Но неудачи его предшественников все звания Майджстраля свели на нет. Остались одни долги. Любой носящий титул, равный титулу герцога Дорнье, мог свободно вращаться в самом высшем обществе (не стоит даже упоминать, что для этого ему не нужно ничего красть), занимать высокие государственные посты в соответствии со своими талантами, финансировать деятельность различных фондов — и если политическая обстановка требовала, чтобы он стал наследным Главнокомандующим Зеленым Легионом, он должен был время от времени принимать это звание и что-нибудь завоевывать или покорять.
Но все это было невозможно без денег. Великосветская жизнь стоила дорого, а у Майджстраля не было источников дохода, помимо воровства. Даже Зеленый Легион, можно сказать, был трачен молью и существовал только в нескольких старинных боевых штандартах, вывешенных в приделе полковой церкви в Городе Семи Сверкающих Колец. Благодаря тому, что Дрейк беззаветно посвятил всего себя своему делу, благодаря той славе, которую это дело ему принесло, он только сейчас начинал вкушать прелести цивилизованной жизни, которыми должен был наслаждаться сызмальства. И хотя теперь Майджстраль вел безбедное существование, он ни на йоту не приблизился к тому статусу, имея который мог бы жить столь же беззаботно и шикарно, как подобало, с точки зрения Романа, герцогу Дорнье.
Брак с герцогиней Беннской решил бы все проблемы. Он обрел бы доступ к таким деньжищам, о которых любой мог бы только мечтать.
Поэтому, считал Роман, Майджстраль был просто обязан жениться на герцогине. Разные темпераменты и прочие мелочи личного порядка, как полагал Роман, тут ни при чем, и даже люди могли бы ими пренебречь.
Слуга покончил с боковой шнуровкой, заботливо снял с хозяина камзол и повесил в шкаф. Майджстраль принялся расшнуровывать брюки.
— В связи с этим историческим событием я хочу сделать небольшое подношение, — сказал Роман и передернул плечами. Спина снова противно зачесалась.
Майджстраль удивленно переводил взгляд со слуги на кожаный тубус и обратно.
— Как интересно, — проговорил он.
Роман открыл тубус и вынул оттуда свиток. Он был изготовлен из дубленой кожи груха наивысшего качества — тоньше бумаги, но крепче стали. Такой сгодился бы даже для дворцовой хроники.
Правда, хроники положено писать жадеитовым пером крупным разборчивым почерком — императорам и их советникам приходилось изучать уйму документов, и они ценили крупный шрифт — свиток Романа был испещрен буквами поистине микроскопическими. Но туда же был вписан увеличитель.
Сердце хозалиха переполняла гордость.
— Это, — сказал он, — итог многолетнего труда. Что-то вроде моего хобби.
Это и был особый план Романа. Проведя долгие часы в библиотеках, он искренне надеялся, что свиток будет иметь решающее значение, когда речь зайдет о таком браке. Напоминание о величии и могуществе предков призвано было вдохновить Майджстраля стать достойным их памяти.
Между лопаткам и у Романа отчаянно чесалось. Он передернулся от раздражения.
Дрейк изумленно воззрился на бесконечные бисерные строки. Он уже расшнуровал брюки и поддерживал их, чтобы не упали, одной рукой.
— Так много, — сказал он.
— Я взял на себя смелость исследовать генеалогию Майджстралей, — пояснил Роман.
Уши Дрейка напряглись.
— Правда? Моего семейства?
— Правда, сэр. Вы поймете, что…
— Но почему не твоего собственного? — спросил Майджстраль.
Роман сердито задвигал ушами, губы скривились от нестерпимого зуда.
— История моего семейства уже прекрасно документирована, сэр, — ответил он. Как у большинства хозалихов, родословная Романа могла быть прослежена до той поры, когда хозалихи захватили Землю… хотя он об этом тактично умалчивал.
— Если вы прочтете мои записи, сэр, — сказал Роман, — то обнаружите несколько очень интересных открытий. Мы с вами недооцениваем ваших предков: они оказались воистину выдающимися личностями.
— Да? Тот крестоносец, про которого ты все время болтал?
— Жан Паризо де ла Валетт, — кивнул Роман. — Неоспоримо. Прошлой ночью поиски привели меня в Рим, где я удостоился чести лично просмотреть анналы рыцарского Ордена Святого Иоанна. Я нашел неопровержимое доказательство, которое вы увидите вот здесь.
— Удивительно, — пробормотал Майджстраль, двигая одной рукой увеличитель, а другой поддерживая брюки. — Незаконнорожденный. Похоже, в нашем семействе это добрая традиция.
Диафрагма Романа возмущенно завибрировала. Ему бы не хотелось, чтобы хозяин столь непочтительно отзывался о своих предках.
Роман попытался незаметно почесать спину. Никакого толка — позвоночник у хозалихов не такой гибкий, как у людей, и Роману не удалось дотянуться до зудящего места.
— Вы найдете среди ваших прародителей Эдмунда Боуфорта I[6], графа и маркиза Дорсетского, — продолжал Роман. — Его четвертый сын женился на Матильде Датской[7], которая вела свое происхождение от Генриха Льва[8]. Таким образом, вы потомок не только вельфов[9], но еще и Фридриха Барбароссы[10], Плантагенетов[11], Тюдоров[12] и всех правящих домов Европы.
— Не может быть, — пробормотал Майджстраль.
— Азиатскую ветвь, — продолжал Роман, яростно почесываясь, — представляют Алтан-хан и вьетнамский император Гиа-Лонг, не говоря уже о…
Майджстраль уставился на верхнюю строчку свитка.
— А что за птица Вотан?[13] — спросил он. — Чуть ли не самый первый — и никаких тебе дат жизни.
— А-а-а. — Диафрагма Романа снова завибрировала, и он перестал чесаться. — Позвольте объяснить, сэр.
— Спасибо, Роман, — сказал Майджстраль. — Это просто сокровище.
— Благодарю вас, сэр.
— Ты убил на это столько времени. Я, как обычно, тронут твоей преданностью.
Черная шерсть Романа от гордости зашевелилась. Несколько крошечных волосков упало на пол.
— Благодарю вас, — повторил он. — Я с радостью работал над этим планом.
— Мои брюки, — проговорил Майджстраль и протянул слуге брюки.
Роман повесил их в шкаф и подал Майджстралю халат.
— Пожалуй, все, Роман.
— Хорошо, сэр. Оставить вашу родословную на столе?
— Пожалуйста. Может быть, я ее поизучаю.
— Хорошо, сэр.
— Большое спасибо за подарок.
— Я готовил его с огромным удовольствием, сэр.
Роман поклонился и вышел. Дрейк подошел к столу и со вздохом посмотрел на свиток.
«Мало мне было сегодня хлопот с предками», — подумал он. Не только папаша собственной персоной явился, чтобы наставить его на путь истинный, так еще и Роман наградил его родословной, восходящей к самому Вотану.
