- Да, лучше погибнуть, - вторил ему голос из корзины. - Что ж ты не погиб?
Король опустился в кресло.
- Не погиб... Не погиб... - прошептал он.
Муха перестал плакать.
- Я знаю, почему ты не погиб, - сказал он. - Это Ана спасла тебя. Она разрезала свое платье и подкупила гонца, чтобы он объявил, что война отложена. Ты по-королевски отблагодарил ее, гадина... Молчишь? Не знаешь, что сказать... Мучайся теперь, если ты еще можешь что-нибудь чувствовать. Обнимайся со своей Дорой, которая вспарывала животы рудокопам...
- Замолчи! Замолчи! - страшным голосом закричал Далибор. - Я убью тебя! Рогач вскочил и залаял. Карлик засмеялся:
- Позови свою невесту. Вместе позабавитесь! И этого, серого, такое же чудовище, как и его хозяин...
Король упал за стол и глухой стон, похожий на рыдание, донесся до Мухи. Он на время замолчал, подумал и вдруг негромко произнес:
- Она любила тебя.
Далибор поднял голову.
- Она любила тебя, - повторил карлик, наблюдая за ним в дырочку в корзине.
- Замолчи...
- Любила.
- Замолчи!
Муха закричал во все горло:
- Она любила тебя! Любила!
Жестом, беспомощным, как женский упрек, король заткнул уши и тоже закричал - чтобы заглушить голос, который раздирал кровавую рану на его сердце...
Ветер заметал в низкое маленькое окошко рои белых мух. Лежа на полу, она с трудом дотягивалась до него, чтобы снова и снова взглянуть на серое ночное небо и жадно подставить ветру свое пылающее лицо. Если бы только увидеть звезды. Ей сразу стало бы легче.
У нее опять болят руки. Она поднесла к глазам почерневшую ладонь. Они пытали ее огнем. Она не кричала - кричит только слабый... Они хотели вызвать к жизни невозможное и отвратительное, то, о чем она все время пыталась забыть и что осталось где-то далеко, за той темнеющей горной грядой. Оно осталось далеко отсюда!
Она снова посмотрела в окно. Себя не обманешь... Прошлое всегда с нами. От него нельзя укрыться за высокими снежными перевалами. Оно настигнет тебя и там...
Снаружи начиналась буря. Ночной ветер становился все холоднее и неистовее, но в его голосе ей слышалось обещание скорого прихода весны. Еще совсем немного, и отступят долгие мглистые ночи - солнце растопит их холод; в долинах лопнут на деревьях почки, яростно пробьют землю зеленые ростки и заплещутся реки. Потом заколосятся хлеба, и посреди летнего зноя холод этой бесконечной ночи будет казаться ей далеким и призрачным. Да он уже и отступил... ей жарко... Рана в груди просто пылает, и горят ладони. Этот ветер... он стал вдруг нестерпимо горячим, и она не понимает - как это возможно? Наверное, это сон...
...Жаркий полдень плавит камни, и густое обжигающее марево скатывается с вершины холма, толкая в грудь девочку, карабкающуюся вверх. Там, высоко, ее ждет белокурый мальчик. Он звонко смеется и подбадривает ее. Она не узнаёт его, но тоже смеется, скрывая свое смущение, и упрямо взбирается по крутому склону, напрягая последние силы. Для нее сейчас нет ничего важнее, чем дойти до вершины.
- Иду, уже почти дошла... - все повторяет она, тяжело дыша. - Не смейся надо мной... Ты противный... Видишь, я уже дошла...
Из-под ног у нее сыплются камни, с шумом скатываясь вниз и где-то далеко встречаясь с землей. Она боится даже смотреть туда, на незнакомую ей сожженную зноем равнину, на раскаленные каменные россыпи и чахлые рощи, изнывающие под солнцем. Оглушающая тишина вокруг вдруг начинает звенеть, будто где-то далеко и печально заныли скрипки.
