все равно выиграю.
— Это мы еще посмотрим. Если выиграю я, тогда ты… месяц не принимаешь свое собачье обличье, идет?
— Ха, конечно, идет!
И я направился к компании, увлеченно о чем-то разговаривавшей возле самого панорамного окна…
Я бессовестным образом проиграл, среди вошедших пассажиров по иронии судьбы оказалось несколько профессоров, летящих на какую-то научную конференцию. Лео торжествовал, а я, представив себе унылую картину обследования себя фоксами, молча скрипел зубами и уныло продолжал дожидаться конца полета. И черт же меня дернул добираться на Сариолу таким способом. В принципе мы в любой момент могли «соскочить», но гордость мне не позволяла так поступить, а может быть, просто дурацкое мальчишеское упрямство. Вот я и мучался под постоянные насмешливые комментарии Лео.
Но дело того стоило, нам предстояло посетить одну из удивительнейших планет нашей галактики — Сариолу. Сариола — самая сказочно-прекрасная планета, из всех, какие я только видел, вся она, словно окутана облаками, которые в зависимости от освещения принимают самые причудливые расцветки. Но это было не самое главное ее достоинство, в верхних слоях ее атмосферы жили удивительные создания — парусники, с которыми я так давно мечтал познакомиться. Огромные, колышущиеся в воздухе, многокилометровые полупрозрачные полотнища, тем не менее, обладали удивительно мощным интеллектом, который в исключительных условиях, наступавших примерно один раз в двести пятьдесят лет, позволял им проникать и видеть будущее. И многие тысячи существ слетались в это время со всей вселенной на эту планету, чтобы задать свой единственный самый сокровенный вопрос и услышать на него ответ.
Честно говоря, меня не очень-то интересовало мое собственное будущее, а вот будущее Паолы меня очень волновало. Я терзался своей двойственностью и ничего, абсолютно ничего не мог с этим поделать. Я был в тупике. Сотни раз я намеривался все рассказать ей, и каждый раз слова словно застревали у меня в горле. Я чувствовал, всей своей шкурой чувствовал, что этот путь приведет меня в никуда. И я не находил ответа. Миллиарды раз задаваемый вопрос «что делать?», наконец, догнал и меня. И я не знал на него ответа. Я не стал спрашивать об этом Лидинга — слишком это было личным для меня, а может быть, я сознательно не спрашивал его об этом, страшась ответа. И я поступил как все, как тысячи и тысячи до меня — тайком прокрался к «гадалке», чтобы попросить ее заглянуть в туманное будущее.
Наконец, наше, такое долгое, путешествие на круизном лайнере подошло к концу, через несколько часов мы прибывали на Сариолу. Ее огромный опаловый диск уже занимал почти все видимое пространство в огромном панорамном окне на корме корабля.
— Ну что, дружок, вот мы и прибыли, — обратился я, как всегда, мысленно к Лео.
— Надеюсь, что тебе понравится здешняя жизнь, — несколько скептически ответил тот.
— Ты что, опять сомневаешься?
— Ну не знаю, после такого прекрасного полета можно ожидать чего угодно.
— Ладно-ладно, не брюзжи, мы сюда не надолго.
— Да что мы вообще здесь делаем? — поинтересовался Лео.
— Как это что? — деланно удивился я, — будем отдыхать, любоваться красотами, наконец, увидим парусников. Я давно мечтал с ними познакомиться.
Лео внимательно посмотрел на меня, немного помолчал, потом сказал:
— Крис, извини, что вмешиваюсь, но мне кажется, что все свои вопросы ты должен решать сам.
Я не удивился такой его проницательности: я и он — мы давно стали единым целым. Иногда мне казалось, что он знает меня даже лучше, чем я сам.
