Ознакомительная версия.
Глава 17
ВОЗВРАЩЕНИЕ
...Сюда я больше не ездок...
А. С. Грибоедов
Семка впопыхах как во двор выскочил, так и дальше собрался, но вдруг про петуха с бабкой вспомнил и глазами вокруг себя шарить начал. Но их, слава Богу, чтоб им пусто было, нигде не видать. И на том спасибо. Ну тут Хмырь и вовсе духом воспрял и тем же путем под арку, и к остановке направился. А автобуса, как назло, все нет и нет. У Семки же от радости зуд внутри, ноги на месте не стоят, тем более вон же оно метро, отсюда видно. Напрямик, через лесок в низинке, рукой подать... Лесок, видать, завалященький. Ну, Семка и не выдержал, припустил... Он его в два счета проскочил и с разбегу прямо на пригорок выбежал. Глянул вниз и глазам не поверил - Горелая Тишь. Вся, как есть. Он-то уж думал после паводка, что навсегда от нее избавился. АН нет. Ишь, где его достала. Стоит. Как ни в чем ни бывало. Будто испокон веку здесь находилась. - Это как же ее, холеру ясную, сюды занесло? - подумал было Хмырь и тут же решил: - С нее станется. И не такие штуки выделывала, ежели припомнить... На всякий случай Семка подольше поглядел: а вдруг не она?! Она! Как новенькая. И даже изба его на краю прилепилась, как будто и не сносило ее никуда. "Ей-то откудова здесь взяться?! Вот непутевая, подумал Семка, - понравилось ей, значит, с места на место шлендрать..." Тут у Семки в голове окончательно все перемешалось и вовсе несусветное полезло, стоял как вкопанный и сообразить не мог - то ли ему себя крестом осенить, то ли со всех ног деру давать, куда глаза глядят... Стоял, думал, так и сяк прикидывал, а тут на него из лесу нечисть разная со всех сторон полезла. Такое и в кошмарном сне не приснится. Один другого краше. Уж чего Семка в своей жизни в Горелой Тиши навидался, но такого не приходилось. На что Упырев Тятька был страшон, но в этой толпе и он за красавца бы сошел. Потому в ней ни одного по-настоящему человеческого лица не было: у кого рыло с клыками, у кого клюв, а у одного с мордой как у кота и вовсе на голове рога. Окружили они Семку со всех сторон и, видимо, принимая его за своего, начали вопросы разные задавать. Надо сказать, странные вопросы: "Когда перерыв?", "Кто им выдаст талоны?", "Скоро ли их повезут назад в город?". Хмырь только успевал от одного к другому поворачиваться и глазами хлопать. Увидев, что от него проку в разговоре, как от памятника, они от него понемногу отстали и друг с другом разговоры завели. А Хмырь тут же стоял, как вкопанный, но вот что странно, хотя и по-русски, вроде, нечисть про меж собой разговаривала, а ни одного слова Семка понять не мог. Хоть убей. Ум за разум зашел. Мыслей в голове ни одной. Как ни искал. Гуд стоит, а мыслей - ни-ни... Одна каша, которую в одиночку нипочем не расхлебать... Хотел все же Семка на всякий случай крест махнуть, авось поможет. Чем черт не шутит! Рука не поднимается. А нечисть, между тем, поогляделась маленько и в Горелую Тишь направилась. И там по избам живо разбрелась и обживаться начала. По-хозяйски, основательно... Семка же, стоя на пригорке все это терпел, потому, ежели честно, страшно было. Только, как до его избы добрались, из него испуг разом весь выскочил, как рукой сняло. Что ж он родную избу в обиду даст?! К тому же там и добра навалом. Свое, не чужое! Одним духом в мозгах все на свои места встало. Семка вокруг огляделся, чего бы в руки взять? Не с пустыми же в драку лезть. С детства не имел он такой привычки. Это у них, надо сказать, семейное. Испокон веку Хмыри, ежели вокруг кулаки замелькали, норовили жердину из забора выворотить. Так оно спокойнее. И тут Семка не стал изменять семейным традициям, березку поваленную углядел и запасся... "Что ж, - подумал, - ежели ты нечисть, то на тебя кола не сыскать? Ошибаешься!" А, между тем, в Горелой Тиши вот что происходило: возле Хмыревой избы нечисть слегка замешкалась. Чего-то у нее с избой не заладилось. "Ага, - злорадно подумал Семка, - не все коту масленица. Хоча ты и нечисть, а, видать, и в твоем паскудном деле не все гладко выходит. Нашла коса на камень!" А пока он вот так злорадствовал, нечисть туда-сюда бегала, веревки какие-то между изб тянула, друг на дружку в голос орала - а все ни в какую, ни "тпру", ни "ну"... Помучались они так впустую минут пятнадцать и дальше бы наверное возились, как вдруг один, с виду человек