Не слушая их, мальчик протянул к ней руки и начал петь другую, свою, песню. Она остановилась и, с трудом сохраняя равновесие, прислушалась.
- Ты вернешься, дорогая... Ты взойдешь на этот зеленый холм, я обниму тебя, и мы никогда не расстанемся... - пел мальчик.
Он подошел к самому краю вершины, склонился, и она увидела, что у него светлая тень. Ей вдруг стало так легко и свободно стоять здесь, между небом и землей, и слушать этот родной, звонкий голос. Она узнала его... Она поднимется, и ее встретят все те, кто покинул ее и кого она так любит... Ее ждут!
Она обернулась - ее собственная тень тоже была светлой. Засмеявшись, она протянула руки к мальчику, поджидающему ее на вершине.
- Я иду к тебе, Ян, - сказала она. - Я иду к тебе.
Она выпрямилась и легко побежала вверх, больше не слушая грустную мелодию далеко позади себя, и вскоре та стихла совсем - хватающая за сердце... печальная, как неразделенная любовь...
- Смотри, ты мне не верила... - Ярош сунул Доре в руку кружевной платочек, испачканный чем-то голубым. Она поднесла его к глазам.
- Вчера мне даже показалось, что она вот-вот обернется, - трепеща, произнес один из стражников, провожающих Дору в подземелье. - Лицо сделалось таким страшным... ужас... Голову запрокинула назад и оскалилась, как... как...
- Быстрее! - вся задрожав от нетерпения, пробормотала Дора.
Стражники отворили тяжелую железную дверь. Дора, держа в руке горящий факел и путаясь в длинной шубе, стала торопливо спускаться по скользким ступенькам. От влажного и холодного воздуха факел сразу затрещал.
- Ждите здесь! - крикнула Дора стражникам. Те послушно замерли за дверью.
Она остановилась у решетки, перегораживающей комнату, трясущимися руками отомкнула большой замок и, воткнув чадящий и уже едва тлеющий факел в кольцо на стене, вошла внутрь. Ее глаза не сразу привыкли к темноте. Она постояла, прислушиваясь, и тихо позвала:
- Ана?
В углу что-то зашуршало. Дора двинулась на звук и отпрянула, наткнувшись на странного вида старуху. Ее темная фигура была маленькой и зловещей, и веяло от нее чем-то пугающим. Она стояла неподвижно, устремив на Дору пылающий взор.
- Ана?! - затрепетав, выдохнула Дора.
Она шагнула вперед и тут же обнаружила свою ошибку: Ана лежала на полу у окна. Старуха, склонившись над ее неподвижным телом, прислушалась, глубоко вздохнула, и от ярости ее просто скрючило.
- Как я ненавижу этих глупых людей... - всхлипнула она. - Ждать столько лет и все потерять... - Дора слушала ее, широко раскрыв глаза. Какое красивое лицо... Девочка моя... - Старуха затопала ногами. - Нежная! Как цветок! А какое отважное сердце! - Она повернулась к Доре и затряслась еще сильнее. - Подойди-ка поближе, я выгрызу тебе глаза... - Дора завизжала от страха. - Безмозглая дурочка... Это я, я подкинула тебя Сохору... а ты нагадила мне... мерзавка... дрянь... - шипела старуха на отступающую в ужасе Дору.
- Как подкинула? Почему? - наконец выдавила та из себя. - Разве он не мой отец? Но ведь...
- Когда вы с Аной родились, я выкрала только тебя, - чтобы Стинс, ваш отец, тебя не убил... Но Ану - не успела... Зачем вы пытали ее? Разве в ваших силах было заставить ее воспользоваться ее даром? - Старуха едва не плакала от досады. - Даже я не могла этого сделать - столько лет... столько лет... - Она замахнулась на Дору своей клюкой, но со злостью разбила ее о каменную стену. Потом постояла, тряся огромной лысой головой, и повернулась к съежившейся Доре. - Не стану я тебя убивать... Конец твоей жизни просто замечателен... такого не придумаешь впопыхах...