как человек, но судя по голосу - главный у них, как завопит, так что даже Семка на своем пригорке его услышал и озверел. - Раз с ней ничего не выходит, - вопил главный, размахивая туго набитым портфелем, - сноси к чертовой матери! Времени нет! Чего они с ней сотворить хотели, Бог их разберет. На то она и нечисть, что в ее делах сам черт ногу сломит, однако, чем-то Хмырева изба им поперек горла стала. И с краю стоит, думал Семка, наливаясь злостью, и на отшибе, и виду в ней никакого - а этот с портфелем в одну душу: убрать ее, потому при ней ничего не выйдет... - Это хорошо, ежели не вышло б, - подумал Хмырь. А вдруг выйдет и избу снесут впопыхах, она хоча и приладилась с места на место егозить, однако другой же у него нет. Вот кабы за нее какого отступного отвалили... Только с кого его стребуешь? С нечисти? Ну да, догонют и еще дадут... Но тут Семка увидал, что они за избу не в шутку взялись, того и гляди снесут. Откуда только в нем эта прыть взялась. Прямо со всех ног понесся. А березкой перед собой размахивал и что вокруг подвертывалось косил за милую душу. Таким макаром сквозь всю Горелую Тишь прогарцевал. Нечисть поначалу в разные стороны подалась. А потом опомнилась и березку отнимать кинулась, но, поскольку порядка у них никакого не было, то больше мешали друг дружке, чем Семку удерживали. Так что он тех, кто поближе оказался, во все стороны раскидал и с разбегу к избе своей прорвался. И, надо сказать, в самый раз. Еще бы минута и разнесли бы ее, родимую, в клочки, места бы живого не оставили. Со всех сторон ее облепили: кто с ломом, кто с веревкой, кто с топором. Ровно мухи на сало, успел подумать Семка, далась она им... Ну, Хмырь их живо оттудова березкой сковырнул и вовнутрь кинулся, чтоб, значит, за имуществом приглядеть. Опять же, изнутри оборону держать легче. Ну, значит, он в избу заскочил, дверь на засов, сверху крюк накинул и березкой для верности подпер. Затем дух перевел и огляделся... Итак и сел! - Батюшки-светы, - подумал, - что ж оно такое на свете сегодня творится? Какое уж тут имущество, какая оборона, когда от избы только одна-то стенка и осталась. Ту что с улицы видать. Другие куды подевали? Когда растащить успели? Ведь глазом же не моргнул. Одно слово: нечисть! А она уже тут как тут, легка на помине. Семку окружила, рыла нахальные повыставляла и ржет почем зря. - Что, дядя, - один с носом до губы и с ослиными ушами спрашивает, - попал как кур во щи?! Тут Семка себя наконец крестом осенил. Но, как и думал, этой столичной нечисти его крест, как слону дробина. - Во-во, - заорал еще один, у которого вместо лица волчья морда, - ты еще нам "Отче наш" прочитай! Но тут главный вмешался, чей голос Семка на пригорке слышал, на лице у него никаких отклонений не наблюдалось, одно только: лысый был, как колено. - Товарищи! - сказал лысый, как на собрании. - Что за шутки в рабочее время?! Товарищу объяснить надо! Товарищ не понимает куда попал... - а сам Хмыря под ручку берет и в сторону от избы оттеснить пытается. Ну тут Семка и вовсе озверел, прямо как в голову ему ударило и Томкин пацан с зайцем, и все его полеты, и сама Томка, и нечисть эта, и изба порушенная безвинно, так что он вырвался у лысого из рук и завопил во все горло! - Гусь свинье не товарищ! Сгинь, нечистая сила! - и поскольку он березкой дверь подпер, то начал от лысого чемоданчиком отмахиваться. Раз махнул, другой, только вдруг завертело его, закружило и куда-то понесло, в который раз уже за это злосчастное утро. "Уж больно погода сегодня летная", успел подумать Семка, зажмуривая глаза... А когда открыл их, то оказалось, что сидит он на полу в своей собственной избе, как будто и не уезжал никуда. Вокруг все четыре стены стоят и крыша над головой. Хмырь на ноги вскочил и к окошку. Глянул - деревья стоят, а внизу море плещет... Приснилось ему что ли, что он в Москву летал? По карманам себя хлоп - деньги на месте. Вынул, пересчитал - все как есть... И тут вдруг из пачки бумажка какая-то зелененькая на пол выпала. Семка нагнулся и поднял. Это был билет на самолет в Москву. С оборванным краем. Стало быть не приснилось ему это. Тут Семка про банку вспомнил. И сразу к чемоданчику бросился, раскрыл и начал оттуда вещи вытряхивать. Все перерыл. Свитер три раза подряд туда назад выворачивал... Банка исчезла. Как и не было ее.
Ознакомительная версия.
